- Проповедь: Церковь, свята, соборна. Церковь едина.
Проповедь от 2016-06-07
Поздравляю вас, братья и сестры, с завершением Троицкой седмицы, и с завтрашнего дня началом Петрова апостольского поста. И всякий, раз из года в год, и всегда, все эти, почти 2 тысячи лет церковь празднует в этот день память всех святых. Ибо со Святой Троицей, с явления Ея и исхождения Святаго Духа на апостолов начала совершаться церковь нового времени. Та церковь, которую собрал Господь, ради которой сходил, сошел на землю, в воплощении Своем воспринял человеческое естество, и вознеся его на крест, предал Себя всего в этом естестве страданиям за грехи наши ради нашего с вами искупления. И тем самым возможности нашего обретения в Его Царство. С этого времени сугубо, особым образом на земле начал совершаться и быть новый, иной народ. Никогда до этого времени не было такого народа на земле. Даже праведники Ветхого завета, те, подвигаемые Духом Святым, не были исполнены той благости, каковую получает новая церковь - мы с вами. Эта благость великих аинств Господних, которые совершают нас с вами. И величайшее из этих таинств - причастие, совершает нас с вами в Самого Бога.
В Ветхозаветное время Божественным участием Святого Духа человек освящался и подвигался в праведность и хождение перед Богом. В Новом же завете человек, вступлением в него и в нас с вами Самого Господа Телом и Кровью, обоживается и воздвигается уже как чада Отца Небесного, во Христе, воспринятым нами в таинстве причастия. Он, будучи Сыном Отца Небесного, прияв нас Своею Телом и Кровью, которую дарует нам во вкушение и восприятие внутрь, обретает нас с вами, яко самого себя, Отцу Небесному, как сынов и дочерей Отца Небесного. И человек, как говорит святой Григорий Богослов, становится через это Богом. И уже человеческое естество не одно и не само действует и живет, и устраивает земную жизнь. Но Бог в человеке устраивает земную жизнь человека. Никогда такого до этого времени не было. И ни с кем, кто сегодня есть на земле, и, имея религиозность в разных исповеданиях своих богов, суть бесов, не имеет этой дивной возможности. Более того, даже ангелы на Небесах трепещут перед этим дивным таинством обретения нового человека, какового никогда не знала ни земля, ни Небо.
И вот этот-то новый человек, обретенный, или же обоженный участием Бога внутрь нас, он-то после смерти и восходит в Царство Небесное, в райские обители, а потом в Царство Небесное. И по Страшном суде составит то самое царство живых в Боге людей, каковые будут праздновать и царствовать, или же славить Бога всей совею жизненностью, обоженною, и всем своим участием Бога с ними, их Богом. Эта-то церковь, этот-то народ, мы сегодня, который уже совершился в Небесах и в райских обителях, мы сегодня памятуем и празднуем. К этому народу-то мы и хотим с вами тоже присоединиться, дабы уже здесь на земле быть взятыми в удел этого царства Небесного, а после смерти взойти к ним, каковые уже там пребудут.
Господь в Своей молитве и в Своих беседах с учениками Своими, говорит о трех родах людей церкви. «Первых, тех, которых Ты Мне, -говорит, -дал». Вторые, которые теперь живут, или жили и живут «по слову первых». Первых, которых дал - это были апостолы. Те, которые «по слову первых», по апостольскому слову, а самое главное, по образу жизни апостолов, это все т святые угодники Божии, которых мы сегодня с вами прославляем. И множество неизвестных нам, не прославленных на земле, но прославленных у Бога, и пребывающих ныне в райских обителях, дивных угодников Божиих, которые по слову апостольскому совершили свою жизнь на земле. Ну а третьи, третий состав — это те, которых, говорит Господь Отцу Небесному, «Ты от мира взял и Мне их дал». И о них-то, и говорит: «Я тоже прошу, как и о первых двух, чтобы они были едино, как и Мы едино. Были не между собою просто едино, а были едино в Нас». А через то были бы едино на земле.
И нет нигде слова «между собою», кроме как одного момента, в котором Господь говорит, что «потому узнают вас, что вы Мои ученики, какую любовь вы имеете между собою». Любовь между собою. Из трех видов любви: страстной, естественной и благодатной, речь идет о третьей, высшей любви. Любви, которую Бог дарует человеку. И если этой любовью ты, восприняв Бога в себя, любишь ближнего твоего, то через эту-то любовь и ближний твой становится ближним тебе. И тогда эта-то любовь делает вас едиными. Но любовью между собою, а едиными во Христе. И в этом величайшая тайна и таинство самой церкви.
Правда, исторически целый ряд историй, в которые описывают историю церкви, и особенно самый из близких из них к нам, историк церкви, протоиерей Иоанн Меендорф, говорит еще о четвертом составе, который всегда в истории церкви присутствовал в церкви. Он называет их — толпа. Православная толпа, которые, собственно говоря, были причиной ужасных бедствий уже самой церкви. Потому что всякий раз, когда воздвигалась та или иная ересь, она имела опору, будучи сама по себе произведена не от Святаго Духа, а от человеков, и через человеков от духа льсти или злобы поднебесной, эта-то прелесть всегда опиралась, или должна была опираться на какой-то народ православный внутри церкви. Протоиерей Иоанн Меендорф говорит, что эти периоды всякий раз расширения, особенно церковного состава, особенно в период правления Константина Великого, и после него его восприемников, и даже до Феодосия первого, в годы правления которого церковь особенно и сугубо устроялась в святости своей, тем не менее это была целая империя, и эта империя была вся православная. И поэтому в церкви стояло множество народа, которые относились не к первой категории - апостолов, не ко второй, которые шли «по слову их», и даже не к третьей, а к четвертой», которая названа - «толпа православная».
