Протоиерей Анатолий Гармаев
Господь истощает Своим чадам их силы
Вспомним еще раз священноисповедника архиепископа Фаддея. В своем тюремном дневнике владыка писал: «После тяжелой ночи на 17 декабря лишь охота есть и спать. Господь все же ослабил томление и печаль немного, готовят меня к отъезду». «Ослабил томление и печаль немного» - чтобы так сказать, что Господь ослабил, надо иметь в этом удостоверение. А если Господь что-либо ослабляет, то из практики жизни верующих людей, известно, что это участие Божие всегда совершается в ответ на молитву. Значит, хотя охота была только есть и спать в какой-то момент, видимо, далось внутренне Богу помолиться, иначе неоткуда взяться Господнему участию, в котором Господь бы ослабил томление и печаль. Говорит : «ослабил немного» - возможно, что и молитва была малая, а возможно, что Господь просто так по Своему премудрому попечению о терпении, закалке, немного ослабил томление, печаль. Ради чего может быть такое немногое ослабление? Все-таки оставлены томление и печаль, ради еще одной добродетели. Известно, что обычно немного ослабляется ради упования, чтобы упованием терпеть. Христианское терпение отличается от нецерковного или иных религий, или неверующего человека именно упованием. При этом мы знаем – терпение естественное свойственно людям разных религий, наций и людям даже неверующим. Великая Отечественная война показала удивительные образцы и примеры терпения совсем неверующих и даже коммунистически настроенных воинствующих против Бога людей. Терпение было превеликое, порою много превышающее терпение церковных людей. Но это терпение не имеет самого главного для жизни будущей – оно не имеет упования. У нас и терпение может быть малое, но оно может быть все сплошь терпением упования. Тогда происходит то, что внутренне человек лично сам от усилия терпеть перемещается в не усиленное упование, ибо усиливать себя в уповании невозможно. Удивительно, что всякая добродетель, что смирение, что кротость, что упование – они не берутся человеческою силою. Невозможно, например, если в терпении ты можешь усиливать свое терпение, усиливаться в терпении, то в добродетелях усиливаться невозможно. Поэтому в уповании не усиливаются, в уповании склоняются и пребывают в нем. Тем более, при искреннем уповании Господь со Своей стороны поддерживает это упование и делает его живительным. Только христиане знают благодатную живительность, которой откликается Господь в твоем уповании, или в твоей вере, или в твоем смирении, когда истинное смирение не от усилия, чтобы там смиряться, а от склонения к смирению, от верою совершаемого отношения к Богу, ко Христу, смирение возникающее. В это смирение входит благодать Божья и делает это смирение живительным. Потому свойственно Богу Своим чадам собственные силы чад измождать: такие обстоятельства попускаются Богом, которые выковывают Божьего человека, чтобы в итоге все силы человеческие были измождены.
Яркий пример для нас – это жизнеописание преподобного Силуана, которое написал его келейник, ныне преподобный Сафроний Сахаров. Силуан молился Богу, прося ответного, явственного отклика Божьего, но шли часы, шли дни беспрестанной молитвы, исступленного вообще припадания к Богу, метания к Нему в поклонах, и молитвенных стояниях и опять в поклонах, а ответа благодатного не было. Из остатках последних сил вырвалась фраза, Силуан воскликнул отчаянно: «Ты неумолим», и весь залп сил, который оставался, весь ушел в этот возглас. После этого он вдруг сделался совершенно немощной. Но поразительно, как только он сделался совершенно немощной, тут же явилась благодать поддерживающая, да в таком обилии, что после этого простой Силуан сделался в итоге преподобным. Прославили его как преподобного позже, но основание преподобничества было как раз там положено. Этим основанием является участие Божественного отклика на полное истощание сил.
Вернёмся к священноисповеднику Фаддею. «После тяжелой ночи, – пишет святитель Фаддей, – лишь охота есть и спать». Слова «Господь ослабил немного томление и печаль» говорят о том, что на этом истощании человеческих сил он все-таки имел по навыку молитвенное обращение, уповающее на Бога, но немного. И в ответ немного получил от Бога ослабление. Через это можно было бы дальше, наверное, продолжить это начало моления, но встречается, видимо, со своей человеческой немощью, с человеческим естеством.
