Практическая педагогика 3 курс

Занятие вводное: Обзор педагогик

 25.10.11 

 

 Ну вот, у нас сегодня с вами новый предмет – «Практическая педагогика». Есть какие различения между педагогиками, чтобы знать нам саму область, в которой мы сейчас будем с вами находиться. У нас с вами была общая педагогика и параллельно с нею, антропологическая педагогика. А сейчас вы должны были еще эту – общую педагогику сейчас пройти, потому что иначе тогда в третий класс вы придете без нее. А мы уже говорим про практическую.

Итак, тогда у нас сегодня не практическая педагогика, а общая педагогика. И ее общий обзор сейчас тогда я вам сделаю, чтобы вы потом разумели, о чем идет здесь речь. И тогда все равно нам надо посмотреть, какие педагогики существуют, какие, чем отличаются эти области разных педагогик и где граница между ними. Значит, в первом классе вы изучали антропологическую педагогику, т. е. это некоторое приуготовление  к педагогическому действию. Для этого надобно было выявить для себя, какие силы и способности души человека участвуют в педагогическом действии, т. е. в воспитании и в развитии детей. Ну и для этого необходима была антропология начальная, чтобы увидеть эти составы человека, которыми мы вступаем и входим в действия с подопечными. А с другой стороны, нужна была педагогика, а именно те свойства и качества, каковые надо было формировать в детях. Они не наличествуют с рождением у ребенка, но являются благоприобретаемыми, поэтому требуют пожизненного восприятия их. И если ребенок не воспитан в среде человеческой, где специально сугубо его этому научают взрослые люди, либо просто с характером своей жизни обращения с детьми, характером своей жизни в обиходе и способом обращения со своими детьми, и тем более, если не делают специальных воспитующих действий, в которых они еще и учатся быть правильными, то ребенок тогда останется животным, т. е. в нем не совершается подобающего развития, тем более не восстанавливается необходимое питание нравственное и духовное.

Ну, таким примером достаточно ярким являются дети, воспитанные волчицею – исторические примеры, потом описанные в романе французского романиста Александра Дюма – наследник французского престола, один из близнецов, который мог в итоге стать причиной распри в государстве и мудрая мать, чтобы этих распрей не возникло, взяла заточила одного из близнецов в башню, в которой никто не должен был ему сообщить о том, что он принц. И он воспитывался до каких-то там юношеских лет в условиях вне всякого человеческого общества, т. е. еду ему приносили, когда он спал, убирали за ним тогда, когда он выпускали его на прогулку, и он никогда не видел, ни слышал ни человеческого голоса, ни людей, ни слуг, которые за ним ухаживали, хотя при этом жил в очень вполне королевских условиях. Ясное дело, что в итоге выросло животное, которое даже, ну на ногах правда, оно каким-то образом научилось ходить, этот юноша был ходячий, но не знал ни языка, ни человеческих манер. Дети, воспитанные волчицей Амала и Камала – в случае египетских детей – они бегали на четвереньках быстрее лошади, ели из миски ртом, лакали, освоили – младшая освоила только 30 человеческих слов, а все равно в обществе человеческом не смогла жить, через год умерла. Старшая смогла прожить в обществе человеческом до 17 лет и тоже умерла, дальше уже было ей не по силам, освоила порядка 30 или 40 фраз, больше она не смогла освоить, кое-как с трудом ими пользовалась, научилась ходить на двух ногах, пользоваться ложкой, вилкой, ножом так и не научилась и больше никакому ремеслу, ничему научиться не смогла. Ну вот, что происходит, если человека не воспитывает человек, поэтому получается, что антропологическая педагогика преподавала вам, как составы человека, которые подлежат развитию и воспитанию, так и те свойства и свойства качества человека, которые могут быть только благоприобретены, если ребенок живет в человеческом обществе. Если его нет, то эти свойства не приобретаются. Соответственно тогда значит, вы на антропологической педагогике говорили о каких-то очень ценных явлениях человеческой жизни, без которых человек человеком не является.

Общая педагогика – она рассматривает базовые процессы, которые происходят между человеком и человеком. Это не только между человеком взрослым, ребенком, но и между всяким человеком и другим, если один в чем-то более уже оспособлен, а другой менее. И если меньший хочет приобрести это большее, а больший согласен ему передать – в этом случае начинается педагогика. При этом педагогика отличается от образования – чем? Когда мы с вами смотрим уровни глубины человека, то три из них составляют собственно уровни отношений живого существа с живым. Это духовный уровень отношений человека с Богом, нравственный уровень – это жизненные призвания, это отношения человека с человеком, и деятельный уровень, где все эти отношения проявляются деятельно, т. е. минимум, в труде. В итоге все эти три уровня составляют собственно уклад. В укладе человек во всех этих трех уровнях должен развиваться и воспитываться, т. е. значит развиваться, развитию подлежат те закладки, которые в человеке есть от Бога, а воспитание – это придание сил, придание дополнительного образа того, которого человек с рождения не имеет, он имеет задел, закладку, ресурс необходимый образа и сил. Но для того, чтобы этот ресурс и в образе и в силах обновился и придался в силах, умножился – необходимо, чтобы дополнительно было воспитание, т. е. восстанавливалось бы питание. В духовном плане – это питание благодати и затем благости Христовой, а в образе – это в силах, а в образе – это непосредственно сам образ действований от Духа Святаго и образ личностного присутствия Самого Христа в нас и с нами. В этом заключается духовное воспитание. Нравственное воспитание – это восстановление образа жизненных призваний и обеспечение их дополнительными силами, помимо тех, каковые есть как ресурс у каждого человека с рождения. Вот этим занимается воспитание.

Развитие же занимается тем, что создает условия для пробуждения, формирования того, что уже в человеке заложено. Это призвания прежде всего, призвание христианина, и затем призвания естественные – гражданина, семьянина и сына. Это педагогика. При этом она является церковной педагогикой, потому что она рассматривает все эти процессы в непосредственном отношении с Богом, даже нравственное развитие – и то рассматривается в связи, в непременном участии Бога, в нравственном очищении, затем освящении. Очищение – это значит, восстановление образа нравственного жизненных призваний, а освящение – это значит, придание им уже христианского образа, христианской силы, т. е. от духа Святаго и от Самого Христа. В итоге развитие как христианина в своих жизненных призваниях.

Что делает образование? Образование осуществляется благодаря пяти другим уровням глубины человека или человеческого бытия. Это если из глубины вверх идти, то это душевный, затем прикладной, содержательный, организационный и дисциплинарный. Эти все пять уровней обеспечивают внешнюю жизнь человека. Соответственно, развивающийся в этих пяти уровнях занимается усовершенствованием или усовершением внешней своей жизни, когда человек живет. Предыдущие же три уровня, если в них человек воспитуется и развивается, то там происходит усовершение самого человека. И это развитие и воспитание совершается в укладе и в укладе действует сам человек и развитие и воспитание происходит самих людей в их отношениях с Богом и друг с другом. Но этим занимается педагогика церковная.

А уже вот различные педагогические или дидактические, дидактика кстати – это да, не образование, а дидактика – она занимается как раз развитием и усовершением тех способностей человека, которыми он обеспечивает свою внешнюю жизнь. Поэтому прежде всего – это отношения с знаниями, освоение знаний  это дидактика, затем это различного рода освоения прикладных, развитие прикладных способностей и освоение умений по ним, по прикладным способностям, соответственно, это различного рода практика устроенная, которая совершается в обращениях с наставниками, либо на производстве непосредственно с ними, либо подмастерья в различных артелях – ну сегодня этого почти нету, артельного такого обучения, либо как минимум, это сегодня происходит  в профтехучилищах, которые сначала все разогнали, а сейчас стоит вопрос о необходимости их снова восстановить, потому что выпало очень важная сторона подготовки устроителей внешней жизни – это непосредственные исполнители производства. Кто их сегодня готовит? Никто. Институты готовят сразу же инженеров и руководящий состав производства, а квалифицированных исполнителей производства, оказывается, никто сегодня не готовит, потому что профтехучилища и техникумы все взяли и закрыли. Ну и в итоге сейчас снова их открывают, и там они заняты практикой собственно, т. е. освоением умения профессионального дела, в профессиональном деле. Вот такая вот разница.

Значит поэтому общая педагогика, значит, я сейчас я сказал, чем педагогика церковная отличается от различных профессиональных обучений, которые начинаются с преподавания знаний – это дидактика и дальнейшие различные разные профессиональные училища – там ремесленные, технические, художественные, певческие, танцевальные, хореографические они называются училища. Училища прикладного искусства, где занимаются как раз народным ремеслом всяким разным, ну и прочее, прочее. Соответственно, отдельно – это училища шоферские курсы, училища, курсы шоферские ‒ вот так.

Общая педагогика, раскрывая основные процессы развития и воспитания, становится базой для следующих педагогик, прежде всего прикладной, где уже конкретика, в каких ситуациях как себя вести как воспитателю, каким образом производить развитие и закалку человеческого здоровья – это все прикладная педагогика занята этим. А так как здоровье есть телесное, нравственное и духовное, то во всех трех видах здоровья существует конкретные практические действия в определенном возрасте, в определенных обстоятельствах и они это требует реального целого предмета – называется «Практическая педагогика», где общие подходы, изученные в общей педагогике, применяются в конкретных ситуациях в конкретном возрасте с конкретными детьми или людьми. Поэтому там уже все применительно к практике изучается.

В отличие от практической педагогики возрастная педагогика сугубо занимается развитием и воспитанием в определенный возрастной период детей, младенцев, детей, подростков и молодежи. Затем есть коррекционная педагогика, которая занимается различными дефектами в развитии и воспитании, значит, дети рождаются с задержками в развитии, с задержками в воспитании или же условия какие-то такие были домашние, что в итоге у детей те или иные задержки возникают. Затем, дети рождаются увечны в нравственном плане или же увечные в здоровье, в нравственном или особенно в духовном здоровье. В итоге ими надо заниматься. Это все коррекционная педагогика. Ну и дети рождаются еще помимо этого просто откровенно поврежденные, нравственно поврежденные, духовно поврежденные. Нравственно поврежденные – это там разные формы агрессии, потом эгоизма, типа воровства, обмана, сейчас болезнь такая – человек не может, не обманывая, говорить – все время обманывает, мошенничества, авантюризма, ну и прочее – о каких сейчас только вообще таких искажениях характера не возникает и приходится ими заниматься сугубо, особо, т. е. просто общими оздоровительными действиями практической педагогики их не вылечить от этого. Тогда нужна коррекционная педагогика.

Наконец, есть еще так называемая школьная педагогика в связи с тем, что большая часть детей все-таки проходит через школу, и при этом если школа занята только внешними пятью уровнями развития ребенка, то это практически уничтожает личность. Вместо личности рождается ущемленный, нравственно ущербный индивид, и этот индивид уже может сделать, будучи взрослым человеком, может быть непредсказуемым человеком, начиная от простого хулигана, кончая до бандитизма и всяких разных преступлений насилия. Ну вот, чтобы все-таки этого не происходило, то в школе конечно же должна быть своя педагогика, т. е. обращенность к нравственному и деятельному уровню детей и воспитание ее в условиях школьного коллектива школьного учебного процесса – так называемая школьная педагогика.