И вот в эти-то годы, когда всякая ересь, которую Вселенские соборы рушили и в итоге воздвигали вместо нее истинную веру и истинное исповедование веры. Однако всяких раз после очередного Вселенского собора ересь вновь поднимала голову, воздвигалась через тех или иных императоров, которые склонялись в сторону ереси, и разворачивалась страшными гонениями на саму церковь. В этих гонениях участвовал сам православный церковный народ. Какой же из этих четырех составов? Очевидно, четвертый, тот самый, который толпа. Эта толпа-то как раз и подвигала. Она была просто-напросто исполнена религиозного чувства, как и любой народ любой религии. И религиозное чувство, оно опирается не на благодать, как таковую. Мы же с вами, исполненные призывающей благодати, когда призывающая благодать сокрылась в нашем сердце, а остались мы со своей религиозностью, мы должны были опираться и жить от таинств, каковым мы научены, и к каковым мы приведены с вами в период призывающей благодати. Но, увы, к сожалению, не всяк это умеет делать, не всяк согласен на это, и поэтому, хоть и таинство принимает, но живет не от таинства. И в силу этого живет от самого себя. От своего естества, которое есть падшее.
И в результате получается, что он сразу же, после того, как он только-только побыл, сколько-то, два, три года в призывающей благодати как чадо, усвояемое церкви, по сокрытии благодати в его сердце, и составленной у него религиозностью, он ходит в церковь и пребывает в ней, но уже в составе четвертом, в составе толпы. То есть опираясь на свое религиозное чувство. А религиозное чувство, это человеческое достояние, это не свыше, это от людей. Это тот остаток веры, который дался человеку от Адама и Евы, и который сопровождает все народы во всех религиях всего мира. Религиозное чувство, не имея возможности опираться на Самого Бога, на Святаго Духа, опирается по человеческим законам на то, на что обычно люди по естеству своему опираются. Они опираются на окружающих людей, то есть на свою среду. Во что и в кого среда верует, в то и верует тот, кто родился в этой среде. Опирается на авторитеты, каковые данная среда имеет. Если есть религиозные авторитеты, то опираются на этих религиозных авторитетов, опираются на религиозное чиноначалие. В любой религии есть свое чиноначалие, своя иерархия. Опираются на их повеления, их приказы, их наставления и их направляющие действования. Опираются и внутри себя на некоторые свои религиозные чувства, так или иначе где-то поддержанные уже и закрепленные в некоторый навык, в некоторую привычку так религиозно жить.
И до такой степени бывают преданы этой своей так религиозности, что даже вот мы с вами знаем сегодня мусульман, которые в массе своей могут в момент, когда надобно стать на коленки и встать на молитву Богу по своему религиозному чувству, а в этот момент идет война. Надо бы наступать, или что-то делать оборонительное. Они все это оставляют, становятся на коленки и молятся. Такая великая преданность своему религиозному обычаю по религиозному чувству, исполнена человеческой самости. Потому что преодолеть эту самость никто не может, кроме Бога. И ни в каком другом таинстве не возможно это сделать, кроме как покаянием. И если ты покаяния не имеешь, и Бога истинного, в Духе Святом, Христа не имеешь, то неоткуда тебе справиться со своею самостью. Ты будешь от нее исполнять всю свою жизнь, то есть исполнять просто свой характер. В каком ты есть, тот характер ты пронесешь с самого детва до самой старости. Еще и в старости в этом характере можешь в худых его свойствах усугубиться, сделаться в итоге несносным в старости дедушкой или бабушкой, старухой или стариком, и который окончательно всех измотает, и после этого помрет. Хотя и при этом он был всю жизнь вроде бы православный, но оставаясь, к сожалению, уже в религиозном чувстве, и опираясь фактически-то не на Божественное участие в нем, хотя и всегда прибегал вроде бы к Его таинству, но жил не от таинств, особенно не от причастия.
Церковь же не такова. Та самая церковь, про которую сказал Господь: «врата адова не одолеют, и которая будет до скончания века». Эта церковь имеет свои поразительные свойства. Она едина, она свята, она соборна, и она апостольна. И составы эти, первые три, они-то как раз и исполнены этих свойств церкви. Это народ Божий, который един, свят и соборен, и апостолен. Когда мы говорим «едина», то мы говорим о том, что церковь едина: это значит люди, которые живут на земле, а мы с вами, скорее всего из третьего состава, то есть из мира взяты, и которым Господь открыл Отца Своего. И то, что Он от Отца Небесного, и мы уразумели это, такая-то церковь едина в исполнении слов Христовых, тех или других, которые Господь сказал в Евангелии, как основу нашего хождения за Ним и пребывания в Нем. Мы едины в исполнении этих свойств Господних.
И сегодняшнее Евангелие, когда говорит, что «да оставит каждый из нас с вами родителей своих, жену, мужа, детей своих, сродников своих ради имени Моего, - говорит, - тот будет Моим исповедником. Того Я принимаю, и за Того Я пред ангелами исповедаю и пред Отцом Моим исповедую, как ученика Моего, как верного Моего». Ну вот, часто мы, так, соблазняясь на эти жесткие слова, а они, видите как, звучат в день, когда славятся все святые. То есть славятся те, которые исполнили главные заветы Господни, исполнили то, ради чего Господь пришел на землю. Они спасены. И в этот день, в это спасение, или объяснение этого спасения, вдруг звучат эти слова. Помимо других, которые мы сегодня слышали в Евангелии, но в конце, завершая эти слова, звучат именно слова о том, что «кто оставит». И перечисляется вся родня. И вот, если бы не было завершения: «ради имени Моего», то слово «оставят» можно было бы воспринять буквально. То есть «оставят», это значит, как монахи оставляют своих родных и близких, и уходят в монашество так, что даже не имеют возможности и права, и внутренне они с этим согласны, поминать даже своих родных и близких. И даже когда родные и близкие, или же матери, особенно, пытались явиться вслед за ними в монастырь, и пытались встретиться с ними, их встречал игумен и отвечал: «нет у нас таковых. Ибо у нас все уже иного чина, ангельского. И имен, которых ты называешь, мать, у нас нет. Другого имени люди здесь пребывают». Ибо при постриге они это другое имя получили.