Два явления немощи: немощь естественных человеческих сил и немощь веры
Мы имеем дело с двумя явлениями немощи в человеке. Одна немощь – это немощь естественных человеческих сил, а другая – это немощь веры. Немощь естественных человеческих сил в концлагерях по более подробным писаниям, которые сейчас вышли в немалом числе по жизни наших новомучеников, она в конечном итоге приводила либо к быстрой смерти, либо к жесточайшим избиениям, потому что когда в немощи человек не мог подняться с нар и пойти на работу, его подымали, выгоняли, но избив. Либо приводила к смерти от выстрела, когда гнали на работу, а он не мог со всеми поспеть, отставал, или отдавали на растерзание собакам, дабы поддержать в собаках нюх на кровь. Человеческая немощь. Тогда естественный вопрос: человеческая немощь в этих трех случаях была сопряжена с немощью или обилием веры? Мы об этом ничего сказать не можем, потому что тех, о ком пишется, что они так погибли, были расстреляны или растерзаны – пишущие о них не могут знать, в каком состоянии веры они отошли. Мы можем лишь догадываться, что были те, которые в немощи телесно имели совсем скудную веру и немощь веры. Когда тело немоществует, то вообще забываешь о Боге и в утрате Бога начинается агония человеческой жизненности, которая схвачена земностью и хочет земной жизни. Земность требует жить на земле и совершенно перекрывает человеку мысль о рае, тем более чувство рая. Когда человек, схваченный земностью, попадает в отчаянную ситуацию, он ни о чем не помышляет, кроме как вырваться и выжить. Если это невозможно, избитое или больное немощствующее тело не позволяет вырваться, то человек впадает в отчаяние и в этом состоянии полного отпадение и истощания в вере в отчаянии земности умирает. Совсем другое, когда в отчаянном положении, хоть и в немощи веры, но человек все-таки обращается к Богу в уповании, что Господь даст еще немножко земной жизни. Такая просьба - это сразу немощь веры. Вера не требует жизни земной, в отчаянной ситуации земной жизни хотя бы немножко при обращении к Богу требует земность. У религиозного человека она имеет обращение к Богу. Когда болит зуб, то мы обращаемся к Богу, чтобы зуб перестал болеть. Когда болел зуб у святого Порфирия Кавсокаливийского, он обращался к Богу совсем по-другому: «Господи, прости мне грехи, которые спрятаны за этим зубом, и дай мне болью зуба искупить эти грехи» - тем самым он просил, чтобы зубная боль не только осталась, но и еще усилилась, ради искупления грехов, он о чистоте от грехов печаловался. Видите, какая разница святых, имеющих веру и земных. Если все-таки немощью веры человек в отчаянной ситуации начинает обращаться к Богу, то тогда он просит о даровании ему рая, Царства Небесного. В этот момент сразу открывается, правдиво ли каждое утро человек читал Символ веры, потому что правдивость чтения Символа веры – это особое живое возношение последнего члена Символа веры. Какого? Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Если ты не формально произносишь слово «чаю», а у тебя действительно чаяние, то оно как раз и станет этим самым в немощи веры живительным дыханием к Богу о жизни в будущем веке. И человек в отчаянной ситуации, видя, что наступает и приближается смерть, имея хотя бы малость и скудость веры, будет молить и просить Бога о жизни будущего века. Но для этого надо эту фразу «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века» всегда иметь живою. Она стоит наряду с памятованием о смерти, но пронизывает сквозь памятование о смерти и сразу обращает в рай. Она и дает страх Божий. Помните объяснение аввы Дорофея, откуда рождается страх Божий? Он изводит из слов Псалтири, где как раз чаяние жизни будущего века позволяет проскочить мысль о смерти, не задеться ею до отчаяния, не впадая в отчаяние. Надежда Павлова дала мне тему беседы: «Преодоление естественных немощей» – вот я про это самое преодоление как раз и говорю. Есть два варианта пребывания человека в отчаянии. Первый приводит в итоге к совершенному упадку всяких сил человеческих, к смерти, великой скорби, отчаяния за земную жизнь. Второй является преодолением этого отчаяния, не преодолением смерти, смерть все равно наступает по причине немощи человеческого естества (он так и не поспешит за идущими на работы каторжные, его пристрелят, разгрызут собаки, еще что-то произойдет печальное). Смерть будет, но при этом страх смерти будет преодолен хоть и немощью, но верой.