Вот основные педагогики, которые существуют. Среди них мы сейчас с вами берем первейшую – это общую педагогику. В ней ведущей темой является педагогическое событие, т. е. воспитующее и развивающее со-бытие двух и больше людей. При этом речь идет именно о совместном бытии людей. Так как Господь, будучи Сам любовь, даровал всякому человеку образ Свой, а значит, способность любить, то пребывающий в любви, пребывает в совместном бытии. Их бытие взаимообразно. И в этом случае имеющий меньшую любовь припадает к имеющим большую. Имеющий большую любовь делится тем, что в них есть с имеющими меньшую. В результате педагогическое событие или бытие двух и многих людей может происходить между любыми возрастами, в том числе даже между сверстниками. Ну, ясное дело, взрослыми там, юношеского, начиная от юношеского возраста и дальше взрослыми. Поэтому там сошедшиеся в семье люди, они конечно же, пребывая в совместном бытии, при этом бытии взаимно любящем, конечно же, друг в друге участвуют умножением любви в другом, делясь своею любовью. Ну и в этом плане конечно, и муж воспитует жену, и жена воспитует мужа – каждый в том, в чем он более богат и в чем он более представлен в образах, как быть и как делать. И соответственно тогда, правдивые супруги – они учатся друг у друга, причем достаточно активно, чтут друг друга за эти добродетели и за качество, превышающее их самих. И если они еще к тому же идут верными друг другу, то тогда они не обращают внимания на отрицательные черты характера, т. е. на то, что принадлежит пространству покаяния. Но могут побуждать к покаянию, могут поддерживать покаяние, но в сами предметы покаяния не внедряются, не вмешиваются, не пытаются указать им, ткнуть их, укорить в том, что они там не имеют какого-то предмета покаяния, или же не видят его, или же видят, но не делают, не работают с ним. Такие семьи тогда конечно же, живут очень счастливо, ибо процесс изменения характера своего – это дело личное каждого из них, а семья существует благодаря тому, что между ними есть связи любви. И вот пребывающие в любви – они передают свое большее меньшим друг в друге и второе – они пребывают в непременном ученичестве, т. е. в подобии, образ и подобие Божие в человеке каждом да, т. е. в свойстве своего подобия, т. е. желания научиться у другого. И тогда меньший в чем-либо учится у другого, как у большего. И тогда такие семьи не имеют ни ссор, ни разделений и живут очень счастливо, при этом постоянно развиваясь и возрастая. На сегодняшний день конечно, такие семьи – большая редкость. В результате получается, что такой микро- учебный процесс, специально не устроенный там в виде класса, учителя, в виде там разных учебных средств, тем не менее в условиях семьи тоже происходит учебный процесс, вернее воспитательный процесс, которым они каждый другому воспитатель, уж не говоря о воспитании детей, когда родители как большие воспитывают своих детей, как меньших.

И вот процесс воспитания – он прежде всего это бытие двух между собою, большего с меньшим. И вот поэтому это центральное событие рассматривается как главное, и все, что этому событию сопутствует, содействует, появляется вторая важная тема – это откуда рождается причина самого педагогического события? Ясное дело – от любви. Если любишь детей и хочешь, чтобы они выросли или развились в своих ресурсах или же воспитались, т. е. приобрели в ходе жизни дополнительные свойства и качества характера, то тогда ты непременно вступишь в воспитующий процесс с ними. Но вот тогда возникает вопрос: а откуда тогда у тебя это будет, из чего сам воспитатель идет. Ну вот, оказывается, прежде всего из любви. И он не может имея любовь, не исполнять любовью другого. Второе: он это делает из отношений, вернее, из своих призваний, призваний христианина – значит его отношений с Богом, и он перед Богом ответственный за тех детей, которые ему даны – либо он родитель, либо он в гражданстве учитель, воспитатель. Либо он имеет как гражданин своего Отечества, имеет ответственность перед Отечеством ‒ он должен вырастить детей достойными гражданами и плюс – достойными семьянинами. Третье – он имеет еще и естественное чувство долга и обязательности как отца и как матери. Значит, будучи семьянином, он имеет отношения к своим детям, как необходимость обязательно их вырастить как сыновей Отечества и соответственно как достойных отцов и матерей, супругов, мужа и жены для своего семейства, для его семейства. Это причина, откуда идет само педагогическое событие. Если эти причины не пробуждены в человеке, то тогда он и педагогом не является, тогда он ходит мимо людей как ходячий манекен, которому дела нет до всех окружающих, либо  в лучшем случае он является тем самым столбом, который стоит на перекрестке дорог и является только указателем, куда пойти, как сказал отец Василий, если помните на семинаре: «Я вот однажды вдруг обнаружил, что я такой указательный столб – всем указую, куда идти, а сам не двигаюсь».

По своей нравственной природе человек переживает еще и нравственное напряжение, или вообще напряжение по отношению к ближнему. Он не только любит, он еще и хочет, чтобы ближний развивался. И вот это хотение, чтобы ближний развивался, иногда даже и часто без отклика со стороны детей и подростков, а иногда даже и вражды: Ты за что и зачем меня тащишь в эту баню? ‒ Помыться. ‒ Но я не хочу мыться; ты зачем тащишь меня в развитие такой черты характера, в такую добродетель, ‒ я не хочу. ‒ Тем не менее родитель или же воспитатель непременно считает своим долгом все равно хотя бы дать ему пережить опыт и хотя бы довести до первой пробы, чтобы он сам от себя, проба – это когда от себя человек хочет попробовать, ребенок ли, подросток – хотя бы до этого довести. И тогда конечно, появляется напряжение, но либо нравственное, либо духовное, появляется третья тема – духовно-нравственное напряжение.

Есть тема четвертая – это значение уклада, что такое уклад и как уклад вообще, как в укладе идет развитие и воспитание детей и подростков. А в укладе тогда оказывается, имеет значение родовая и церковная память – такая большая тема. Это память о лучших людях рода своего, лучших людях Отечества и лучших людях Церкви. И тогда что заставляет ребенка или подростка обращаться к ним? А желание уподобления. В природу человека вложен образ Божий и подобие Божие, т. е. потребность уподобляться. Ну вот, тогда имея в памяти примеры лучших людей, а в сердце своем стремление уподобляться им и подросток, ребенок активно изучает их образ жизни, их мировоззрения, их события жизненного пути. Ну и соответственно тогда в самой общей педагогике тема памяти оказывается одной из важных тем. Утрата памяти родовой, а тем более утрата памяти церковной приводит в итоге к печальным последствиям.

Невозможно в педагогике, преподавая ее, обойти самого воспитателя, поэтому кто он такой, каковы его свойства, что такое воспитатель правдивый, а что – неправедный, воспитатель индивидный или личностный, воспитатель-личность или воспитатель-индивид. Соответственно, кто такой индивид, потому что практически почти в 99% случаях мы обращаясь к детям и подросткам, имеем отношения с индивидом, а при этом мы должны пробиться сквозь этого индивида к личности данного ребенка и подростка. И тогда вопрос: а как это, что это за личность? Появляется тема личности и индивида.

Важным явлением являются такие темы, как развитие и собственно воспитание – что они такое по существу, каковы они в приложении к разным возрастам, в приложении к разным свойствам и качествам в человеке, где воспитание переходит в развитие, а где развитие переходит в воспитание – эти моменты тоже важны. Что есть самовоспитание – один из таких серьезных разделов.

Ну и соответственно тогда отношения граждан между собою и к каким общественным группам оно приводит, таким как артель, дружба, товарищество, сестричество, братство, чем отличается каждая из них, подходы воспитания, приемы общие воспитующие, приемы развития, приемы закалки, так называемые принципы, т. е. или подходы. Ну вот, это обзор тем, над которыми работает общая педагогика. Какие вопросы по этой части?

Вопрос: А основание этого курса? На чем он основывается?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Значит, прежде всего на Евангельском слове, ибо педагогика ведет ко Христу, ее еще называют детоводительницей ко Христу соответственно, она подготавливает ребенка к отношениям со Христом и затем к пребыванию со Христом и во Христе, подготовка к этому идет. И отсюда задолго до того, как даже ребенок начнет быть уже сознательно христианином, она в нем развивает те движения души и духа, которые порою даже и вне зависимости от Христа будучи развитые в условиях например, как это было в случае с Моникою святою, которая воспитывала своего сына в условиях языческого окружения, причем такого периода гонений, жестоких гонений. И в силу этого не могла ничего сказать ему, сыну своему о христианстве. Тем не менее, она в нем сформировала всякую потребность к усовершению, а значит, к развитию и всякую потребность к воспитанию в лучшие качества, в лучшие свойства души самого сына. И он действительно таковым был, он  во-первых, имел свою потребность ученичества, она в нем всегда была живая, вот это – кто был сыном Моники, святой Моники? Ну вот, я все забываю, не то Амвросий Медиоланский, не то даже сам Василий Великий, их же два брата было – Василий Великий и Григорий Назианзин, Григорий Нисский. И обоих она по-моему как раз и воспитывала их в этих условиях. И в итоге когда в 15 лет Промыслом Божиим уже сам Василий Великий встретился с христианином и втайне от матери стал христианином, а потом только он узнал, что его мать была с его рождения уже христианкой, он как христианин, оказался весь приготовлен, т. е. все его силы легко обратились ко Христу, легко вошли в общение с Ним и легко усвоились Христу. Поэтому тем более, если мы сейчас имеем непосредственную свободу прямо вести ко Христу, тогда конечно же, все Евангельские заповеди становятся тогда тем предметом, над которым трудится сама церковная педагогика, и ребенок осваивает Евангельскую жизнь как раз проходя при помощи разных педагогик, начиная от возрастной педагогики, когда он еще общую педагогику, во влияние общей педагогики не входит с самого рождения там до года-двух, но уже с полутора лет он уже входит в область влияния общей педагогики, рядом с нею, вместе с нею с практической педагогикой, уже тогда же включается, если у него какие-то задержки или же искажения есть в характере, тогда включается уже коррекционная церковная педагогика и в итоге он получается, все они ведут его к исполнению заповедей Христовых, к Евангельскому образу жизни. Это первая основа.

Вторая – непосредственно поддерживающая живая основа – это сам уклад церковной жизни. Уклад церковной жизни общинный, уклад церковной жизни самой семьи. И здесь поэтому все педагогики церковные рассматривают обращение с детьми и пребывание с ними вместе или едино или сообща в условиях Церкви, в условиях семьи и общины. И вне этих условий просто не могут быть, в отрыве от этих условий невозможно реально воспитывать ребенка. Поэтому идет опора на догматическое учение Церкви, на догматику, как раз учение о Христе, учение о Церкви – это все разделы догматики, учение о благодати. Это вот вторая основа, да.

Ну, а третья – такая ведущая основа – это христианская антропология, которая распознает в человеке, в ребенке конкретные составы, которые подлежат собственно развитию и воспитанию. И надобно конечно же знать, к чему ты обращен в ребенке и что ты развиваешь и какое оно имеет свойство и качество. Поэтому антропология нужна.

Ну и в итоге я вам назвал четыре, да, основания. Первое основание – это собственно само Евангелие, второе – это уклад церковной жизни, что в общине, что в семье, третье – это догматика как учение Церкви и нравственное богословие – два учения Церкви ведущих – догматическое и нравственное богословие, т. е. приложение догматики к реалиям жизни. Ну и третье – это учение о человеке – антропология, четвертое. Еще какие вопросы? 

Вопрос: Получается, нету нигде что ли собранного курса, он везде получается разбросан, да, общая педагогика?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Нет, это вот когда я сейчас называл вам темы, то я назвал вам 14 из 27 тем, которые рассматриваются в общей педагогике. Это единый собранный курс.

Вопрос: Ну получается, до Вас он никогда не собирался?