Бывали случаи, когда со всякою властью родители пытались выдрать свое чадо из монастыря, и буквально брань наступала почти до физической брани. И, тем не менее, чадо не выходило навстречу к ним и не являлось, и сам монастырь не отпускал уже посвятивших себя Богу. Ну, вольно или не вольно, начинаешь думать, что может быть это об этом идет речь. Но тогда это, наверное, не о нас с вами. Мы с вами в монастырь не ушли, в монастырь по большей части из нас, здесь стоящие не собираются, и поэтому эти слова Евангельские хоть и говорят о святых, но понятно, они говорят о других святых, но не о нас с вами. Тем не менее, все святые угодники Божии, толкуя эти слова, говорят о том, что эти слова относятся ко всякому из нас с вами, в том числе и к мирянам. В том числе и к любому возрасту, и даже к маленьким детям относятся.
Что же значит в таком случае «оставить»? Это речь идет не о физическом оставлении, хотя оно может быть исполнено вплоть до физического оставления, если уйдешь в монашество. А речь идет об оставлении родительских обычаев, родительских слов, родительских и кровных, родственных чувствований, и кровных связей. Ради чего? Ради имени Моего. То есть с момента, как ты вдруг начнешь называться христианином, то с этого момента становишься человеком иного рода. Человеком не естества, и тем более не кровного естества. Ты становишься человеком естества, свыше данного тебе, духовного естества. И в силу этого ты уже не одно и то же с естеством своим человеческим, и тем более естеством кровным, в котором, и из которого тянется вся плеяда грехов, не исповеданных в роду твоем. Выйти из греховного естества рода, войти через крещение в новое естество Неба и небесного духовного оживления и оживотворения, и сделаться через это совершенно иным человеком, между которым и прежним тобою нет ничего общего. Вообще ничего нет, хотя при этом остаются при тебе твое тело, твоя душа, твой дух, твое человеческое я. Все остается при тебе. Но оно с этого момента назначено уже не для осуществления самое себя, потому что оно повреждено. И тем более повреждено грехом и тягчайшими страстями. Но и даже, когда речь идет о естестве, про которое сказал Господь: «вы свет, который есть тьма», кольми паче тогда ваши страсти, которые тьма, тем большая». То вот это-то естество, естественное, которое дарует всякие разные наши отношения семейного склада: мир, лад и домашний уют семейный и прочее, гражданский, отеческий, внутри отечества отношения добрые и ладные земные, они остаются все равно естеством земным, которое из перси сложено. То есть из глины собрано, из земных элементов собрано и соткано. Но которое само по себе Небу не принадлежит.
И только если Духом Божьим это естество будет воскрылено, и тобою, как личность, как лицом, к Богу обращенным и вызванным из глубин своего ада, восставшим навстречу Богу, и приявшим в себя таинство: в таинстве крещения таинство Святаго Духа, с этого времени ты становишься новым человеком. И все твое естество начинает быть сопряженным Небу, и начинает быть через то сопряжение освящаемым Им, и совершаемым уже в совершенно иное бытие и иную жизнь. Поэтому-то церковь в этом-то Небесном своем исполнении и едина. В этом Небесном своем исполнении она свята, в этом Небесном своем исполнении она соборна, и в этом Небесном своем исполнении она апостольна. Не по тому, что она, как апостолы, по примеру апостолов занимается миссионерской деятельностью. Не в этом суть. Потому что это некое внешнее уподобление апостолам или апостольскому служению. Но как свойство апостольское церкви, это вовсе не есть хождение по разным домам и разным народам, чтобы их привести к Господу. Эта апостольность твоя собственная, каждого лично, совершающаяся в тебе самом. И которая есть еще одно удостоверение, четвертое удостоверение твоей принадлежности к народу свыше, народу Небесному, а вовсе не к земному, который, особенно в наше сегодняшнее время, будучи образованный, талантливый и прочее, научился всему православному учению, православным обычаям и всему остальному. И теперь от своих дарований человеческих идет, и славит Христа и в миссионерстве зовет их, или объявляет им о том, что наша вера правая и самая лучшая, чем все ваши неверия или вера. В этом нет, собственно, апостольности. В этом есть подражание апостольскому служению.
Но апостольность — это явление свыше. И даже когда мы совершаем служение миссионерское, или социальное служение, это тоже совершение этого служения апостольским характером, апостольским, скажем просто, - способом. Апостольский способ — это дыхание свыше силы и славы Божией, совершающейся в их делах прежде всего. Поэтому в их знамениях и чудесах, каковыми они подтверждали свои слова и свои призывы. И вслед за этим уже, в их словах, которые тоже имели силы. Но только на тех, которые сподоблялись свыше в подобных же призывах, каковые они произносили словами. И только там, где тот, кто говорил, был исполнен свыше, тот, и тот, кто слышит, тоже исполненный свыше, слышал эти слова, или эти поступки видел и наблюдал, только там совершалось усвоение, или же отклик навстречу церкви. И там из не признанного делался человек призванным. Признанный не словом, и не примером, и не талантами, и не искусным миссионерством, а призванный самим Духом Божиим. Да, в присутствии миссионера действовавше, в присутствии апостолов пребывающе.
Это-то сегодня, особенно в наше время, особенно во время нашего, широчайшего такого вот, как бы некоего разворачивания служения церковного, внешне церковного, надобно слышать, знать, чувствовать и искать. Легко и просто современному образованному человеку с множеством современной техники и возможностей и методик, развернуть широчайшее служение церкви, ради, казалось бы, православия. Но в этом широком служении церковном собственно православия как жизни, не будет, если оно не будет устроено свыше силою. Ибо ею только и совершаются, собственно, сама церковь, а соответственно и сами свойства церкви. А значит, народ, в этих свойствах обретаемый.
Поэтому, церковь если едина в исполнении слов Христовых, то каких слов Христовых она едина? Ну, прежде чем, скажем следующее, кратко скажем. Потом чуть-чуть подробнее. Сегодня остановимся на первом свойстве — «едина». Ибо на святости мы останавливались прошлый раз, на прошлой проповеди. Итак, церковь едина в исполнении слов Господних: «Аз есть путь, истина и живот», или жизнь. То есть, едина в путях Господних, едина в истине, которая от Бога и дана Духом Святым. Ибо «Он наставит, Дух Святый, вас на всякую истину». И она едина жизнью через Христа, к Нему и в Нем. «Мы, - говорит апостол Иоанн, - церковь, получили жизнь через Него, Сына Божьего(1 Ин.4,9). Таким образом церковь едина в том, что она исполняет слова Христа: «аз есмь путь, истина и жизнь».