Примеры велией веры о. Григория Пономарёва (из книги «Во Имя Твоё»)
В то же время примеры или описания жизни наших новомучеников подвижников рассказывали удивительные случаи. Помните про священника Григория Пономарёва? Его дочь Ольга Пономарёва в книге «Во имя Твое» описывает про пребывание своего отца на сибирской каторге. Когда он вышел уже после 20-25 лет советских концлагерей был рукоположен в сан священника и прослужил до конца своих дней, в 60-х годах он почил. Причем почил он в пасхальные дни - сначала умерла матушка, а через час он умер в тот же день, потому что так договорились между собой, что не задержится тот, который позже останется, поспешит и догонит – вот они так поспешали. В этой книге описывается пять ситуаций, в которых не немощь веры была, а просто отчаянная ситуация. Зеки разыграли в карты стукача Стёху. Уж очень он надоел всем. Очень мерзкий тип из воришек, всеми попираемый и очень гнусавый по характеру, мелкий человечишко и подлый. Смертник Стеха катается в ногах уголовников, проигравшего его, уголовника, проигравшего его, Стехину жизнь, и вымаливает прощение. Он готов лизать пол под ногами своего убийцы, жрать землю, ломать и крушить все по его приказу, только бы остаться живым. «Ну ладно, – милостиво изрек игрок, - дарю тебе жизнь, но за это ты пришьешь сейчас попа». Какое демонское ликование, барак замирает от неожиданности и ужаса. Большинство барачных равнодушно привычно наблюдают за происходящим, но души тех, кто знает отца Григория, содрогаются от столь неожиданного поворота событий, от произвола, и разнузданности и от чувства собственной незащищенности. На лице Стехи застыл мертвый оскал, подобно казалось навечно приросшей к нему маске. В остекленевшем взоре смесь ликования, подобострастия и необъяснимого страха. Он кидается за орудием убийства – заточкой – стамеской, отточенной до остроты бритвы. Отец Григорий только успевает осенить себя крестным знамением, и призвать на помощь Царицу Небесную. В этот миг очередная грозовая молния, раскроив небо надвое, ударила в печную трубу барака и как бы втянутая движением воздуха внутрь открытой печи, влетела в нее и ушла под землю, разметывая вокруг себя всю печную кладку. Во все стороны, как от взрыва, с грохотом полетели искореженные кирпичи, загорелась крыша барака над развороченной печью, и неуправляемый пламень стал перекидываться на ближайшие нары. Не видно ничего, дым, пламя, стена, поднятая от обломков кирпичей, пыли. В итоге половина этих бандитов были кирпичами тут же на месте убиты, а этот мелкий человек с этим самым ножом был тут же завален одной стеной печи насмерть. И после этого грянул страшный гром и ринулся ливень, разметая всю крышу. Вот такое потрясающее участие Бога. О, велия вера!
В этой книге описано еще четыре случая. Один из которых, например, когда о Григорий будучи бригадиром зимой вёл рецидивистов-уголовников к лесной делянке. Удерживать направление мешали снежная буря и слепящий ветер. Шли почти наугад к темнеющей вдали стене леса, глухого таежного бора. Шли на пределе, выбиваясь из сил, но стараясь скорее хоть как-то укрыться в нем от сбивающего с ног ветра.
Отец Григорий шел первым - вроде как по обязанности бригадира, а на деле он, по пояс в снегу, прокладывал путь, чтобы лишний раз не вызывать назревающий с момента их работы на делянке конфликт, который вот-вот должен был разразиться. Он шел, не переставая творить Иисусову молитву. Голодные, озверелые арестанты который день с безумством фанатиков требовали от него еды, т.к. их дневные пайки - застывшие слизкие комки хлеба не могли насытить даже ребенка. Он спиной чувствовал, что готовится какая-то расправа. Как горячо он молился в эти минуты Господу и Божией Матери. Ноги сами несли его куда-то и, подходя к лесу, он понял, что их делянка осталась где-то далеко в стороне. Добравшись до леса и убедившись, что они забрели в сторону, зэки обступили его почти кольцом, ничем не отличаясь от стаи волков, выжидая, кто кинется первый, чтобы затем включиться и завершить эту бессмысленную кровавую драму
Положение казалось безвыходным. Но как сильна была его вера в помощь Господа! Все, что произошло дальше, он делал, видя себя как бы со стороны. Неожиданно для себя вдруг у него какая-то такая бравада появилась в настроении - он непринужденно смахнул снег с поваленного ветром, как-то отдельно от других стоящего кедрача, и сел, улыбнувшись. Это просто ошеломило «стаю».
- Ну хорошо, вот вы сейчас меня убьете. И что? Хоть кто-нибудь из вас будет сытнее? Да, я - поп, как вы меня зовете. И не скрываю, что прошу у Бога помощи. Но помощь-то нужна и всем вам. И она - у нас под ногами.