Протоиерей Анатолий Гармаев: До меня он собирался как просто, как светская педагогика так называемая, хотя нет – до меня во-первых, есть еще история педагогики, в том числе история церковной педагогики, и если ее брать, то мы увидим такую особенность, что к сожалению, сегодняшняя наука – история церковной педагогики – она создалась и возникла только вот в прошлом столетии, и соответственно, она была развиваема людьми уже методического склада, т. е. людьми, которые занимаются собственно методикой так называемого воспитания и методикой обучения, не подозревая того, что они, входя в область методики, они уходят из области уклада. Если уклад – это естественное обращение человека к Богу и человека друг с другом, и соответственно тогда деятельно выполняемые эти естественные отношения, и они уже даны Самим Богом в виде церковного уклада, уклада семейного, домашнего уклада, но тоже церковного уклада, т. е. уклада общинного и уклада семейного, а оба в виде церковного уклада – это все Самим Духом Святым было даваемо людям и плюс побуждаемо в людях, потому что самим естеством своих призваний любви люди входили и совершали те или иные укладные действия, действия любви, совершали их деятельно; то где-то с какого-то века, ну у нас в России это пришло после Петровских времен, начали к этому добавлять еще специальные действия, активизирующие или интенсифицирующие процесс обучения и воспитания. Эти специальные действия сверх уклада стали получать название «Методические действия», т. е. сверх естественных средств действия, которые пробуждали и ускоряли процесс пробуждения ребенка в его естественных свойствах.

Ну если касательно обучения, методика оказалась достаточно эффективной и результативной, это в области школьного образования, значит, в области устроения внешней собственно жизни, или же еще мы говорим – в области развития пяти верхних уровней человека, особенно прикладного – это с 16 способностями разными, содержательного – это интеллект, интеллектуальное развитие, затем организационного – это научение всякому порядку, и наконец, дисциплинарного. Если в этих, ну и к ним еще, чтобы все это делалось от всей души и от души, ‒ это душевный уровень. Если все эти пять уровней начинать развивать дополнительно, т. е. ускоряя интенсивно, как это вообще сегодня делается, то в принципе да, это вполне допустимо и реально. Почему и сегодня с помощью этих современных усовершенных методик действительно идет быстрая скорая интеллектуализация детей, активное развитие там в них разных музыкальных и прочих всяких дарований, но оказывается, что это происходит вопреки укладу, т. е. при этом даже в противостояние с укладом. Почему? Потому что используется, т. е. силы естественные для укладного развития, которые даны человеку – они интенсивно пользуются для развития сверхсил. Ну и конечно же получаются вундеркинды и все современные эти суперодаренные дети, которые оказываются совершенно неспособными ни к семье, ни к гражданскому жительству, это все эгоисты, самолюбцы, выдвиженцы и всякие такие вот в итоге. Редкие из них, кто там по естеству что ли, по своему призванию, в прошлые века, например, были же выдающиеся художники, поэты и писатели, техники, люди науки, которые просто из-за того, что у них в характере прикладной уровень был опережающее развит – как-то так случилось попущением Божиим, или же по роду их – род их так развивался, что в итоге они такие сделались, то они конечно же шли в откровенное такое суперразвитие в своем даровании, но если сейчас смотреть и читать их жития, то мы тоже видим, что они тоже бессемейные люди, практически какая-то маленькая сотая процента этих людей смогли образовать семью, смогли эту семью держать, мало того, смогли в этой семье выжить до конца, до старости. А 99, 99% этих выдающихся людей – они все бессемейные люди, потому что они не смогли в семье жить, они вступали в различные конфликты со своими семьями, большая часть из них вообще вошла в конфликт со своим социальным окружением, и многие из них умирали одинокие, никому не нужные, брошенные, потому что пока они в расцвете своего прикладного призвания, прикладной способности – да, они всеми задействованы, всем востребованы. Но вот, прикладная способность угасла – кому они нужны? Сами они тоже никого не родили, ни с кем не сохранили отношения добрые. В характере практически невыносимые старики и старухи, т. е. это реальная в их собственном личном жизненном пути шла реальная война со своим укладным началом, в нем они не состоялись. Что происходит сегодня со всеми, кого интенсивно развивают в их вот внешних уровнях, а укладный уровень при этом не трогается – та же картина. Все наши отличники, одареннейшие люди – они неспособны к семейному устроению, почему сегодня при всеобщем образовании вдруг оказалось, что всеобщая бессемейность. Сегодня почти нет даже половины населения у нас не смогло удержать семью.

Вопрос: Т. е. это получается как бы насильственный какой-то путь или искусственный путь?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, это и есть. Дело в том, что вот вообще великий прикладник – такого вообще в благословениях Божиих – это большая редкость. Да, есть такое благословение Божие, что среди людей Божиих есть прикладники выдающиеся, но таковыми были единицы людей. Это единицы из многих сотен тысяч людей или же вообще на эпоху там один человек. Таким был и Андрей Рублев например – выдающийся прикладник, но Божий. Да, он писал иконы благодаря прикладному свойству или способности живописца. Но при этом он же прежде всего был сначала христианин, да еще какой. И приступал к иконе, выдержав 40-дневный пост на одной просфоре и воде, причащаясь и исповедуясь, и в конечном итоге последний раз причастился перед началом обязательно причастился и после этого приступил к исполнению уже иконы и то, только тогда, когда услышал глас свыше, что: Андрей, ты можешь начинать. ‒ В итоге все его иконы, которые сейчас, ну выдающаяся – это Троица, она конечно непревзойденная, но все остальные – это фрески например, или иконы, которые сейчас в Троицком соборе – это он расписывал Троицкий собор – они до сих пор сохранились, почерневшие правда, но все-таки это им исполненные фрески на колоннах, на стенах. И они все имеют дыхание благости и благодати, и по-другому быть не могут. Или же выдающиеся например святители там с супер развитым интеллектуальным дарованием – Василий Великий, Иоанн Златоуст, Григорий Богослов – три вселенский учителя. Но они прежде всего христиане. Они укладные люди и в укладе пребывали, они затем имея свои такие дарования – их куда посвятили эти дарования? На умножение земной жизни? ‒ Нет. На возведение всякого человека в Царство Божие, на указание этого пути. Ну и таковыми являются все выдающиеся святители, которые интеллектуальные свои дарования исполнили только на указание царского пути в Царство Божие – больше никуда. Никто из них свои выдающиеся дарования не повернул в сторону развития химии, физики, еще чего-то. Даже святитель Феофан Затворник, который имел такой вот – разнообразные прикладные дарования – он был и физик, и математик, и биолог, и натуралист, и даже ремесленник – он и вышивал удивительно и по дереву хорошо работал – всякое такое у него было, но все равно это было настолько для него третьестепенным, что он просто говорил, что я этим занимаюсь в минуты отдохновения. Играл на гармони, у него фисгармония была в его келлии – такой отшельник суперодаренный. Ну и соответственно, его отдохновение – это было просто некоторые минуты, когда он просто этому отдавал какое-то время. Отдохнуть, но никак не ставил никаких задач перед собой что-либо сотворить, тем более кого-то еще сюда препроводить через это.

Зодчество тоже было какое выдающееся. Все-таки зодчие же построили эти потрясающие храмы. Ну, я имею в виду те храмы, которые были построены до XVII века, потому что с XVII века это уже храмы с западным влиянием, это уже прикладная способность опережает уклад в человеке, и в итоге громадные храмы, конечно же, великолепные по своему внешнему всякому виду, но в которых вообще невозможно молиться, там ничего не слышно. Хотя некоторые храмы все-таки тоже выдающиеся строили так, чтобы они направляли звук – там еще внутренняя архитектура такая была, там разными специальными этими вогнутостями поверхностями, там специально рифленым устроенным потолком звук направлялся, разветвлялся и направлялся и спускался прямо на головы стоящих молящихся людей. Но такие храмы с такой акустикой – они тоже редкость, потому что для этого их должен был строить специально развитый акустист, архитектор-акустист. Этим дарованием тоже не все были обеспечены, поэтому не все храмы имеют такую особенность. Ну и для того, чтобы все-таки все храмы при этом строились бы для укладного присутствия в них – то их делали маленькими. Все храмы, древние храмы Кремля нашего – вот уж где самые лучшие были собраны зодчие – Кремль Московский, или Кремль Киевский – они же маленькие все, до XVII века построенный храм, хотя они строились, казалось бы для царей там, для массы дворовых людей, еще кого-то. Ну и в результате, а так как народу-то все равно было много, то строилось много храмов. Поэтому зайдите сейчас в любой сохранившийся старинный древний город – там Суздаль, Владимир, которые война не порушила – там храм на храме. Пройди один квартал – храм, следующий квартал – храм, еще один какой-нибудь квартал – сразу два храма стоят рядом. А квартала-то при этом такие коротенькие, метров по 200 между собой. Вот потому что все жители нуждались в храме, заходили в храм – он маленький как раз на это число людей. Т. е. видите, укладное чувство – оно руководило прикладным, и прикладное служило – оно было прикладное к укладу. Сегодня уклада нету, он весь попран, игнорирован, более того, даже Церковь его игнорирует сегодня. А зато прикладное все торжествует – сегодня же центральное – это какой уровень у человека? Это прикладной и содержательный.

Вопрос: К чему он тут прикладывается?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Оно прикладывается к устроению, это же уровни устроения внешней жизни, правильно? А внешняя жизнь – она где? Вся земная. Соответственно, это устроение земной жизни. Западное протестантское христианство – оно вообще устраивает на земле рай – оно же рай устраивает. И оно устраивает этот рай на земле, и поэтому соответственно, а коль на земле – значит, какие задействованы уровни у человека? Прежде всего прикладной и содержательный, к ним чтобы все это было правильно собрано – это организационно-дисциплинарный – поддерживает эти уровни. Ну и плюс – чтобы это все было от всей души, то душевный уровень. Вот ими – этими уровнями сегодня устраивает человек земную жизнь, и хорошо ведь устраивает. Запад – посмотрите – блестяще устраивает. Все, что с запада идет – так это вообще лучшего качества. Да и у нас сейчас тоже начинает быть такая райская жизнь. Все мы хотим там Мерседесы, еще чего-нибудь, по-райски устроенное. Если уж телефон – так уж какой-нибудь особенный, если уж компьютер, ноутбук – какой-нибудь навороченный, еще что-то такое, т. е. все устраивается для здесь жизни. Но если так все устраивается, уклад попран. Если уклад попран, то тогда силы, которые все это поддерживают, мистические силы – это какие? Это силы нечистые, которые поддерживают такой порядок жизни. Дух Святый отходит от такого порядка жизни, поэтому чем дальше человек в это устремляется, тем меньше участвует Дух Святый, потому что уже не в чем участвовать в человеке, ничего нету, что принадлежит Духу Святому, а если Дух Святый не участвует, то оскудевает прежде всего что? Укладная сила, ‒ какая, как она называется? Угашение участия Святаго Духа – это оскудение укладной силы, силы самого уклада, т. е. любви, оскудение любви. И когда это достигнет определенной границы, то наступит конец – сказано. Тогда отверзутся все широкие врата, и войдет в мир уже сатана в образе антихриста. Но оказывается, что все прелаты его – они уже давно будут подготовлены, их будет тьма-тьмущая, они будут его торжественно приветствовать и радоваться, поклонятся ему. Опять же какими уровнями человек поклонится? Внешними.