Второе — церковь едина в исполнении других слов: «ищите, - говорит Господь же, - прежде Царства Небесного и правды. И это все, - то есть земные заботы, - все приложатся вам». Церковь едина в исполнении целого ряда призывающих наставлений Господних, каковые кладет Господь в заповедь всякому, жаждущему быть С Ним. Пока мы на них останавливаться не будем, позже о них будем говорить. Второе же свойство: церковь свята от каждого таинства. Святость церкви в таинствах? 7 таинств церкви, они делают народ церкви, народ Божий святым. Живущий от таинств и есть народ святой. Но для этого, естественно, надобно иметь подготовку к таинствам, чтобы воспринять само таинство, или в таинстве воспринять и Духа Святаго, Его благодать. И в таинстве причастия надо воспринять благость Господню и в ней Самого Господа Иисуса Христа. А в Нем, и через Него в таинстве последующей литургической жизни, которая продолжается как литургия, за пределами храма и богослужения, совершаться уже в таинстве общения с Отцом Небесным. Так вот свята церковь именно там, где она, приготовленная к таинству, воспринимает само таинство для того, чтобы от таинства уже жить.
К сожалению, почти сегодня невозможно большинству людей, которые принимают первое из таинств - таинство крещения, жить от таинства, потому что они никак к нему не приготовлены. И участвовать в таинствах, и таинство соделывается свыше с ними, над ними и в них, но люди сами не усваиваются этому таинству и не имеют никакой силы свыше, Божественной силы для того, чтобы дальше жить церковно. В результате крещается сто человек, а на следующий день хотя бы причаститься приходят из этих 100 от силы пять. А остается в церкви постоянно теперь, хотя бы первые три года живет церковной жизнью от силы два, а то и по нынешним временам вообще один. Увы, если так сегодня внимательно всмотреться в реальность, то мы обнаружим, что мы сейчас уже живем в таких временах, где и одного такого из ста нет. Один появляется из 500-сот крещеных. Еще хуже, один появляется из тысячи крещеных, который живет уже постоянною церковною жизнью. А все остальные? Остальные были в таинстве, да силы его не усвоили. «Вышли из нас, да не были нашими», - говорит святой Иоанн Богослов. От таинства начали жить всего лишь один из ста, один из пятисот, один из тысячи.
Много ли живет от таинства покаяния? Все меньше и меньше. Да и мы с вами когда-то действительно жили от таинства покаяния, потому что в покаянии обретались в некое новое устроение, и этим устроением исполненные какое-то время, часы, дни жили. Но таких таинств покаяния у каждого есть — на пальцах перечесть ведь. Но к исповеди мы же приходим, надо умножить эти все 10 пальцев во много раз. И каждый раз, побывав на исповеди, мы не от таинства живем, потому что как-то и не пережили ничего особенного на самом таинстве. Единственно только лишь получили разрешение к причастию, вот и все. Ну а в Греции можно и этого разрешения не получать, потому что таинство исповеди и таинство причастия между собою в строгость не поставлены. Поэтому ты можешь исповедаться в одно время, а причаститься в другое. И потом причащаться, вообще не исповедуясь. В результате получается, что ты когда исповедуешься если в Греции, или в других еще некоторых поместных церквах, то собственно говоря, результат этого исповедания твоего или этой исповеди, или разрешения от грехов, никак на тебе не сказывается, и ни к чему тебя не обязывает. И вообще есть результат или нет, ты можешь не чувствовать и не знать.
То есть человек не живет от таинства. И вполне доволен, потому что он к таинству, зато, жил. Он вычитал каноны, он написал целый список своих грехов, и прочее. Еще страшнее, когда мы с вами к таинству вроде бы готовимся, причастия, но не от таинства причастия вся наша последующая церковная жизнь. Где же и откуда же быть тогда свойству святости в таком народе, который называет себя Божьим? А ему и не откуда быть, святости, ей, вернее, не откуда быть, святости. Потому и не видно ее. И чем дальше, тем больше мы с вами эту святость будем заменять своею православной образованной образованностью в области ума, православными разными чувствованиями, но человеческими, не исполненными никакой святости. Лишь отчасти, чуть-чуть может быть очищенными от каких-то страстей и грехов. Православными поступками и действиями, по образу и по примеру их в подражании, но вовсе не исполненными изнури силы и славы Божественной свыше. И в итоге вроде бы народ православный, однако не имеющий ни силы, ни славы. Не имеющей видимой и ясной святости.
Более того, хуже того, даже так себя ведущий, что порою люди, которые искренне как-то верили в церковь, встречаясь с церковным народом, с их поступками, особенно внутри храма, приходят в оторопь и в ужас, и говорят, что «я больше в такую церковь не пойду. Я там не встретил никакой святости». Хотя при этом сегодня еще немало среди языческого народа и мало-верующего народа, которые продолжают еще как-то верить в святость церкви, потому что так испокон веков сложилось в самом народе. Они с детства в своей семье это усвоили, услышали. Хотя ни семья не шла в церковную жизнь, ни они сами в нее не ходили. Но это некое представление о том, что церковь — это собрание святых людей, сложилось в их сердцах и умах, и они в итоге искренне это несут, и даже до сих пор продолжают нести, к великой радости своей ни разу не зайдя в храм. Или же зайдя в храм, но там не встретившись с этими нашими святыми, наоборот, бабульками и разными новыми, вот, как бы в православии людьми, которые прежние в своем характере, и новые для самих себя по причине своего православия, но внешнего. К сожалению, время идет, и число людей таких, как бы наивно верующих, верящих, что церковь — это собрание святых людей, оно сокращается, уменьшается, уже почти их и нет.