Почти у его ног, из под вывороченного с корнями дерева, среди хвои и переплетения сломанных ветвей виднелась шкура; вернее, часть шкуры медведя. Шквальный порыв ветра вывернул дерево с корнем, с огромной силой бросив на берлогу спящего медведя. Тело зверя было теплым, а его разбитая голова кровоточила.
Это же было чудо! Это был пир с медвежатиной на костре. Даже самые озлобленные арестанты от предвкушения трапезы зачарованно смотрели на о. Григория. «Ну, поп! Тебе и вправду Бог помогает». Это ли было не чудо?! По воле Господа и по горячей молитве отца Григория ноги сами привели его к этому месту. Ведь это была пища на несколько дней, если не растащит лесное зверье. А отец Григорий, отойдя в сторону, упал в снег, сотрясаясь от благодарных рыданий.
Нет сил молиться.. или саможаление слышим больше, чем молитвенную потребность
Как это? Это только два случая из пяти. Поразительно, какое может быть преодоление немощей человеческого естества. Чем? Верой, прежде всего. Понятно, что не так много людей, которые в скудости веры преодолевают трудности и такие неожиданные участия Божии пережили. И в обилии веры, тем более такие чудеса явленные пережили. Получается, что это не наша мера. Возникает вопрос: А как же нам преодолевать немощи человеческие, которые у каждого возникают. Самая простая и всем знакомая немощь – это когда надо вечером вечерние молитвы читать, а у тебя телесная немощь. Обратите внимание, что за телесной немощью всегда нас караулит один из четырех покровов возбудителей греха. Это саможаление – покрывало грехов, сочувствие своей немощи или самому себе в этой немощи, оно всегда караулит. В этот момент, когда мы все-таки говорим: «Господи, прости», – и бухаемся в постель – нам кажется, мы как-то это просто деятельно сделали. На самом деле, между чувством телесной немощи «Господи, прости» и деятельным прыганием в постель, мы еще очень деятельно расправили постель, кто-то еще умудряется еще и зубы почистить, и еще что-то поделать, а то и книжку почитать, еще что-то… только не молитвы. Откуда-то деятельное появляется. Между немощью и деятельным обязательно есть момент саможаления. Саможаление всегда караулит немощь телесную и там, где оно влезло «пиши пропало» – обычно человек уже не управляется с собой, потому что это коренной возбудитель греха, и там, где саможаление включилось, там немедленно восстанут все воюющие против Бога грехи. У одного – это сон, он свалился в постель и не раздеваясь, заснул. У другого - это страсть уныния, которая воюет с Богом и всегда уклоняет человека от Бога в разные деятельные дела. У другого после саможаления неожиданно может открыться желание книжку почитать, детективчик какой-нибудь, у третьего –повязать, у четвертого - печку разжечь, у пятого – там что-то построгать, у шестого - кому-то позвонить, у седьмого – к кому-то сходить. За возбудителем греха-саможалением обязательно появится некая деятельная сила, которая тебя отводит от Бога и приводит к беспамятству о Боге. Ты совершенно забыл о том, что должен был читать вечерние молитвы, по причине немощи ты от них отказался. На самом деле, склонившись к саможалению, ты в нем посочувствовал сам себе. Но вопрос стоит в преодолении естественных немощей. Как это может быть для нас, верующих людей? Знайте, что за телесной немощью у верующего или религиозного человека, может быть, даже за этим саможалением, а не наряду с ним стоит некий опыт благодатного обращения к Богу, молитвенное движение сердца не словами молитвы, а молитвенностью, т. е. потребностью обращения к Богу. Но беда в том, что саможаление легче услышать, а потребность молитвенную труднее, она тоньше. Более того, чаще всего большинство людей долгие годы на нее не обращают внимания, человек настолько прилеплен к своей плоти и настолько ей и в ней живет, что всякое саможаление тут же слышит. Он, потакая плоти, идя за нею, отказывается от молитвы, разными делами занимается. Как очень скудную, но все-таки религиозную поддержку иметь в себе? Хотя бы рядом с саможалением, ты и потребность молитвенную тоже чувствовал бы. Опыт показывает, что там, где молитвенные подвиги ты имеешь, то потребность молитвенности начинает в тебе воцаряться. У одних это происходит, кто искренне читал Псалтирь, при этом не остывая в ней и не привыкая к ней, не превращая Псалтирь в формальное чтение, а когда Псалтирь изо дня в день, из месяца в месяц все более живительно совершалась. Тогда эта псалтирная молитвенность может стать поддерживающей тебя в состоянии саможаления. Что-то знакомое говорю? Может быть, еще не та пора, вы 10-15 лет в Церкви, но такого сугубого труда моления не имели, ограничиваясь утренними-вечерними правилами, и то в итоге сокращая и усыхая в них, тогда конечно, вам сейчас трудно понять, о чем я говорю. Либо те, кто Иисусовой молитвой всерьез занялся и имеет обильную молитву в течение, например, часа, в течении 40 минут, 30 минут, 50 минут, но с обильным вниманием к ней. Если по Иосифу Исихасту, то это скоростная молитву Иисусова, которая на опыте дает моление, ты чувствуешь эту силу молитвенности. И это моление помогает, как-то соперничая с саможалением, вдруг проникает тебя, и даже просто подавляет саможаление. Только что ты не хотел молиться, а тут вдруг подхватил это моление и начал, нехотение исчезло, саможаление растворилось, и всякая немощь естественная тоже пропала. Это преодоление естественных немощей религиозным чувством и религиозным трудом и более того, верою в жизни благодати вера, – вот, наилучший вариант преодоления немощей человеческих.