Я вон сейчас в аэропорты заходил, в два аэропорта – а там у них везде эти иконные уголки, вернее, в самом аэропорту часовня. В нашем волгоградском аэропорту часовня, в Домодедово там часовня. Я захожу – там они такие богатые часовни – в нашем тоже. И причем иконы – вы бы увидели, какие это иконы – яркие краски, везде все блестит на иконах, лики такие прямо – Николая Угодника прямо не узнаешь, не то мужик с вокзала какой-то, не то, но зато насыщенные краски, мощные такие, темно-коричневое лицо, ярко-красное алое одеяние, темно-зеленые, яркие опять же, пот эти почти светящиеся краски и вот там всяких орнаментов на этом одеянии, фон этот вообще, ну т. е. ничего духовного там близко нету, все сплошная глянцевая красота, блеск и красота. Ну и судя по всему видимо, народ вот это именно и хочет. А простых таких выполненных постильными красками, а уж тем более минеральными красками, как мы сейчас пишем – такие неинтересные, скучные, серые иконы по сравнению, для таких людей. Т. е. это вот прикладные дарования, брошенные на устроение храмов, это же не только иконы так, это же вообще внутреннее устроение храмов тоже так все расцвечено. Ну и соответственно, жизнь человеческая вся тоже вовне, даже казалось бы человек стоит в храме, а жизнь вся вовне, в партесном пении, в блестящих, сверкающих иконах, в прекрасных сверкающих облачениях – сейчас зайдите в эти Софринские магазины или придите на какое-нибудь собрание священства, когда они во всей красоте своей собираются наши священники – вы такие облачения увидите, что ахнете. Все это сверкает, ну конечно же глазам это все бросается и душу это внешне сильно трогает. Поэтому получается, что мы сегодня все живем во внешнему неукладном пространстве, когда устраивается внешняя жизнь, но не устраивается уклад.

Церковная педагогика вся занята сугубо укладом и никаким внешним устроением не занимается. А вот практическая педагогика – она в своих разделах имеет раздел обучения, раздел развития умений, там прикладных умений в частности, но только на основе уклада. И поэтому конечно же, надо же в итоге уметь и столярничать, и слесарничать, и техникой заниматься, но из укладного образа и укладными силами, а вовсе не чистою силою, и не из горделивых потребностей успеха и превосходства перед всеми. Поэтому это уже практическая педагогика – она идет после общей педагогики и никак по-другому.

Вопрос: Батюшка, а вот параллельно этому предмету идут еще Новый Завет и христианская антропология. А вот они считаются как основание общей педагогики, а вот они так эти два предмета идут для укрепления общей педагогики или же там как-то?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Нет, они идут как предметы целевые, т. е. они – та самая цель, к которой ведет общая педагогика. Евангелие является целью, куда мы стремимся, а антропология христианская является целью, в которой раскрывает нам нас же самих, какими мы должны стать, чтобы исполнить данное Евангелие. Поэтому Евангелие – это внешняя цель, которая требует от нас поступка, поведения определенного. А при этом антропология требует от нас такого устроения, которое могло бы соответствовать этому поступку, этому поведению. Мы так должны внутренне устроены быть. И вот эти два предмета – они являются внешнею и внутреннюю целью человека. И а как к этой цели привести человека – это и есть церковная педагогика. Поэтому педагогику – ее и называют «детоводитель» ‒ ведет нас как детей куда, к кому? Ко Христу, детоводитель ко Христу. Соответственно вовне ведет ко Христу, а ведет кого? Нас, детей, которые должны быть устроены так, как говорит об этом антропология, хотя мы на самом деле под влиянием страстей и грехов – все искажены, мы совсем не такие дети, какими нас Бог создал. Мы искаженные дети, извращенные дети. И вот педагогика занимается тем, чтобы какие-то остатки вот этой Божьей правды, которая осталась у нас в виде образа Божия, в виде подобия – их подхватить, развить, придать им сил и образ, чтобы этим мы могли бы правильно исполнять, правильно жить, т. е. исполнять Евангелие, хотя вот сегодня вы услышали на трапезе, что исполнение заповедей является какой путь на земле? Тесный и прискорбный, наиболее прискорбный путь. И дальше говорится: сегодня немного людей, которые согласны пойти по этому тесному и прискорбному пути исполнения заповедей Божиих – сегодня немного людей. Эти слова сказаны 150 лет назад. А сколько же тогда сегодняшних людей таких? Тогда можно сказать – много меньше, чем тогда «немного» осталось людей, которые согласны на тесный и прискорбный труд, путь заповедей Божиих. Ну вот, этот вот путь нас как детей ко Христу, исполнения Его заповедей – это церковная педагогика.

Ну и потом еще увидите такую еще особенность – хотя мы с вами будем изучать казалось бы, процессы воспитания детей, подростков – а мы уже с вами взрослые люди, даже уже и отцы, и деды – тем не менее мы увидим вдруг, что оказывается, все это приложимо и к нам самим, т. е. нам надо сейчас заново пересмотреть весь свой жизненный путь. И все, что испорчено и не выправилось ‒ надо сейчас выправить. Все, что сделалось затхлым, т. е. давно уже в нас сидит и стало нашим навыком и привычкой, причем привычным навыком, привычным, т. е. затхлым стало, замшелым стало, давнишним уже – то необходимо обновлять, и видно будет, как обновлять, в чем обновлять, т. е. мы вдруг увидим – оказывается, в плане педагогики церковной чем нас не коснулись наши родители, окружающая реальность, и мы в итоге оказались не выточенными, не помытыми, не очищенными, не выправленными, не восстановленными в силах, не обновленными, и вот ходим еще что-то из себя нос подымаем, заявляем себя какими-то – вот это все увидится. И конечно же, тогда появляется возможность внутреннего развития, т. е. существует воспитание других, а есть еще же воспитание себя. И вот это воспитание себя – тоже дает церковная педагогика. И в этом плане конечно, она немало открывает в области самого подвижничества. Оказывается, вся церковная педагогика – это на самом-то деле это чистое подвижничество, и все приемы подвижнические – они все здесь.

А мы еще с вами не задели самый важный курс – тоже он относится к области педагогик церковных – это освящение и очищение в Церкви. Мы его изучали как самостоятельный курс, самостоятельное действие, которое совершается независимо от педагогик. Но в действительности оно существует еще и в приложении к детям, т. е. как детей подготавливать к очищению и к освящению в Церкви. Поэтому подготовка детей к очищению и освящению в Церкви – это еще один важный предмет педагогический уже. Ну, он конечно, более теперь возможен, так как мы с вами само очищение и освящении уже с вами прошли. А как теперь обратить это к детям и их подводить к этому – это уже следующий курс целый. Правда, его сейчас мы что-то в программу не вложили, полагая, что вы сам будете его разворачивать, исходя из всех остальных педагогик.

А есть же еще педагогика, семейную педагогику еще забыл сказать, семейная церковная педагогика еще есть курс. Вот вам целое разветвление, целое древо педагогик, которые желательно было бы освоить, ну хотя бы в виде знаний, а частью в виде практик. В виде знаний – это на занятиях, а в виде практик – это непосредственно на нравственных уроках, на праздниках с детьми, на детских и семейных поселениях, ну а себе – в своей семье, в своем родительстве. Ну и Наталье Викторовне – тоже отчасти в своем взывании к Матери Божией о детях и Наталье Васильевне тоже. При взывании о детях надо слышать и чувствовать, чего не додали, о чем конкретно просишь, чтобы Матерь Божья теперь это додала, довыправила, доисправила. Ну с Богом тогда.

 

 Занятие первое: Сыновство

 

 

 Итак, у нас сегодня с вами новый предмет – «Практическая педагогика», в которой применяя знания общей педагогики, мы будем сейчас рассматривать, как трудиться над конкретными свойствами ребенка, ну и сегодня мы начнем над центральным качеством и свойством детства – это сыновство. Как необходимо подхватить сыновство, как его поддержать, как дальше развивать и воспитывать, т. е. разница здесь какая – в развитии участвует уже заложенное нечто в ребенке – и образ, и силы, которые уже заложены в ребенке, и они развиваясь, раскрываются и дают в итоге новизну жизни. А в воспитании происходит восстановление питания – т. е. значит извне что-то добавляется ребенку, как образа, так и силы, и в результате ребенок получает больше, чем он несет в себе.

Значит, развитие касается ресурсов детских, которые уже есть в нем. Точно также мы можем это взять на примере растительного организма. Если семечко, которое имеет в себе уже зародыш, посадить в землю, то при этом если мы посадим просто на песок, где есть только лишь минимум условий для развития – это тепло, вода, ну и свет, то конечно, мы увидим, что раскроется это семечко, пойдут листья, будет стебель, и даже вплоть до того, что будут цветы и плоды в итоге возникнут. Но совсем иное, если это же самое растение будет еще и питаемо извне, т. е. оно не только раскроет свои ресурсы семени, но будет еще питаемо. Мы посадим его на плодородную почву, потом будем дважды или трижды за весь период еще удобрять, будем ограждать, вернее, сами будем ограждать от холода, заморозков, в период цветения принесем улей, добавим пчел, то оказывается, при таком развитии растения оно совершенно другое может иметь вид, и силы его, и образ, насыщенность цвета и вкус плодов и все остальное – все может быть много лучше, чем если оно идет только из собственного ресурса.

Подобным же образом, когда дети развиваются в своем сыновстве при родителях, занятых на работе, практически мало общающихся со своими детьми, особенно со стороны папы это происходит в современном мире, то понятно, что детское сыновство, которое ничем другим не может быть стимулировано, кроме как родительством, потому что не могут же приходящие время от времени дяди и тети порождать сыновство детей. Сын – это сугубое отношение только с двумя людьми во всем мире – это с мамой и папой, в конечном итоге с отцом и с матерью. Со всеми остальными людьми будут иные отношения, как минимум – это гражданские отношения, а как максимум – тоже выборочные, но супружеские, или если родятся собственные дети, то родительские отношения. Значит, сыновние отношения как побуждают так и поддерживают и дальше развивают и воспитуют прежде всего именно сами родители. Если еще в процессе воспитания могут участвовать и сторонние люди – там учителя, наставники, приходящие родственники, бабушки, дедушки, как-то вот убеждать о необходимости его сыновних поступков, дочернего отклика, усовещать, как-то наставлять, назидать, укорять, то само развитие сыновства – оно возможно только в прямых отношениях с отцом и матерью, никаких других отношений. Либо с теми, которые заменят им отца и мать. Потому что есть случаи, когда дитя в сиротстве будет иметь отношения с неродными отцом и матерью, более того, приемные есть отцы и матери, вернее, при приемных детях есть отцы и матери. И конечно же, тогда их сыновство обращается к родителям не родившим, т. е. не к кровным родителям, но имеющим родительскую заботу о них и родительское попечение. И все равно это все – два человека, и не более. Это кто-то из тех, кто нарекся быть отцом, и кто-то кто нареклась быть матерью. Значит, это важный момент вот, поэтому если оскудевает родительство, то совершенно отчетливо оскудевает сыновство. Ни в детском саду с помощью воспитателей, не сформировать сыновства, ни в школе никаких действий по развитию сыновства произвести невозможно, кроме как действий воспитания сыновства, потому что да, школа может дать и образ сыновства литературный например или художественный в фильме, или же театр может дать какой-то образ сыновства в спектаклях, да. И в этом смысле воспитание через прикладной уровень, через созерцание и поэтому через пробуждение смыслов, а значит через содержательный уровень может быт осуществляемо. Но вот развитие все равно требует непременно живых и реальных отца и матери.