Соборна, потому что Духом Святым собрана во единый состав. Причем собрана по вертикали. Народ, затем весь клир, дьяконы, священники, епископы. Все Святым Духом собраны. Соборность не в том, что мы с вами договорились между собой о православии. Соборность не в том, что мы согласились на то, или иное устроение церкви в ее чиноначалии. И даже не в том, что мы с вами как-то признаем друг друга православными, и согласны друг с другом на некое общее учение церковное, догматы церкви, на ее порядок и характер жизни. Это внешние черты, или характеристики соборности. Любое из свойств церкви, как церкви надмирной, не принадлежащей земле, а принадлежащей Небу, имеет причиной своею Небо. Свыше свойство устраивается, и поэтому и соборность тоже, она свыше, она от Святаго Духа.
И поэтому порой бывает, что соборными могут быть люди вопреки своим характерам, по которым они могут вообще раздираться межу собою. Но стоит только лишь свыше какому-то особому промыслу Божьему собрать двух, трех, двадцать, сорок тысяч между собою во един состав, как говорит один из святых: «со ангелами во един состав устроити», то для Неба не имеют никакого значения наши характеры. Небо свыше из камней может созиждать детей Авраама. И порою бывает так, что человек, ну, совершенно разодрался в своей квартире, в своем доме, в своей семье с ближними своими. Все они противники как бы его, а он один как бы православный, и, тем не менее, побежал после этой ссоры в церковь, в храм. Искренне плача, исповедовался, возвращается назад, а там радость. Куда девалась ссора. Только что, два часа назад здесь было страшное гонение на него, и его на них, была ссора обоюдная со всех сторон, а тут никакой ссоры: тишина, мир, спокойствие, радость даже ему навстречу. Это таинство соборности, собирающее людей во един состав с ангелы. Не во един состав между собою и друг с другом. Хотя собранные во един состав с ангелами, естественно будут собраны и видимым образом между собой.
Да, порою бывает, что это не сразу так происходит. Убежал, покаялся, с плачем, искренне, и вернулся: и действительно мир и тишина. Бывает, что приходится годы положить для того, чтобы своим покаянием о себе самом, и затем, стоянием на молитве, за них уже, домашних, ты приходишь неожиданно однажды, в какой-то момент, которого ты не ждал, от которого ты, или в который ты не полагал, что что-то сейчас дивное, небесное произойдет, а оно вдруг происходит. И твои домашние вдруг становятся небесными, ангельскими. Это дивное чудотворение наших ближних, или нас ними по отношению к ним.
При этом часто может быть даже и больше мы нуждаемся в том, чтобы наш характер изменился по отношению к ближним. И это чудо изменения характера может однажды совершиться, спустя может быть десятки лет. А то и бывает, что прямо на одре смерти пребывания. Две недели осталось до смерти, и человек, который всю жизнь, казалось бы, ходил в храм, и всю жизнь ругался со своими домашними, за две недели до смерти вдруг преобразился. И нечто совершилось с ним, о чем домашние потом с удивлением, изумлением будут рассказывать, как же поменялся умерший. И в этой перемене не только с ним, оказывается, происходит, но и с ними тоже. Ибо то, что свыше, оно собирает, или в соборности своей обретает церкви сразу не того, кто действует за церковь, но и тех, по отношению к кому он действует. Ибо соборность собирает сразу обе стороны. И сразу три стороны, и десять сторон, сколько бы сторон не действовало. Если соборность будет, если соборность захочет собирать — соберет. Повременит, будет повременять — повременит, ради особых промыслов Божьих. Церковь соборна Духом Святым. С ангелами во един состав устроена.
И особенно в прежние времена, в древней церкви Христовой это особенно чувствовалось, когда литургия была не отдельным богослужением. Под словом «литургия», если кто читал историю того же протоиерея Иоанна Меендорфа, он, описывая древнюю церковь, говорит о том, что слово «литургия» принадлежит в целом христианской жизни тогдашних людей. Да, это в то же время и богослужение. Но богослужение, которое дает сугубую силу быть и совершаться в жизни своей в литургическом пространстве. Вся жизнь человека, начало которой совершается на службе, при выходе из храма продолжается, и вся жизнь его является литургией. То есть прославлением Христа, Святаго Духа и Отца Небесного в его словах, поступках, поведении, и во всем образе жизни. В его духе, каким он дышит. Духе свыше, который обретается здесь, на службе, в таинствах. И от таинства же, оставаясь с человеком, хранит его как нового человека - человека церкви.
Таковые, ну, пример таковых: сегодня прославляются таковые, и пример таковых сегодня нас с вами зовет жить именно так, чтобы литургия была явлением всей нашей жизни, а не просто богослужением. Которое, если оно станет просто богослужением, а после богослужения ты будешь жить все равно от самого себя и от своего падшего естества, то в этом случае постепенно для тебя литургия, сначала будучи таинством богослужения, постепенно перестанет быть богослужением в таинстве. Перестав быть богослужением таинства, оно останется лишь неким сопровождением, или обязательным условием для таинства причастия. Таинство причастия, потеряв богослужение как таинство, для тебя тоже станет постепенно простым исполнением твоей религиозности. Религиозность, потерявшая таинство причастия как таинство, а исполняемая как религиозный долг или религиозная необходимость, перестанет иметь силы, и совершенно исчезнет в тебе слава.
И в итоге то, о чем сегодня говорит Евангелие: «оставьте родных, близких, домашних и прочих, ради имени Моего». То есть ради таинства литургии, которое с именем христианина в тебе начнет совершаться. И ты, называющийся христианином, будешь виден по своему образу жизни, по своему поведению, по своим поступкам, словам, чувствам и делам. И это будут дела святого человека, над которым и в котором действует таинство, потому что ты от таинства живешь. В этом твоя святость, и через то тогда ты и соборен со всеми, ибо там, где один спасается, вокруг него спасаются тысячи. Это обретение тысяч к одному и есть соборность церкви.