С истощанием естества истощается самость
Наряду с этим малорелигиозные и неверующие люди имеют опыт преодоления немощей нравственными порывами. Все матери это знают. Когда мать, совсем уже изнемогает - шестой раз поднималась к ребенку ночью, а он еще и седьмой раз вопит, и восьмой раз вопит, и девятый раз вопит, и вот эти вот седьмой, восьмой и девятый – она уже в полном изнеможении, а тем не менее встает и идет к нему. Это «встает и идет» – это материнской верностью ребенку, хотя телесно она вообще никакая, кончились последние силы. Если при этом эта маловерная или совсем неверующая мать на фоне полного изнеможения, истощания физических сил, вдруг начнет тихо скулить-молиться Богу, то поразительно Господь ближе подступает и приходит на помощь, и сразу подкрепляет мать в ее обращениях с ребенком. На фоне истощания человеческого естества так происходит. Я знаю случаи, когда таким образом ночью мать пережила помощь Божью, а утром когда она все-таки поднялась и встала на молитву – она вдруг помощью Божией под утро начала молиться. Каким образом это случилось, она отчета не отдаёт. Две женщины, с которыми я об этом разговаривал, не могли мне объяснить, каким образом это произошло - моление под утро на полном истощании физических сил. Когда она взяла в руки молитвослов и обычным образом хотела отчитать правило и пойти дальше, – неожиданно моление и молитвенность вошла в нее и совершила ее молитву. И она говорит: «Я как-то неожиданно ожила в молитве, я никогда такого не имела – живой молитвы». С этого момента это живое моление и в утреннем правиле, и в вечернем правиле стало быть с нею. Понятно, что тогда и эти ночные вставания тоже были исполнены моления. Причиной появления такого моления было истощание человеческого естества, потому что вместе с истощанием человеческого естества у поврежденного после грехопадения человека истощается его самость, правда не сокрушается, но насильно истощается. Самость обладает способностью снова восстанавливаться. Это истощание самости непременно происходит вместе с истощанием немощи, физических сил. Где еще может быть такое естество немощи? В болезнях. Это, наверно, все пережили, когда температура за 39 или когда болезнь такая, которая без всякой температуры, но приводит к полной потере сил внутри. Это не описать, но кто пережил, тот знает, как все тело и вся душа вдруг становится совершенно расслабленными и неоткуда и нечем двинуть себя. При этом расслабленность телесная – одно, а расслабленность душевная – совсем другое, а они вместе проникающе одно в другое сидят в тебе. По своему опыту скажу, что в этом состоянии пробиться молитвенностью очень сложно, потому что истощание задевает не только тело, но и душу. Истощаемая душа, к сожалению, за собою тащит и власть, и силу самости. Эта самая самость дает внутреннее непреодолимое сознание: «Как есть, так и есть. Ну, пусть так и будет. Ну и ладно, ну и пусть…» – что-то такое оно придает в истощании душевных сил, в результате которого никакого потребности помолиться вообще не возникает. А в самости этой потребности и нет, она и не может возникнуть. Здесь надо иметь очень серьезный предыдущий молитвенный опыт, многими годами полагаемый, когда бы эта молитвенность, не в самости совершаемая, а в твоей личности и в твоей душе опытно тобою испытанная начнет открываться в тебе, и ты обращаешь к ней. Апостол Павел: «Вернитесь к началу», – к тому моменту, где была благодатная помощь Божья и в памяти душевной склонитесь к этой благодатной помощи Божией, когда-то у вас бывшей. Найдите ее, сочетайтесь с нею, отождествитесь с нею, и тихим соскальзыванием к ней и в нее начните молиться Богу. Если тебе привычно молиться: «Пресвятая Богородице, спаси мя» или: «Богородице, Дево, радуйся..» – то ею, или «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя..» – ею, или же «Господи и Владыко живота моего…» – ею; у кого какая, но та, которая более привычна и близка тебе. Если ею сочетаешься с памятью живой благодатной молитвенности, то из этого выйдет что-то доброе.