Сыновство несет в себе пять свойств, и каждое из них требует сугубого своего и побуждения, и поддержки, и развития, и воспитания. Первейшее из них – это быть едино в триединстве семьи, т. е. с родителями. Естественно, что с родителями, между которыми есть лад, ибо ссорящиеся родители – это причина глубокой скорби детской вплоть до срывов, потому что надрыв души у ребенка происходит, если родители категорически ссорятся между собой. И даже некоторые родители, зная об этом, стараются при ребенке не ссориться, а уходить в ссоре в другую комнату, и поссорившись там, потом приводят себя в некоторой мере в порядок и в комнату к ребенку заходят как бы без ссоры. Но если все-таки они не пришли к примирению, а просто внешне навели спокойствие на свое лицо и на свой тон голоса, при этом на сердце осталась обида, то ребенок останется в этой скорби за родителей, потому что он особенно младенцы до трех лет – они слышат как раз именно внутреннее настроение родительской души. И если родители разделены в силу обиды, раздражения, досады друг на друга, то именно это настроение составляет причину великой скорби детского сердца. Ясное дело, что вот с одной стороны такое пребывание родителей является побудительным – оно так называемое острое побуждение сыновства ребенка, потому что дитя сильно переживает за ссору родительскую, за их разделение между собою, и это переживание именно сыновнего чувства. От чего мы иногда видим в жизни, что у родителей таких очень между собою грубых и неустроенных вырастают некоторые из детей, далеко не все, но какие-то из детей, необыкновенно чуткими и внимательны к самим родителям. Сочувствие родителям обоим позволяет ребенку не становиться на чью-либо одну сторону. Чувство единения, которое страдает более всего позволяет ребенку искать примирения родителей, и отсюда проявлять какие-то особые движения любви, причем обеспеченные не только силою, но таким деятельным участием в родителях, и плюс – творческой находчивостью, как родителей между собою примирить а потом приласкать. Конечно, великая редкость – такие дети, но тем не менее вот при сильном заделе сыновства, с которым рождается ребенок, может быть из пяти в одной семье один такой ребенок может быть с большим ресурсом сыновства. И тогда именно этот ребенок оказывается побужденным ссорами родителей, хотя из этого вовсе не следует, что такой вывод, что для того, чтобы побудить сыновство ребенка, надо как можно чаще ссориться. Но речь идет о другом – что ресурс сыновства настолько бывает велик в детях иной раз, благословением Божиим так подается рождение такого ребенка в утешение родителям – так эти дети называются дети-утешители, что ребенок именно побуждается в своем сыновстве именно ссорами родительскими. Если же родители наоборот ладные и не ссорятся, рождаются ли в этом случае дети-утешители? Ну, по назначению своему, если мы слово «утешитель» применяем именно в назначении ребенка для родителей, то у ладных родителей нету нужды в утешении, а есть дети, любящие, особо любящие родителей, и особо участвующие в родителях, т. е. тем самым поддерживающие, это не утешители, а поддерживатели их родительского единения с детьми и между собою.

Но могут быть дети с очень малым ресурсом сыновнего единения с родителями. Это значит недостаточность сил, слабый образ самого единения, порою бывает еще и отсутствие творческих возможностей, а значит умения найтись, отсутствие находчивости может быть и творческого разнообразия и вообще подхода к родителям, которые могут проявлять дети в сыновстве. Ну и тогда такое сыновство побуждается, ну, только очень любящим отношением родителей к такому ребенку.

Пример очень сильного и глубокого побуждения сыновства мы встречаем в детских воспоминаниях старца Силуана Афонского, преподобного Силуана. Он описывает там случаи со своим отцом. Был сенокос, и по просьбе отца мальчик должен был приносить на сенокос обед отцу. И лето закончилось, прошла осень, наступила зима. И однажды вечером в каком-то таком очень тихом, спокойном разговоре, в таком доверительном разговоре друг с другом отец поведал сыну следующую историю: А помнишь, ‒ говорит, ‒ был сенокос, во время сенокоса ты однажды принес мне похлебку, причем варил эту похлебку, сваренную матерью за день до этого. Она была мясная, а была говорит, ‒ пятница. Я ел эту похлебку, как стерву. ‒ Папа, почему же ты мне сразу не сказал? ‒ Я боялся тебя задеть. И в этот момент, ‒ пишет старец Силуан, ‒ я пережил такую волну признательности отцу, что до сих пор этим своим, этою любовью к нему, этою искреннею признательностью я вот продолжаю жить и быть, и в итоге даже когда уже стал послушником, то такие отношения у меня перенеслись и к духовному отцу, и как бы я хотел, чтобы пожелал бы всем людям такого духовного отца. Ну вот, видите, такая отцовская забота и любовь к сыну своему, причем проявленная с отставкой на целых полгода, оказалась сильным побудителем его сыновства.

Что мы здесь в этом примере видим? Мы видим здесь прямые отношения между отцом и сыном. Не могут быть опосредованы побуждения сыновству. Хотя с другой стороны, вот мы знаем сейчас немало, когда человек смотрит те или иные фильмы, и в этих фильмах вдруг переживает сыновство, показанное на экране. Или же вот в данном случае, когда я рассказываю вам о старце Силуане, естественно, это некоторый образ извне вам данный, нету ваших личных отношений с вашими отцами, но тем не менее он тоже трогает, трогает и нас с вами, трогает прежде всего в смыслах, через смыслы, а смыслы проникают до сердца, и оживленный через сердце смысл сыновства – он начинает уже работать, и это становится воспитующим действием, ну как минимум, побудительным действием, а в дальнейшем и может вообще по жизни дальше проникать наше пробуждающееся сыновство все большим и большим глубиною и образом. Так смысл, воспринятый в воспитании, начинает действовать на развитие самого сыновства, действует побудительно тоже и дальше может участвовать в развитии сыновства. И тем не менее все-таки важнейшим являются прямые непосредственные отношения родителей со своими детьми.

Другой был случай, когда уже 11-летний мальчик, приходя из школы и выполняя домашние задания, не мог в них разобраться по одному из предметов, и помогал ему отец в этом. Но настолько не давался предмет, что сколько отец ни бился, сын плохо воспринимал эти занятия. И порою проходило полчаса, час, а они продвигались всего лишь на одну какую-то простую задачку. И в конечном итоге это стало выбивать из сил отца, он начал все больше досадовать, в конечном итоге ругаться, потом стал время от времени хвататься за ремень, и сильно сыну доставалось в результате. Но даже такие уже физические усилия отцовские – они не только не помогали мальчику пробиваться в предмете, более того наоборот, еще более как-то приводили его к умственному онемению, и предмет вообще переставал двигаться, что в конечном итоге отца приводило совсем в какое-то такое вот тоже раздраженность сильную. Однажды они сели за уроки, и подобным же образом дело дошло до момента, когда терпение отца кончилось, и он воскликнул: Ну что, ты хочешь ремня? ‒ Не знаю, папа. ‒ Вылезай, становись, ‒ отец взял ремень. ‒ Будешь учиться, ‒ сын молчал, ‒ Будешь учиться? ‒ Сын молчал. Что-то произошло с отцом, он неожиданно бросил ремень, обнял сына и начал плакать. Через некоторое время сын начал утешать отца, и закончилось все это обоюдной просьбой о прощении, первым просил отец: Прости меня. Потом и сын просил. Оба плакали и примиренные в конечном итоге пошли уже в сад гулять, в этот день об уроках вообще речи уже не было. А со следующего дня как-то все стало проще, легче, хотя все равно сын тужно очень шел в занятиях, но отношения между ними совершенно изменились. Это неожиданное пробуждение отцовского чувства прямо стало побудителем сыновнего чувства к отцу, в котором сын в одно мгновение все отцу простил, потому что действительно в самом сыновстве нет по природе, в природе сыновства нет ни обид, ни досад, ни претензий к родителям своим. Ибо сыновство, как образ Божий, вложенный от Бога к человеку, является чистым призванием, и если оно не повреждено индивидными вмешательствами – самолюбием там, горделивостью, честолюбием, то и само сыновство по отношению к родителям всегда любящее, безобидно и всегда просто. И вот побуждение такого сыновства произошло в этих отношениях, видите.

Я рассказал некоторые категорические какие-то обстоятельства, в которых происходит побуждение сыновства. Поэтому мы можем в развитии этого свойства выделить 2 фазы: одна фаза – это естественное пробуждение, которое происходит с самого рождения ребенка, особенно у младенца, сначала по отношению к матери происходит в момент, когда нарожденного ребенка сразу же по рождении тут же кладут на грудь матери, он лежит, распластавшись на ней, щечкою прижавшись к ее груди. В эти минуты отдельные дети могут искать соска и только лизнут его, и этого достаточно – больше они ничего не хотят. Другие могут взять сосок и начать впервые тянуть молочко, третьи могут просто лежать на груди матери, и им от этого уже достаточно хорошо, они ухожены, они в уюте, они защищены материнским теплом, ее участием, а самое главное – это единением с нею.

Где и когда происходит пробуждение сыновнего отношения к отцу? Здесь же и тут же буквально через несколько часов отец может взять на руки ребенка, прижать его к себе, и тогда ребенок глазами встречаясь с отцом, узнает отца, узнает того отца, которого он знал еще в утробе, потому что в действительности эта связь сыновняя с отцом и с матерью происходит в период, когда ребенок находится в утробе. Это естественное пробуждение сыновства. Затем в какой-то период уже в последующем возрасте может пройти через чрезвычайное побуждение. Примеры такого чрезвычайного побуждения я вам как раз сейчас и рассказал. Они всегда непроизвольны, их специально придумать нельзя, их подстроить, настроить тоже невозможно. Но для того, чтобы их не пропустить, нужно только одно свойство – чуткость родительская. И при этом – да, отцовское или материнское глубокое расположение к ребенку. Ну вот, развитие этого свойства происходит всей последующей жизни до 24-х лет.

Есть период кризиса, так называемого. Связан он с подростковым периодом, его еще и называют переходный возраст, т. е. это не совсем верное название, оно просто принято по причине того, что наблюдая внешнее поведение большинства подростков в возрасте от 12 до16 лет, ну мы наблюдаем кризис в их сыновних отношениях с родителями. Но совсем при этом не учитывается, что далеко не все подростки переживают кризис сыновства, более того, по собственно природе самого подросткового развития или же по природе самого сыновства никакого кризиса в этом возрасте быть не должно. Причина кризисных состояний связана с индивидным развитием ребенка. И там, где начинает быть самодеятельность в ребенке, там, где самолюбие становится в основу характера ребенка, там непременно конечно же, с возраста 12 лет, когда самостоятельность детская проявляет внутреннее наполнение, с которым ребенок подошел к этому возрасту – к 12 годам, то у большинства современных детей обнаруживается, что они к 12 годам накопили огромный ресурс жить самодеятельно, а значит мимо родителей проявляя непослушание, и вступая в конфликтные отношения с родителями, потому что в основе их лежит самоутверждение. Ясное дело, что само самоутверждение, движение мимо родителей – это не сыновство. Само же сыновство, которое есть отношения с родителями и более того, пребывание едино с ними никакого кризиса дать не может. И если же возраст с 12 до 16 лет – это время сугубого самостоятельного проявления сыновства же, то тогда это время особо теплых, особо заботливых, деятельных движений подростков к своим родителям. И мы в истории всех народов, а тем более в истории христианских народов знаем этот период в немалой степени как удивительный по отношению к родителям своим. Хотя вот начало этого периода обозначил Сам Господь при достижении 12 лет – как раз это возраст поворота от пребывания едино с родителями от родителей к пребыванию едино с родителями от своего сыновства, т. е. до 12 лет единение идет от родительского обращения к сыновьям и дочерям, от родительской заботы, тепла, уюта, и дети нуждаются в этом покровительстве родительском, то после 12 лет ребенок сам вступает в самостоятельное проявление своего сыновства, которое часто бывает опережающим по отношению к родителям, к родительству у родителей, и в силу этого бывает деятельно ярким, сильным в образах и своей неожиданно полным чуткость ли, внимание, участие ли, способность утешить, скрасить родительскую жизнь, придать им еще большее единение между собою родителями и родителями и сыном – вот эти все свойства с особою силою пробуждаются именно в самостоятельном поступке сына и дочери после 12 лет. Так должно быть, если не испорчено детство родительскими ссорами, родительским хладностью по отношению к сыну или дочери. И между такими сыновьями и родителями возникает особое деятельное общение и любовь и лад.