Ну вот, первое свойство — едина. Церковь едина в путях Господних, в истине, которая от Бога и дана Святым Духом и жизнью через Христа, к Нему и в Нем. То есть она едина в исполнении слов Христовых: «азм есть путь, истина и живот», или жизнь. И вот Евангелие и послание апостола Иоанна. Евангелие от Иоанна, и послание его же, первое, особенно. Вот Евангелие от Иоанна 17-я глава: «всему, что Ты дал Ему Сыну, - (дал людей церкви), Что Ты, Отец Небесный, дал Ему, - даст Он, -Сын, - жизнь вечную. Сия есть жизнь вечная,да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17,3). Как это совсем иное и далекое от того бессмертия, которого ищут сегодня люди на земле. Да и мы с вами, может быть недавно кто-то из нас с вами, искал этого бессмертия, и увлекался этими разными научными открытиями, и откровениями, и обещаниями, что все-таки бессмертие станет уделом людей. Но ведь бессмертие — это же жизнь вечная, нескончаемая жизнь. И Господь отвечает: «точно,
Что же такое эта сия нескончаемая жизнь? Не результат химического воздействия, там каких-то таблеток. Не результат здорового образа жизни, не результат каких-то добавок к пище, которая умножает твою продолжительность жизни. «Жизнь вечная есть, - говорит, - да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17,3). И в послании своем апостол Иоанн говорит: «Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне. Имеющий Сына (Божьего), имеет жизнь. Вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную (1 Ин.5,11,12,13). Все, кто так жив, и несут в себе свойства церкви «единая». Ибо они едины в исполнении таковой жизни. «Верующий, что Иисус есть Христос, тот от Бога рожден». Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом. Этим свидетельством является вера. Свидетельство, что он верует в Сына Божия, является его собственная вера, которая - не религиозное чувство, а дар свыше, по благодати Духа Святого дарованный человеку по предуведению Отца Небесного. Не всем дарованный. Поэтому-то Господь и молится Отцу Своему Небесному: «не о всем мире молюсь, но о тех, которых Ты Мне дал». А апостол Павел объясняет: «тех, кого предуведе Отец Небесный, тех Дух Святый предустави», то есть приготовил. И тех Господь, опять же через Духа Святаго, призвал.
Верующий в Сына Божия из такого призывания имеет свидетельство в себе самом. «Дух есть истина, и Он свидетельствует о Нем, о Христе. Ибо три свидетельствуют на Небе: Отец, Слово, и Святый Дух; и Сии три суть едино». Это есть то самое свидетельство, которое в себе самом, и которое есть вера. Ибо она только одна и знает всех тех трех Лиц, о которых идет речь. Тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий, побеждает мир. И дальше в своем послании апостол Иоанн в пятой главе говорит: «Сын Божий пришел и (по вознесении) дал нам (во Святом Духе) свет и разум, да познаем Бога истинного, (то есть Отца). И да будем в истинном Сыне Его, Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная» (1Ин.5,20).
Мы можем это слушать своей образованностью, своим интеллектуальным дарованием. Но можно это слушать тем даром, который ты имеешь свыше — даром веры. И тогда иным образом эти слова будут откликаться в тебе, и иное они будут совершать и производить в тебе. Они будут производить в тебе нового человека, человека церкви, человека Нового завета. И тогда ты опять же услышишь, что «Бог есть любовь, и пребывающий в любви, пребывает в Боге, и Бог в нем. Что мы пребываем в Нем и Он в нас, - говорит святой апостол Иоанн, - узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего».(1Ин.4,16)(1 Ин.4,13,10). К апостолу Иоанну здесь в данном случае добавляет еще апостол Павел: «дух все проницает: и глубины Божии. Божьего никто не знает, кроме Духа Божьего. Мы приняли Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога, соображая духовное с духовным, ибо мы имеем ум Христов»(1Кор, 2,10-12,16).
Опять и опять речь идет о даре свыше, о даре веры. Этою-то верою мы с вами были исполнены в первом начатке своей жизни, когда мы вошли в церковь, обрели по призывающей благодати веру и вошли искренне в церковную жизнь. Но, к сожалению, похоже, что в большинстве своем ее утратили. Но к этому дару возвращает нас апостол Иоанн, и просит и зовет, чтобы мы его не теряли, а благоговейным образом сохранили бы в себе и взращивали бы этот дар. И поэтому, возвращаясь вновь к апостолу Иоанну, читаем: «кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге.(1Ин.4,15). Исповедует не в смысле «знает». Слово «исповедует» в словах апостольских — это есть исполнение жизнью. Тот, кто жизнью исповедует, что Иисус есть Сын Божий: а это благоговение в твоей жизни, это страх Божий, это всякое хождение пред Богом, это всякое движение в течение всех суток в очах Божиих. Вот что есть исповедание тобою, что Иисус есть Сын Божий. И тогда, конечно же, «в том, - говорит апостол Иоанн, - пребывает Бог, и тот, - говорит, - пребывает сам в Боге».
«Кто пребывает в Нем, - во Христе -, тот должен поступать так, как Он, Христос, поступал. Кто говорит: «я познал Его», но заповеди Его не соблюдает, - и в жизни не таков, как Сам Христос, - тот, - говорит апостол, - лжец, и нет в нем истины. А кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась. Из сего узнаем, что мы в Нем» (1 Ин,2,3-6). Вот уж куда более ясно: все признаки своего участия в Боге, и присутствие Бога в нас, все раскрыты и рассказаны. И дальше: «жизнь явилась, и мы видели, и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам. Вот благовестие, которое мы слышали от Него, и возвещаем вам», - говорит с нами сам юный Иоанн, который был ближним учеником Христовым. - Бог есть свет, - возвещаем вам, - и нет в Нем никакой тьмы. Если же мы ходим во свете, подобно как и Он во свете, то имеем общение (любви) друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, - а не кровная наша кровь, не родственная кровь, не кровь, родовые наши, а «Кровь Иисуса Христа очищает нас от всякого греха. Если говорим, что не имеем греха, тогда обманываем самих себя, и истины нет в нас». А святитель Игнатий Брянчанинов вообще добавляет, что «нет на земле человека, живущего в естестве и не падшего. Ибо само естество падшее, и поэтому мы другого естества не знаем и не являемся, с самого рождения не являемся людьми святыми. Святыми нас может сделать только Сам Бог.