Немощь – условие воспитания терпения, а искушение – мужества
Это тоже преодоление естественных немощей человеческих на примерах более близких к нам, где мы можем свой опыт уже применять. Авва Дорофей говорит: «Без терпения и мужества никто не может совершить ни одной добродетели». Мужество позволяет не впадать в отчаяние, а терпение позволяет не впадать в расслабленность сил. Там, где есть терпение, там хоть и начинают волны расслабленности сил находить на тебя, но если ты держишься терпения, то волны разбиваются о терпение. А мужество позволяет не впадать в уныние, отчаяние. Если держишься мужества, то тогда отчаяние тоже хоть и подступает, но разбивается о мужество. А мужество – оно безликим не бывает, мужество всегда ради кого-то и за кого-то. Мужественно стоять за свое спасение, например. Мужественно стоять за близких, родных, братьев, сестер, которым что-то угрожает, и ты мужественно стоишь и кроме тебя некому больше поучаствовать в них, спасти их – ты должен устоять. Они погибают и ты должен спасти. Они немоществуют, ты должен их поддержать, они болеют – ты должен быть рядом. Они голодают – ты должен принести им что-то. Они в старости и не могут печку затопить – ты должен прийти и затопить печку, дрова наколоть, подготовить – ты должен. Или враг наступает сейчас на Отечество – ты должен защитить Отечество. Эти ситуации позволяют явиться мужеству. Стоять в этом «я должен» позволяет тоже мужество. В данном случае речь идет о мужестве естественном, которое свойственно любым народам, любым религиям, и в том числе даже неверующим, это просто свойственном естеству. Но когда авва Дорофей говорит, что без мужества и терпения никто не может совершить ни одной добродетели, то он говорит о добродетели, которая есть добро в сочетании с благодатью. Значит только то мужество и терпение может удержать добродетель, которое тоже сочеталось с благодатью. Если мужество всегда ради чего-то или кого-то, то в данном случае мужество - ради благодати. Терпение - ради благодати. Это надо в себе найти и воспитывать. Когда я об этом говорю, что-то знакомое или нет? Я смотрю, у всех лица помрачнели, глаза потускнели, похоже, что я что-то совсем неведомое рассказываю - скучно, неинтересно. Мужество полностью изгоняет из человека от пуза наевшееся состояние. Если человек постоянно кушает вдоволь и хорошо, и радостен в этой жизни – мужеству не быть, мужество все этим выгоняется. Потому что «ради кого» и «ради чего» нет. Проверить очень просто: когда человек ест, предложи ему: «Слушай, вот эту половину еды, которая у тебя еще осталась, отдай вот тому нищему, который за окном ходит голодный», – и посмотри на физиономию этого кушающего, тебе сразу станет ясно, далеко ли он от мужества или рядом. А терпение проверяется тоже очень просто: в момент, когда человек болеет, скажи ему: «Потерпи ради Господа». Если у него терпение имеет какое-то отношение к благодати, то он не взорвется, а если в его терпении к благодати у него нет никакого отношения, то он взорвется. Мы можем проверить, испытать себя. Есть ли кто из вас, кто знает этот опыт, когда он на подобные слова взрывался? Или на подобные предложения к мужеству: «Поделись, отдай», – в этот момент не взрывался. Есть такой опыт? Или настолько удобно устроено жили всю жизнь, что никогда в такие ситуации не попадали, и никто вам ничего подобного не устраивал? А ведь это обязанность родителя – вас в это мужество и терпение поставить, вразумить, научить ещё с детства. Когда вы, как ребенок, тянетесь за каким-нибудь удовольствием, вдруг предложить: «А ты поделись этим удовольствием, не сам себе его доставь, а другому отдай. За этим начнет быть мужество. Или когда вы совершенно немощствуете в чем-либо и тащитесь за мамой и папой, идете до парка или до магазина. Вам невмоготу, вы ноете, хнычете, и в этот момент