Господь наш в 12 лет этот период обозначил тем, что отделившись от родителей, пошел, остался в синагоге. Не предупредив, правда родителей, что Он делает, тем самым показывая, что поворот к самостоятельному пребыванию уже, самостоятельному от родителей, а значит в своих жизненных путях гражданства, потом в последующем пробуждении супружества и родительства своего собственного и ем более христианства – ребенок уже будет идти самостоятельно от родителей. Однако, в самом сыновстве он не может быть мимо родителей, если во всех остальных призваниях он в нем появляется самостоятельное движение мимо родителей, то в сыновстве он проявляет самостоятельное в них как раз участие и единение с ними, т. е. это уже единение, которое сугубо исходит от него самого, от самого сына. Господь, оставшись в синагоге, показал этот момент самостоятельного уже дальше движения, которое началось с этого возраста. В то же время, когда родители через три дня нашли Его в синагоге, и позвали Его за собою, Господь не только вернулся к ним, но и при возвращении, Евангелие, правда, об этом ничего не говорит, но в предании мы можем, в предании отчасти есть намеки на то, что Он продолжал оставаться сыном, причем сыном очень глубоким, заботливым и единым со Своими родителями. Поэтому в самостоятельности сыновство получает дополнительный ресурс сил обращения с родителями и единения с ними, хотя в остальных других призваниях как раз именно начинается самостоятельная жизнь сыновства. В данном случае самостоятельная жизнь человека, а в сыновстве появляется некоторое уже начало зрелости сыновства, где уже сын отвечает за своих родителей. Если до 12 лет родители отвечают за детей, то с 12 лет уже начинает появляться доля ответственности детей за своих родителей, которая в конечном итоге при старнеии родителей уже полностью берет их в попечение свое, и даже в полное, 100%-ное уже заботу и устроение их старости, так что родители только слушаются и принимают.

Вопрос: Так с 12 лет или с 24-х лет что-то вот такое?

Протоиерей Анатолий Гармаев: В 24 года достигается зрелость сыновства, а с 12 лет начинается движение к этой зрелости.

Вопрос: И те, кто с 12 лет, то это что – это индивидность происходит?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Нет, нет, с 12 пробуждается самостоятельность. А вот индивидность проявляется в самодеятельности сыновства, вместо самостоятельности начинается самодеятельность сыновства. Ну а самодеятельность сыновства, вернее, самодеятельность ребенка получается, это не сыновства. В самодеятельности сын перестает быть сыном. Если в самостоятельности он остается сыном, и как сын он теперь уже самостоятельно проявляет уже свою заботу, любовь к родителям и живет с ними, и берет даже в ответственность их те или иные заботы или настроения, особенно в моменты родительской болезни, немощи, усталости, сын оказывается тут как тут, то там где теряется сыновство, появляется самодеятельность, которая вообще идет мимо родителей, и он в этом возрасте все больше и больше живет раздельно с ними. Ну и современный подростковый возраст как раз это именно показывает. И попытки родителей все-таки оставаться для него отцом и матерью, а поэтому быть едино с ним и вопросы – как ты живешь, что ты делаешь, кто твои друзья, чем ты занят был, сколько времени ты будешь отсутствовать, когда ты вернешься, когда придешь домой, – эти вопросы начинают его самодеятельность раздражать, в конечном итоге приводят в досаду, и в итоге серьезные ссоры, так что сегодня мы знаем немало случаев, когда сыновья, особенно сыновья в возрасте 15-16 лет, просто уже физически отстаивают свою самодеятельную жизнь, побив маму или же подравшись с отцом, так что в итоге родители вынуждены отступить от них. Дочери могут устраивать такой словесный скандал, что после этого ни отец, ни мать уже подступать к ним не хотят, боясь снова нарваться на жесткие самоутверждающиеся действия своих так называемых уже сыновей и дочерей.

Но мы сейчас говорим не столько об этих отрицательных явлениях, сколько о том, как в действительности, в природе ребенка заложено умножение их сыновства после 12 лет. Значит, а это и есть один из моментов серьезнейшего развития сыновства. Увы, к сожалению, из-за греха этот период сделался еще и в той или иной степени кризисным, именно в сыновстве самом, когда возникают наоборот разлаженные отношения, разделяющие отношения с родителями. Тем не менее если правильно, мудро любящие родители – они будут продолжать мимо этого самоутверждения и самодеятельности своих подростков продолжать оставаться матерями и отцами. И этою любовью своею непосредственно пробиваться к их сыновству, и это дает большой результат. Действительно, удается непритязательностью своею, безпретенциозностью, а таким всегда вниманием, чуткостью, не насильственным отношением, любовью, заботою о них, о их душевном настроении, о их делах, увлечениях, о их развитии в смыслах и вообще в жизненности их участие, если родители принимают, то этим поддерживается собственно сыновство живым, как живая благодарность родителям, жизненность, которая через родителей оказывается усиленной, чувство тыла, защищенности, которое подростки переживают в своих родителях, уверенности в своем отце и матери – это все как раз переживания сыновнего чувства в подростковом возрасте, в которых как раз поддерживается сыновство. Да, в силу того, что здесь индивидные влияния достаточно сильные, то чаще всего родители могут участвовать в этот момент в сыновстве только в виде поддержки его. Таким образом, в этом возрасте либо поддержка, либо в редких случаях при одаренности сыновства развитие сыновства может происходить.

Есть еще один период, когда неожиданное пробуждение сыновства может совершаться – это при переходе из одного цикла в другой цикл возрастной. Значит, когда заканчивается 24 года и переход в следующий цикл 24-хлетия, в это время с 23 до 26 лет какая-то часть молодых людей неожиданно для себя, особенно сыновей, начинает переживать заново сыновство. Так как цикл начинается заново, он как бы повторяет младенчество, и в силу этого ну как естественно для младенца узнавать своих маму и папу и выделять среди окружающих людей, так и в возрасте 24-х лет при переходе в 25, к 25-му году происходит это младенческое пробуждение вновь сыновства, и часто удивительный для родителей поворот их сыновей к ним, неожиданное их внимание, чуткость, забота ‒ и позвонят, если уже отдельной семьей живет, и побеспокоится о состоянии здоровья, и поучаствует средствами, и своей реальной помощью в свободное время придет поможет в хозяйстве, а уж тем более особенно, если вдруг кто-то из родителей болеет – так прибежит и в аптеку сходит, и подежурит, и побудет – такое неожиданное пробуждение, причем по естеству, только по причине перехода из одного цикла в другой, т. е. возврата снова к младенческому состоянию. Вам-то сколько лет – 24 как раз да.

Правда, это свойственно именно тем детям, которые в возрасте своем физическом возрасте от рождения до 3 лет жили действительно в мирной, ладной, доброй, устроенной семье. Там, где конечно были ссоры, раздоры между родителями – там к сожалению, такого видимого пробуждения сыновства не происходит. Иногда даже бывает – наоборот, некоторые завернутости, т. е. 24-хлетний молодой человек или девушка – они избегают этого пробуждения и внутренне подсознательно закрываются от своего сыновства, потому что оно слишком страдало в младенчестве из-за родительских ссор. Ну вот, при нормальном развитии семьи такие моменты побуждений, естественных побуждений сыновства и пробуждений происходят в детях по первому свойству.

Второе, очень важное свойство – это преемственность, преемственность духовная, нравственная, душевная, по прикладным возможностям. Ну и если брать по уровням – то тогда дальше содержательная, в конечном итоге телесная преемственность, материальная вернее, преемственность.

Вопрос: А что такое преемственность?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Это восприятие родительских свойств и качеств в свою жизнь, в свой характер, когда черты характера родительские перенимаются в свой характер или же свойства особенности родительского поведения перенимаются в свое поведение, и настроения родительские – духа, сердца, души перенимаются в настроения, в свое настроение.

Вопрос: А как с бабушками и дедушками, которые живут в семье или не живут в семье, т. е. как-то это отражается на детях?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, преемственность – она вообще имеет глубину. Что это такое? Это восприятие не только свойств родителей своих, но вглубь рода своего – бабушек, дедушек, потом лучших людей второго назад поколения – пра-пра, да, третьего, четвертого, вплоть до 7 колена назад. Ну вот, восприимчивость в преемственности – она у всех детей разная, в этом плане одаренность различная, есть дети, которые имеют емкость своей преемственности в размере только одного поколения, т. е. своих родителей. Уже бабушки и дедушки мало и плохо воспринимаются ими, больше пользуются – они пользуются теплом бабушек, дедушек, уютом, там расположением, но преемственности уже не хватает. Емкость другая – на 2 поколения – она воспринимает и свойства бабушек и дедушек в характер. Емкость трех поколений идет к прадедушкам и прабабушкам, хотя непосредственно лично они сами могли с ними не встречаться, но тем не менее даже малые рассказы о них или же какие-то намеки о их характере, поведении неожиданно воспринимаются в самую глубь сердца, где ребенок как бы узнает внутренним своим тот характер, о котором ему только лишь рассказано всего-навсего. Это такая глубина и емкость преемственности. Ну и наиболее одаренные, где вообще поддерживалось это – было время, когда преемственность сугубо поддерживалась традициями еще и обычаями в роду – родовыми традициями и обычаями, и через это и развивалась, и воспитывалась преемственность – то там конечно же, рождались такие дети, которые до 7 колена назад могли воспринимать через рассказ, через какие-то даже просто письменные свидетельства их письма воспринимают черты характера своих предков, причем воспринимают не в знании о том, что они знают, что какие они были, а непосредственно в свой характер – преемственность – это восприятие в свой характер, в свое поведение, в свое чувствование, в свою сердечность.

Вопрос: А чем, как, это Господь им так вложил?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Преемственность – это свойство сыновства, это одно из пяти свойств сыновства, этим сыновство от Бога уже обеспечено. И в этом образ Божий. Повреждается сыновство индивидностью, самоутверждением, а в основе самолюбием.

Вопрос: Но если вот я самолюбива, но тем не менее рассказ о своей прабабушке, получается, четвертое поколение – я восприняла ее как реального человека и сердечно восприняла, т. е. в любви и в воспоминании даже о ней вызывает какое-то теплое чувство?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Но вот есть разная глубина восприятия. Есть восприятие душевное, если мы берем по уровням глубины или бытия человека, то чаще всего мы душевное восприятие о наших предках воспринимаем как свойство преемственности. Преемственность относится к сыновству – это какой уровень? Это нравственный, это еще более глубокий, это даже не деятельный уровень. Душевный уровень, потом деятельный, потом идет только нравственный уровень – сыновство. И поэтому воспринятая преемственность сыновства – это такая глубина, которая берет эти свойства бабушки или прабабушки в свой характер, не просто в душевную теплоту, воспоминания, душевную теплоту отношений к ним, душевное единение с ними – не в это.

Вопрос: Ну вот, если можно, был пример такой рассказан, что бабушка во время коллективизации, прабабушка Варвара во время коллективизации – завтра должны были прийти раскулачивать их, а у них был амбар кирпичный, а жили в самом доме, ну он теплый был тоже вот рядышком. И у нее было четверо и пятеро детей у них, муж был жив. Так бабушка подняла всех соседей, все, кто могли за ночь из амбара сделали жилой дом, вплоть до того, что даже полы настелили, т. е. бабушка это организовала. И пришли отбирать, говорят – ну вот берите саманный этот вот дом, амбар теперь уже получился, т. е. все окна были вставлены, полы, ну конечно все это не совсем ухожено, но во всяком случае всё основное, ценное сохранилось. Т. е. и я вот услышала такую силу, но они вот это мне рассказывала ее дочь, сейчас она уже почила два года назад, получается двоюродная бабушка моя, 95 ей что ли было. И она говорит, что они молились вместе с прадедом все время, и я говорит, помню себя, умывшись, вытирались перед образами, т. е. вот такая была готовность детей даже встать к молитве.

Протоиерей Анатолий Гармаев: А какие подвижки в твоем сыновстве это побудило?