«Если исповедуем, - говорит дальше апостол Иоанн, - грехи наши, то Он, Христос, будучи верен и праведен, - а вместе с Ним и Отец Небесный, - простит нам грехи, и очистит нас от всякой неправды. (Поэтому), если кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцом, Иисуса Христа, праведника». Вот свойство жизни, каковую даровал нам Господь от таинства, от всех семи таинств. Ну, седьмого таинства у нас с вами нет, это таинство священства, хиротонии епископа, а шесть таинств мы все имеем. От этих таинств исполненные тогда единой жизни через Христа, к Нему и в Нем. Об этом мы сейчас с вами говорили.
Как мы едины в путях Господних, и как едины в истине, которая от Бога, будем говорить в следующее воскресение. А сегодня еще добавим еще одно, немного в память нашу, что церковь едина в исполнении еще слов Господних, в которых Он говорит: «ищите же прежде Царства Небесного и правды, и это все, - то есть земные заботы, - приложатся вам»(Мф.6,33). Вот этим-то исполнением Царства Небесного в своей жизни мы и становимся иными даже в своей семье. Потому и сегодня Евангелие говорит, что оставьте родных и близких. То есть когда они влекут вас в прежний порядок земной жизни, не живите этим порядком. Но оставаясь с ними, несите в своих обращениях с ними звание христианина. И имя Христово, которое вы теперь носите, и которое исполнено силою и славою свыше, должно совершать иной порядок жизни в вашей семье, в вашей отчизне и в любом месте, где бы вы ни появлялись. Так, что в итоге один такой пришел, а тысячи рядом спаслись. Поэтому «оставьте» - это речь идет: оставьте все падшее, которое вас соединяет с родными и близкими. Оставьте кровь, которая кипит в вас, и которая как бы бурлит за то, чтобы вы были такие же, как все остальные, в грехах, страстях. Но соответствуя имени своему, живите той силою имени, каковую вы свыше имеете, обрелись.
И вот удивительно, что церковь едина как раз в исполнении имени Господнего. Потому-то святой Игнатий Брянчанинов говорит о том, что так часто и так много в Евангелии, во всем святом писании обращаемся мы к имени Христову. Обращает нас Евангелие, святое писание — к имени Христову. Не просто упоминает имя Христа, не просто заявляет нам имя Христа, но нас с вами обращает. Что это значит? А это значит: во исполнении того звания, которое мы от этого имени имеем. Дабы звание христианина имело бы в себе все те свойства, каковые имеет имя Самого Господа, о котором так много раз, или которое много раз упоминается в Евангелии. И всякий раз упоминается с сопутствующими словами, что имя Христово исполнено силы, имя Христово исполнено славы. А это значит, христианин, носящий это имя, исполнен силы свыше, исполнен славы таинств Христовых. Таинств церковных. И поэтому, когда мы говорим: «ищете прежде Царства Небесного и правды Его, тогда все земное, - то есть заботы о кровных и близких, и остальных, не просто будут выброшены вон из нашей жизни, - а приложатся вам». Заботы о них, о домашних, приложатся. Не мы приложим эти заботы, а они приложатся. Кто же их приложит тогда? Господь приложит.
«Ко всякому, слушающему слово о Царстве Небесном,- говорит Господь в одной из своих притч, - и неразумевающему, приходит лукавый и похищает посеянное сердце его». Что же посеялось? Помните притчу о семени, которая: «иное при дороге, иное на каменистой почве, потом в тернии, потом на доброй почве»(Мф.13, 19-23). А это самое слово. Какое? О Царстве Небесном. Не просто слово священного писания. Слово о Царстве Небесном непосредственно. И если человек, слушающий слово об этом Царстве и неразумевающий, остается неразумевающим, тогда приходит лукавый и похищает посеянное в сердце его. Он с этого времени ходит и всем рассказывает притчу про семя. А толком-то, что за семя, и не знает. И ничем помочь от как-бы знаемой им притчи, другому не может для Царства Небесного. Потому что, что слово Божие - усвоил, а что это слово о Царстве Небесном - не усвоил, забыл и вообще пропустил.
Посеянное же, и дальше, это же самое слово о Царстве Небесном, на каменистую почву, в тернии, и добрую почву, имеет разное свое действие. Царство Небесное, Евангелие от Матфея, дальше все идут слова: «силою берется»(Мф,11,12). Царство Небесное пришествием Христа на землю «приблизилось к нам»(Мф,3,2;4,17). И их есть, - говорит Господь, - Царство Небесное, - то есть тех, кто нищие духом и изгнанные за правду»(Мф.5,3,10). Помните, откуда это? «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». И еще раз повторяется эта же фраза: «ибо их есть Царство Небесное в словах: «блаженны, кто изгнанные за правду, ибо Твое, (Отца Небесного), есть Царство и сила, и слава во веки. Аминь». Это где? Это в молитве: «Отче наш». «Ибо Твое, (Отца Небесного), есть Царство, и сила, и слава во веки». (Мф.6,13). Оно, Царство, на Небе, но оно, Царство, и здесь на земле. Каждый раз в таинстве и от таинства в тех, кто его несет в себе. То есть в церкви. «Царство Небесное подобное зерну». Идет разъяснение. Подобно закваске — дальше разъяснение. Сокровищ — разъяснение. Купцу — разъяснение, Неводу — разъяснение, Царю -разъяснение, хозяину дома — разъяснение(Мф.13,24-47). Эти все разъяснения говорит Господь в притчах Своих о Царстве Небесном. И дальше заключает: «мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Небесное». (Мф.21,31).
То есть пока мы с вами сидели, и стояли и слушали проповедь, все более как-то внутренне возвышаясь, восхищаясь, и вдруг теперь в конце получаем неожиданное, некое такое опускание на землю. «Мытари и блудницы вперед вас восхищены сегодняшним словом, придут в Царство Небесное». Чем, почему и как? Вчитаемся в жития всех ныне прославленных святых угодников Божиих, и мы увидим, что часть из них как раз принадлежат к этому, в предыдущей своей жизни принадлежат к этому разряду. Одни мытари, а другие блудницы. При этом мытари, действительно, прямо конкретно мытарь, то есть сборщик налогов, или же сегодняшний работник налоговой службы. Но который стоял в храме и как мытарь, бил себя в грудь и плакал: «Боже, милостив буди мне грешному». Но и те мытари, которые подобны мытарю, мытарствуют чувством, хотя при этом по профессии - разные другие профессии исполняют. По жизни - разным другим сословиям принадлежат. Но по чувству своему мытарскому: «Боже, милостив буди мне, грешному», принадлежит к разряду мытарей.