родители должны были вам сказать: «Ради братишки давай дойдем до магазина, мы же ему хотим сейчас хлеба принести» или «Ради Господа давай сейчас дойдем до магазина». В зависимости от того, что предлагается в ребенке будет либо мужество естественное, либо мужество религиозное. Кого так родители воспитывали? Нет таких? Данилку так воспитывают? Попытки идут, но мало видно на нем. Либо попытки худосочные, либо он больно крепкий орешек, но скорее всего худосочные попытки. Дети обычно легко идут за взрослыми в этих ситуациях, но до определенного возраста надо успеть, до 5 лет этот опыт подать ребенку, потом уже бывает очень трудно. После 12 лет и вообще кажется как бы и невозможно, но поразительно, что у подростков заново восстанавливаются силы и к мужеству, и к терпению. Из опыта работы с ребятами как раз подросткового возраста, могу сказать, что наши хождения в походах были блестящими условиями для формирования в них мужества и терпения. Благодаря этому все парни легко прошли армию. А у них армия была 3 года в то время. Правда, я тогда сам был неверующий, поэтому в религиозное мужество и терпение воспитать их не мог, но зато в естественное, слава Богу, далось. Вы в этом не заквашенные и не воспитанные? Но сейчас надо тогда хотя бы. Памятуйте, что все обстоятельства, которые подает Господь, одни – в мужество, другие – в терпение. Там, где ради кого-то, ради чего-то надо делать – это в мужество. А там, где немощствуете – там надо себя воспитывать во что? Немощь - условие для воспитания чего? Терпения. Причем терпение религиозное – это значит терпение чего? Упования.. Людмила, ты точно запомнила? А до сердца довела? Когда человеку задаешь вопрос: «До сердца довела?», а она вращает глазами, то очевидно, что не там работает. До сердца доводите. А если у тебя избыток чего-то: вещей, еды, еще чего-то и тебе предлагают поделиться – это условие для формирования чего? Мужества. Но есть естественное мужество, а есть религиозное – какая разница? Отдаешь кому-нибудь из людей, но ради Господа отдаешь. Как это понять – ради Господа? Надо просто слова такие сказать что ли? Отдавать-то ты отдаешь же человеку, а откуда здесь «ради Господа»? Что за движение, которое обеспечивает эти твои слова «ради Господа»? Если глаза в потолок, то это точно в рассудок залезла. Благочестивые девицы сразу что делают, чтобы получить ответ? Куда глаза опускают? Долу. Благочестивые девицы опускают глаза долу. А благочестивые старухи куда глаза опускают? Им никуда опускать не надо, они всегда их держат долу. А дерзкие старухи как держат глаза? В глаза твои держат всегда. Так как узнать, что это ради Христа ты делишься, отдаешь? Никакого опыта нет? Вы в области не опытной церковности живете? Ответ: Будет проверка. Если после этого будут искушения, и они тебя не заденут, то ты ради Христа это сделала. Всякое доброе дело проверяется Господом, и тем самым Он его закрепляет. Господь всегда закрепляет доброе дело искушением. У архимандрита Виталия был такой случаев, когда он кринку молока за 4 километра по снежному насту босиком нес. Наст проваливался, нога порезаны, он приносит эту кринку молока своему собрату по кавказским молитвам, а тот ему отвечает: « Что ты так поздно принес?» Он действительно опоздал на полтора или на два часа. «Что так поздно принес», – говорит тот брат - Забирай назад, мне твое молоко не надо». Искушение? Искушение. Как преодолел это искушение архимандрит, тогда молодой 20-летний парень Виталий? Забрал назад и понес. Что он переживал при этом? Он болезновал, что он опоздал, не принес вовремя и молился Богу, чтобы Господь простил его. Этим какое качество в нем Господь воспитывал? Мужество. Мужество – это стояние в добре, «ничто не может нас в жизни вышибить из седла» (Константин Симонов «Сын артиллериста») – такая поговорка у нас с вами была.