Анна Алексеевна: Наверно такая вот – волевые какие-то поступки вот скоро исполнять с Божьей помощью.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Т. е. они позвали тебя, этот ее пример, этот ее образ позвал тебя? И придал силы и образ самой так делать?

Анна Алексеевна: Ну что, то батюшка, я точно не могу сказать, но во всяком случае этот пример – он не оставил меня равнодушной.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот тогда, тут мы можем сразу тогда это явно как раз случай побуждения преемственности, потому что это глубина преемственности здесь проявилась до четвертого колена получается – такая глубина отклика, именно на поступок бабушки. Потому что если бы это была какая-то другая женщина ‒ был бы другой отклик и по-другому он был бы пережит. А если здесь именно в своей принадлежности бабушке это сыновство и при этом узнавание как собственная возможность так поступать и так делать – узнавание образа, и может быть даже пережитое в некотором роде сила такого действования. Или же только лишь пока призыв к такому действованию. Поэтому если брать языком педагогического события, то на втором этапе педсобытия мы имеем созидаемый образ, который предъявляется нам в виде зовущего образа, либо в виде созидаемого образа. Если созидаемый образ, то тогда он как опыт пережитый первый, а потом первая проба, когда я уже сам, сама хочу это сделать, так же поступить. Вот отсюда можно посмотреть, какая глубина преемственности – то ли на уровне зовущего образа. Или это проба, вернее, или это опыт пережитый, т. е. ты как бы узнала, что это так же и ты, т. е. в поступке бабушки узнала как бы свой поступок. Это опыт. А затем если ты не только узнала, но еще и где-то так случай подвернулся, что ты именно так и поступила, или захотела так поступить – это была бы первая проба. А если ты сделалась бы вообще такой, что на всякий подобный случай всегда откликаешься и тут же делаешь – то это будет вторая проба. Но есть еще и зачин же, когда ты вдруг это так восприняла в свой характер так, что ты всегда так будешь делать – тогда это зачин. Вот, это все разная глубина преемственности, вернее, разная наполняемость преемственности, а глубина преемственности – это четвертое поколение.

Ну вот, такое глубокие вещи. Но это мы говорим с вами сейчас больше даже не столько про педагогику, сколько про естественное развитие сыновства от рождения до 24-26 лет мы сегодня задели. Если говорить уже о педагогике, то как мы можем развивать, т. е. какие условия необходимы для того, чтобы это развитие происходило, и что можно делать, чтобы пошел еще процесс воспитания, т. е. наполнения сыновства в том и в другом свойстве, большем, чем оно имеет. Ну вот, об этом тогда в следующий раз.

 

 Занятие второе: Характер

 01.11.11 

 Ну вот, сегодня у нас с вами второе занятие по практической церковной педагогике. Воспомянув содержание предыдущего, теперь запишем тему, предмет практической церковной педагогики. Прежде всего – это характер, хотя мы знаем, что есть неизменяемые черты характера, есть трудноизменяемые, и есть изменяемые черты характера. Неизменяемые – это если мы говорим о человеческом влиянии, о воспитании человека или ребенка в среде людей. Однако, когда вступает человек в церковную жизнь на примере святых подвижников, угодников Божиих, мы видим, что меняется характер даже в неизменяемых его чертах. И человек, исполненный благости Божией, оказывается иным. Был поначалу очень злой, крутой, а может стать кротким. Был очень горделивый, фарисейски как-то очень независимый от всех, а становится очень смиренным.

Труд над характером, как самостоятельный труд самого человека, так и труд родителей, потом воспитателей, потом родового окружения и наконец, всего окружения общинного и окружения сослуживцев может менять характер человека и развивать человека в характере. В результате появляются развиваемые черты характера и наконец, приобретаемые черты.

При этом мы будем смотреть возможность развития, изменения и развития характера на протяжении жизненных путей человека. И для этого надобно нам ясно видеть пять путей, из них четыре человеческих, а пятый ‒ путь Господень в путях человеческих, с тем, чтобы характер, вернее, трудиться над характером в каждом из этих путей. Так, первый – это путь грешника, которым к сожалению, живет большинство людей сегодня не земле, в том числе даже те, кто вошли в церковную жизнь и имеют ее как внешнюю необходимость свою, но при этом труда над характером практически не происходит. И исповедь формальная, и причастие без всякой потребности следовать заповедям, в согласи заповедям тогда без потребности изменяться. В то же время в общем-то в некотором роде даже и регулярное хождение на богослужения, в правилах и порядке исполняемые таинства церковные, молитвы, однако без перемены характера. И тогда даже для церковного человека в этом случае продолжает его жизненный путь быть путем грешника, он остается грешником по характеру своему.

А так, как характер не стоит на месте, то со временем он либо меняется в позитивную, положительную сторону, т. е. в сторону благочестия, нравственного, нравственной чистоты, затем праведности и наконец, блаженства или святости. И в конечном итоге той высоты святости, которая уже становится обожением, высоты обожения. Либо человек в характере своем скатывается в худым чертам, они начинают в нем укрепляться, усиливаться, и в результате к завершению своего земного жизненного пути человек становится порою несносным для окружающих.

Второй путь – это возрастной путь от утробы, рождения затем, до старости и смерти. И мы видим, что на протяжении возрастных периодов меняется характер человека. Одно – это характер младенца, иное уже – характер ребенка, затем подростка, юности, юноши, девушки, затем характер зрелый и наконец, характер старости. При этом мы увидим, что каждому возрасту соответствуют определенные базовые черты в характере, и затем черты, непреложно развивающиеся, т. е. подлежащие развитию и черты приобретаемые. Каким образом каждую черту характера развивать, каким образом в чертах характера обогащать человека теми или иными добродетелями, свойствами и качествами – об этом будет практическая церковная педагогика.

Третий путь – это путь личности. Ну вот, мы на прошлом занятии как раз начали с пути сына, который сначала сын родительский, потом сын Церкви, т. е. сын своей общины. Затем сын Отечества своего, наконец, сын Матери Божией и сын Отца Небесного во Христе. Такое восхождение в сыновстве – оно совершается здесь на земле, и затем восходит на небо и там уже, во Христе пребывает в сыновстве Отцу Небесному. Это единственное призвание из естественных, которое входит в рай, и человек в раю остается сыном, дочерью соответственно. Но только уже не родителем, ибо остальные естественные призвания – они вместе с завершением земной жизни завершают и свое пребывание в человеке. Это и супружество, и родительство, и гражданство.

Личность развивается в призваниях любви, поэтому в земном исполнении жизни необходимо приготовление человека к супружеству, к родительству, необходимо формирование и развитие гражданина с самого младенчества, необходимо, вернее не с младенчества, а с 5 лет, и необходимо развитие христианина с самого младенчества. И все это так как призвания любви, то является лично, путем развития личности, жизненный путь личности. Каждое из призваний имеет ему присущие свойства, свойство сыновства мы из пяти три рассмотрели в прошлый раз. В возрастной педагогике вы услышали и узнали о всех пяти, нет, о трех только, да свойствах вы сейчас услышали, сыновства в возрастной педагогике, три только свойства сыновства, два других пока еще не исследованы, не изучены, но они подлежат как раз изучению все пять в практической педагогике со стороны как развивать эти свойства, какие для этого должны быть условия, каковые должны быть действия со стороны родителей, и каковые должны быть самостоятельные движения самого ребенка в этом развитии его свойств сына. Усилие ребенка, подвижка, подвижность ребенка самого.

Подобным же образом супружество имеет тоже четыре свойства как мужа, так и жены, родительство имеет свои свойства как отца, так и матери – пять свойств и гражданство имеет четыре свойства. Ну вот, естественно, что каждое из них требует особого труда как в семье, так и в роду и в общине, где развивается ребенок, так и в конечном итоге на предприятии, куда попадает этот ребенок, вернее, этот уже юноша, девушка, которые вступают в свою уже зрелую взрослую жизнь. Естественно, что требуется и собственная ревность и стремление самого ребенка в развитие этих свойств любого из этих призваний. Ну и тем паче конечно же, развитие и призвания христианина, т. е. во всех четырех призваниях чтобы быть христианином – это все путь личности. И на определенных этапах развития свойства, а свойства христианина – это как раз важнейшее из них – это ревность о единении с Богом, дабы во исполнение тех главных заветов Господних, ради которых Господь пришел на землю. Первейшее из них – это о чем Он просил Отца Небесного: Да будут в Нас едино. И это свойство общности, святой общности, свойство единения во Христе между собою и богатство этого единения во Святой Троице совершаемого, т. е. по дарам и по плодам Духа Святаго – вот о чем просил Господь Отца Небесного: Те, которых Ты Мне дал, Я сохранил, да будут в Нас едино вместе и составят таким образом Церковь. Вот это важнейшая потребность, внутренняя потребность христианина. Во втором случае если говорить в отношениях с Богом – это тогда непременная обязанность христианина, исполнить то, о чем Господь так слезно, так горячо, так глубоко просил Отца Небесного, уходя из земной жизни.

Второй вот завет Господень – чтобы мы шли и проповедовали Евангелие всему миру, т. е. значит соответственно, имели и слово Евангельское и личный опыт христианина, т. е. общение со Христом и пребывание едино в Троице. И имели бы живое попечение о тех, кто может быть призван и введен в Церковь. Затем – это быть светом миру, тоже завет Господень. И наконец – вы – соль земли – тоже завет Господень. Вот эти четыре завета Божьих необходимо нам с вами совершить и исполнить. Ну и конечно, практическая педагогика – это получается тогда при воспитании христианина, это уже аскетическая педагогика или педагогика аскетики.

Тогда значит, вот уже собственно пребывание христианина и уже путь христианина становится уже четвертым путем в жизни человека – это путь подвижника. Все труды над тем, чтобы осуществить эти благословения Божии, эти чаяния Господни о нас, а соответственно, коли это чаяния, то тогда в нас есть внутренняя потребность быть такими, она дана Богом, и к ней мы призваны, то соответственно тогда и человек движется в путях подвижнических во исполнение этих четырех заветов Господних. И тогда это осуществление непосредственного благословения Божьего: отвергнись себя, возьми крест и следуй за Мною. Это в этом наставлении Господнем заключается вся аскетика подвижничества. Ну вот, это уже конечно же в области практической педагогики когда мы говорим о человеке, возрастающем от утробы до 24 лет, занимает только этот первый цикл жизненного пути человека, жизненного периода.

И наконец, при отложении от пути грешника и совершении трех жизненных путей человека начинает совершаться в человеке путь Господень, который необходимо человеку подхватить и уже идти исполнять этот путь. Путь Господень – это непосредственное исполнение заповедей Божиих, когда во всяком обстоятельстве жизни, какое бы ни было, ты приемлешь его как Промысел Божий, и поэтому пребывать всегда в отношениях с Промыслом Божиим, а не в человеческом измерении событий. Ибо на деле-то вот нет событий или же обстоятельств жизненных, в которых не было бы всемилостивой и одновременно премудрой и в то же время вседержительной воли Божией, любящей воли Божией. И вот, входить всегда в отношения с Самим Богом в любых событиях и Его присутствием, Его попечением о нас, участием в нас проходить все жизненные пути и есть собственно говоря идти путем Господним, когда Господним наставлением, Господним присутствием, Господним участием в тебе до величайшей силы исповедания Христа ты идешь в различных обстоятельствах жизненных. Ну, высший образец тому – это мученичество и великомученики, которые являли такое присутствие Господа с ними и в них, что все, что с ними происходило, оно было вышеестественным. Невозможно было человеку понести такие муки, а мученики несли их. Невозможно было так в одну ночь вдруг восстанавливаться до первозданной или даже выше первозданного здоровья, какое вдруг являлось и происходило с ними, для того, чтобы снова, заново, опять новым витком пройти еще более худшие муки и тем самым свидетельствовать миру уже силу и власть Божью на себе, на мучениках.