И блудницы, это конечно, есть те, немало которых, ну, в ужасных блудах пребывали. Возьмите, Марию Египетскую, возьмите Марию Магдалину, возьмите эту ужасную блудницу, которую поймали прямо в блуде и привели к Господу. А потом она стала великою святою. И множество других блудниц и блудников, которые, преодолев силою Божию все это свое блудное устроение, в Царство Небесное вошли раньше, чем мы с вами, все знающие и ко всему припадающие знанием. Или же неким таким, больше образовательным служением имени Христова, которое мы носим. Но сегодня, в Евангелии говоря о блудницах, говорится о всяких, кто блудодействует не только телом, но и блудодействует умом, блудодействует чувством, блудодействует духом. То есть в этом случае тогда блуд - это некое такое всегда подставление себя под всякую разную, мира сего ценность, и в согласии с этой ценностью и прелюбодеяние с ней. То есть жизнь с этою ценностью в один состав, пребывание и услаждение этой ценностью по всем страстям нашим. Это все есть блуд. То есть отдание себя в некое услаждение, при со стороны пользованием нами и нашими страстями. Это и вся наша материальная жизнь, в которой мы ради своих материальных удобств, уюта и прочего, оказывается, в немалой степени блудодействуем со всеми, кто доставляет нам это все. В одном случае кого-то подкупили, в другом случае перед кем-то расшаркались, в третьем случае кому-то улыбались, не имея при этом внутренней улыбки. В пятом случае кого-то хвалили, подхваливали, комплименты отдавали, и мало чего, всякого такого разного, мира сего делания приличия мы совершали ради того, чтобы в итоге иметь что-либо материальное в виде удобств и всяких радостей жизни. Это есть блудодействие.
И вот если с этой стороны посмотреть, то кающиеся в подобного рода блудодеяниях, оказывается, прежде, чем все остальные, входят в Царство Небесное. «Покаяние твое от всего этого блудного, блудодейного жительства твоего, в котором ты и вашим и нашим, и сегодня особенно в условиях, а это и есть у тебя толерантность. В условиях сегодняшней толерантности ты и католикам поклонился, и с протестантами ты в дружбе, только иметь чтобы евро уровень в своей квартире. Но не в смысле религиозно, а в смысле тех ценностей, которыми они живут, эти люди. Ты сейчас ничем не отличаешься от них. И поэтому когда они предложат тебе уже много поимевшему от них в своей материальной жизни, предложат им еще и сроднится с ними по религиозному исполнению и совершению, ты, собственно говоря, почесав затылок, скажешь: «а почему бы и нет»? Ты уже давно с ними сроднился в материальной сфере своей жизни.
Мало того, ты очень дорожишь теми материальными благами, которые ты сейчас имеешь, и теперь как-то сразу все их потерять, потому что взять и сказать, что наиболее религиозное предложение - отказать ему в согласии на его просьбу: «давай вместе помолимся, давай вместе устроим службу, давай вместе причастимся». Но ты так много раз говорил в ответ на его предложения «давай», когда он тебе говорил: вот квартира, вот евро уровень, вот еда, вот тебе уют, вот тебе комфорт, вот ты весь уже живешь так, как мы живем в Европе. Осталось только последнее: давай еще вместе просто о том, чтобы эти твои блага все сохранились, да еще больше ты получил, давай еще и помолимся». А там, от этой молитвы: «давай еще и службу послужим. От этой службы там один шаг: давай еще и причастимся». И ты сам того не заметив, в блудодейном своем характере склонишься и сделаешься таковым же, как они. Это сейчас началось, в это сейчас мы с вами поставлены, как великий соблазн, который начал быть, который уже на 50% уже совершился. Мы же все имеем уже, кто машину, кто квартиру, кто одежду, кто всякиц разный достаток, уют, приятность и прочее, начиная от элементарного холодильника, который пришел откуда-нибудь с Запада, кончая всякими разными приборами, предметами нашего быта и обихода, создающего нам уют и приятность нашей сегодняшней жизни. То есть 50%-тов блудодейного соединения, или же отождествления уже совершено.
И, тем не менее: живите прежде, «ищите прежде Царство Божие, а все, - все заботы, которые есть земные, - они приложатся к вам». Не вы их приложите, сходив в супермаркет и купив самое вкусное и самое дорогое, и евро уровня и евро стандарта, а оно приложится. То есть промысел Божий Отца Небесного, который имеет заботу о вас, как о Своих чадах, Он так устроит и исполнит твою жизнь, что то, что нужно тебе в меру необходимого и не соблазнительного для твоей веры и для твоих отношений с Богом, оно приложится. Да, при этом ты что-то от себя должен будешь сделать, в чем-то ты должен будешь пожертвовать, что-то ты должен будешь заплатить. Но это не будет твоим стремлением. Это дастся тебе промыслом Божиим. Потому что твоим стремлением будет искание Царства Божия. И этот приоритет будет твоим главным приоритетом твоей жизни. И тогда понятно, что ты начнешь каяться в том, что ты так сильно уже увязался за этими всеми протестантскими высотами земной жизни, за этой католическою красотою и широтою устроения своих возможностей земного существования. Ибо вся чувственная культура оттуда. Культура неких таких чувств, концертов, фильмов, все оттуда: спектакли, сцены и прочее.
И ты в этом уже был, много поварился, а теперь ты каешься. И это твое покаяние сделает в итоге так, что ты первый войдешь в Царство Небесное. И тогда слова, которые, «чем церковь едина», окажутся твоими словами. Потому что ты тоже в составе единой церкви. Ты в ней, в составе мытарей или блудниц, или тех и других, впереди всех других идешь в Царство Небесное.