При повреждённости человеческого естества, а все-равно предуведенные
Протоиерей Анатолий Гармаев: Как узнать, что ради Господа? И протестанты какие удивительные вещи делают: одевают, отдают. И в других религиях. Например, в Индия поразительные примеры, образцы: пройди по кварталу, и если ты в чем-то нуждаешься, то все тебе отдадут и еще и со всяким участием, и милованием, и человеческим добром. Но это все не ради Господа.
Вопрос: (не слышно ) Благодарность какая?
Протоиерей Анатолий Гармаев: Они тоже это делали с благодарностью. Они же религиозные, да еще как религиозные. А если взять знаменитого Ашу. У него нравственное учение настолько высокое, при том что практическое, оно не просто провозглашаемое, оно реально исполняемое и совершаемое ими. И там благодарность – одно из высочайших качеств, которое должно быть у каждого. Если попробуете пообщаться с очень искренними тибетскими монахами, то вы будете поражены. Ничего подобного здесь мы близко даже не видим. Причем как не стегай его, в ответ он не опрокидывается, продолжает оставаться в милости и радости к тебе всегда. Но это все не ради Господа. Это говорит о удивительных дарованиях естества человеческого, но при полном отсутствии «кого предуведе» – предуведения Божьего, а значит, что-то там лежит в глубине человека, которое не может быть обращено к Богу. И это знает только Отец Небесный, потому они и не предуведенные Им, а при том нравственное естество удивительное. В европейской части могут болтаться по дорогам бандиты-разбойники, а они, оказывается, с самого еще зачатия предуведенные. Представляете? Страшнейшие блудницы болтаются по домам, квартирам, а с рождения уже предуведенные Богом. Это что такое? Явно, что это не естество человеческое. При такой поврежденности естества предуведенные. А там наоборот: при такой удивительной явленности естества - не предуведенные. Вот какие тайны Божии! А тут сидит сплошной народ предуведенный и не понимает, как это ради Христа быть мужественным?
Включить силу завета
Павлова Н.: Я вспомнила момент, когда я могу что-то отдать ближнему, который мне может даже не нравиться. Свет заповеди освещает и проникает в меня. Господь заповедал возлюбить ближнего, как самого себя. И эта заповедь дает силу, даже и отдать совсем то, что самой очень хочется.
Протоиерей Анатолий Гармаев: Это то, что мы знаем по естеству. Мы все дети своих родителей. Если в семье складываются правильные отношения и не нарушается мир, то заветы отцов несутся через всю жизнь. Заветы - есть такое явление, правда, оно сейчас практически исчезло. Может быть, и для вас это тоже пустой звук. Там, где ты несешь заветы отца или матери через всю жизнь, в обстоятельствах поступаешь только так и никак иначе, то ты имеешь в этом силу. Завет дает тебе силу именно так поступать, хотя все вокруг могут говорить: «Ну, что ты так делаешь, зачем так, зачем ты такой правдивый? Зачем ты такой честный, все вокруг, ну один раз можно же сделать что-то нечестно? Но ради него скажи неправду, сделай нечестно». Нет, завет матери или отца не позволяет тебе по-другому поступить. Завет – это свойство естества. Когда в религиозности нашей нас касается благодать, то способность воспринять завет обращается уже к Богу, и тогда то, что от Бога евангельское воспринято как завет, то уже непреодолимо никакими искушениями. Это становится предметом мужества. Непреодолимость есть свойство мужества. Конечно, сознательно обращаться к заповедям Божьим и им следуя поступать, надо, но этого недостаточно, нужно непременно включить силу завета. Это слово Евангелия сказал Бог, а ты Его чадо, и потому от Него, как от Отца своего, от Бога своего ты приемлешь слово Его, заповедь Евангельскую. Это слово становится непреодолимой силой, по которой ты только так и больше никак поступаешь. Сначала по рисунку образовательному - по рисунку интеллектуальному, умственному, а потом все больше по участию сердечной веры или же религиозности, и, в конечном итоге, по причине благодати завета Божия, заповеди Божией. Я думал, что беседа будет на 15 минут, а оно вылилось в полтора часа. Довел я вас до измождения естества? Или не довел? Когда естество измождается, вера наоборот возрастает, оживает и живет, и готова еще пять часов слушать.
Пение мученична (стихиры Великого Поста): Мученицы Христовы непобедимии,/ победивше прелесть силою крестною,/ восприясте благодать вечныя жизни,/ мучителей прещения не убоястеся,/ муками ураняеми веселитеся,/ и ныне крови ваша/ быша исцеления душ наших,// молите спастися душам нашим.
Слова «непобедимые» – «прещений не убоястеся», – это есть мужество.