Ну вот, фактически мы и с вами призваны быть такими свидетелями реальности Бога на земле, когда Бог в нас совершает таковые дела, что естество наше оказывается вышеестественно измененным. Ясное дело, что не только оказывается, телесная природа меняется, тем более меняется душевная природа в этих случаях и естественно природа духа человека, ибо она вся исполнена света, а значит жизни. Ну вот, это есть путь Господень в путях человеческих, и поэтому по естеству человеческому никто не пошел бы на мученичество сам, а в путях Господних мученичество – это высший дар от Бога, и со стороны человека это – величайшая благодарность Богу за то, что человек сподобился милости Божией быть мучеником, т. е.  это милости Божией быть носителем в себе такой силы любви Божией и такого Его присутствия и участия в жизни человека, что выше этого ничего невозможно пережить в мире в жизни. И если до этого момента человек жил как пребывающий в любви Божией, то в мученических подвигах он явно свидетельствует это пребывание свое. Любовь Божия реально пребывает с ним. Ну и является в вышеестественных событиях и действованиях. Конечно, практическая педагогика, коли она педагогика, то она или ограничивается 24 годами в начальной жизни человека, начальными годами, то она не может говорить о том, как воспитать такого мученика и великомученика. Но положить основу для этого мы обязаны.

Таким образом, предметом практической педагогики – подводим небольшой итог сказанного – предметом является характер человека в его жизненных путях. Уйти от пути грешника, а значит в характере своем уйти от пути грешника, и детей, которые являются подопечными нашими, увести из путей грешника, провести по трем жизненным путям естественным – это возрастному пути, пути личности и пути подвижника и в путях подвижника поставить его на путь Господень и помочь встать и пойти по пути Господнему.

При этом на каждом жизненном пути мы имеем свойства, соответственные тому или иному жизненному пути, и задача практической педагогики как раз – трудиться над этими свойствами. В возрастном – это различные свойства возраста, в возрастном пути, в пути личности – это свойства соответственно сына, супружеские, супругов, родителей, отца и матери, гражданина и христианина. В подвижническом это свойства подвижника. И наконец, в пути Господнем это свойства этого пути, т. е. совершающего, свойства совершителя пути Господнего.

Задача практической педагогики – вот соответственно возрасту, возрастному периоду сделать, заложить те основы данных свойств, не пропустить тот или иной возраст, который по естеству развития склоняется на пробуждение и начальное развитие тех или иных свойств. И поэтому соответствуя возрастным пробуждениям, не пропустив этого момента, держать начинающиеся свойства, более того, побудить его в некоторый ресурс его возможных сил развития и дать направление развитию.

Ну вот, при этом помимо того, что есть свойства, помимо этого сам характер еще характеризуется различными базисными что ли характеристиками, ‒ это широта характера, глубина характера и долгота характера. Ну, по-другому еще говорят про личность: широта личности, глубина и долгота личности. Прежде надо сейчас услышать о глубине. Глубина характера – это 8 уровней или 8 проявлений характера человека. И поэтому по каждому из проявлений или уровню соответственно, которые так доминантно присутствуют в человеке, мы можем выделять в человеке характеры, вернее, определять характер человека. Есть люди, очень дисциплинированные, у которых дисциплинарный уровень является ведущим. Другие очень организованные и организаторы хорошие, третьи – интеллектуалы и фактически из них родился целый класс интеллигенции, люди, которые развиты в содержательно, и еще второе – это прикладное, прикладная черта характера, это развиты в прикладных дарованиях своих – это тоже интеллигенция. Мы говорим: вот этот человек музыкальный, этот рукастый, золотые руки там, да, этот художник, а этот человек – очень педагогичный, а этот очень развитый во врачебном отношении к людям. Это прикладные черты характера и способности.

В то же время мы выделяем еще и такую черту как душевность, и соответственно душевный характер. Есть люди очень душевные, есть люди наоборот, очень скупые или же сухие в душевном плане. Наконец, деятельное. В советский период деятельная черта характера была сугубо сформирована и развита и превратила людей в так называемых трудоголиков, которые не могут вообще без дела. При этом человек в деятельном очень сформировано развитый, в каком-нибудь очень простом труде и в простых условиях жизни может при этом вовсе быть необразованным, у него содержательное характера не развито, может вообще быть не прикладной, т. е. мало что умеет и все прикладные свойства тоже не развиты. Может не быть организатором, может вообще безответственным в плане дисциплины. Но при этом в своем деятельном, т. е. в трудовом проявлении очень искренний и неотступный и практически без дела сидеть не может. И заменить дела какими-либо другими действиями других уровней тоже не хочет, да и не чувствует, что там можно жить, все остальное для него не жизнь. Вот такой народ был сформирован в период советской власти в значительной степени, сугубое такое выпячивание ‒ деятельное пребывание в мире.

Зато других мы можем назвать не столько деятельным, сколько нравственно развитыми, т. е. как сын, как дочь или же нравственно развитыми как супруг, супруга или как родитель, отец и мать, или как гражданин. Это и чувство долга, это и гражданская совесть, это и гражданская ответственность за людей, это и готовность, отклик на любое несчастье, это и готовность немедленно прийти на помощь, выручить. И во всем этом вершина гражданского проявления как гражданина – это бессребренничество, т. е. он ничего за это не ищет, потому что для него проявление гражданского подвига или гражданских своих свойств есть жизнь, а за жизнь разве надо платить? Нет, он ничего и не требует, чтобы платили. Бессребренничество и величайшие примеры жертвенности, когда человек в гражданском своем служении всего себя кладет даже до смерти. Ну вот, таковы свойства вообще любви, которая как образ Божий вложена в человека, и естественно, что по-другому быть и не может.

Но история показала, что к сожалению, может, быть может и не только может, но и вообще можно все повернуть вообще в обратную сторону, т. е. достаточно человека поставить на путь грешника и создать необходимые условия для развития в нем страстей, а по ним самых различных греховных привычек и греховного образа жизни, тогда все соответственно тогда дарования образа Божьего – они не подлежат уже развитию, они все подавляются, и человек на пути грешника уже развивается активно противником всякого Божественного вложения в него, Божественного закона в нем, Божественных качеств, свойств в нем – он все это игнорирует и мимо них активно развивается как грешник. В этом случае мы увидим, что практическая педагогика будет постоянно говорить или же трудиться именно над тем, чтобы преодолеть это греховное давление, которое вымещает все три пути, жизненные пути и все три характера человеческих. Практически это глубина восьми уровней, и она грехом запрещается, сначала извращается, затем в этом извращении и расслабляется, ослабляется, а потом вообще замещается, замещается грехом и страстью.

Ну и наконец, восьмой глубокий уровень, – это вот который свойственен человеку, мы говорим: человек религиозный, человек духовный, человек церковного склада, т. е. мы говорим о характере уже духовном. В нем проявляется тяготение к Богу, большая ответственность перед Богом, хождение перед ним, проявляется потребность, угождая Богу, служить Богу делами, потом угождать Богу уже своим собственным характером и видя все это, мы говорим, что человек религиозный, человек набожный или человек духовный, человек церковный.

Там, где мы заняты непосредственно развитием той или иной черты в характере, а значит появление какого-либо из уровней, мы будем иметь дело с широтой характера. Так например, развивая в человеке его как организатора, мы развиваем его широту в этом уровне. Развивая человека в его прикладных каких-то дарованиях, мы развиваем его широту, хотя мы можем говорить о некоторой глубине, но все равно это глубина внутри этого уровня, внутри данных черт характера, там глубина его музыкальности. Но с позиций собственно самой глубины характера человека – это все-таки широта, различные дарования музыкальные мы можем называть в человеке – это широта его. Другое дело, что эта широта в каждом из дарований имеет некое такое вот как бы расширяющийся характер, т. е. и вглубь и ввысь, чем дальше мы развиваем эту черту характера, например, музыкальный слух, тем он во-первых, более или саму музыкальность, тем он большее количество песен или же мелодий овладевает и тем глубже, ну как бывает это конус расширяющийся, да, значит, соответственно, вниз расширяется, вверх расширяется, и в длину расширяется и в длину расширяется, удлиняется этот конус. Вот, умножая различные умения музыкальные, одновременно мы можем и углублять эти умения, но все равно в пределах этого конуса это будет происходить, поэтому в пределах данного уровня. И в этом смысле мы будем говорить о широте характера. Или же допустим, развитие различных черт супружеских или родительских, или развитие различных черт сыновних. Это формирование нравственной широты в этом качестве.

Что же в таком случае тогда труд над глубиною в практической педагогике? Это труд над способностью переходить из уровня в уровень, чтобы действовать из более глубокого уровня всеми вышележащими. Труд над переходом из уровня в уровень, и чтобы при этом действовал человек в каком вышележащих уровнях из более глубокого уровня. Но самая глубина конечно – это из духовного уровня, чтобы вся его деятельность осуществлялась. Таковым например, такой пример мы можем взять преподобного Андрея Рублева, который писал иконы и тем более эту знаменитую икону Святой Троицы, ‒ чтобы ее написать, он сначала в духовном своем, в духовной черте характера, в духовном уровне он приходит в отношения со Святою Троицею. Это 40-дневный пост, это постоянная молитва и чтение Евангелия, это стояние на Богослужениях, это исповедь и причастие и в конечном итоге последнее на 40-й день причащение, и затем он идет и благословляется начать икону, игумен благословляет его, и он начинает писать, т. е. войдя в отношения с Духом Божиим, в духовном уровне, далее он икону эту пишет народу своему в нравственном своем уровне и слыша нужду князя и нужду народа, княжества в этой иконе, пишет для них, дабы небо через икону к ним пришло, с этим живым чувством любви ко всем людям, для которых он эту икону пишет, он же пишет ее не для вознесения ее на небо, он пишет ее для того, чтобы к ней прилагались люди, и поэтому чувствуя и слыша эту нравственную и духовную нужду людей или нравственным чувством слыша их духовную нужду, и затем он влагается в это деятельно, он все необходимое совершает деятельно – и растирание красок, и само исполнение иконы, влагая при этом, влагаясь при этом в написание иконы всеми дарованиями своего прикладного уровня, т. е. живописным своим даром влагается в написание иконы. Но удивительно – это при этом все верхние уровни подчинены нижним. Вот эта подчиненность нижним уровнем в верхних уровнях и есть глубина характера человека. Вот труд над этим углублением, т. е. над приведением уровня в подчинение более глубокому и есть собственно говоря труд над глубиною.

Как мы знаем, что действительно такой труд нужен? Ну вот, на простых очень примерах. Сегодня школа фактически – это развитие в человеке его содержательного уровня, т. е. это интеллекта. И там, где очень ярко выражены такие отличники интеллектуальные, то оказывается, что они в нравственном, т. е. в своем сыновнем, дочернем, особенно мальчики, юноши, подростки, которые с ревностью учатся, добиваются всяких разных там наград и побед в олимпиадах различных – они оказываются достаточно черствыми как сыновья. Если при этом кто-то из этих юношей или девушек вдруг встречается с необходимостью, в Церкви уже, придя в Церковь, встречается с необходимостью пробудиться и ожить в своем сыновнем чувстве, то он это интеллектуально схватывает, тем более встречаясь с сыновством как дарованием Божиим, как образом Божиим в себе, очень начинает высоко ценить это, но никаких движений сыновних и свойств сыновних в себе не слышит, а те, которые слышит – оказывается это собственно не столько сыновние свойства, сколько это свойства сиротские, т. е. оказывается, у него некоторый дефицит родительской любви был пережит так или иначе, а в большинстве сейчас современная молодежь – они все пережили дефицит родительской любви, и поэтому по дефициту своему он в некотором роде сирота. Там, где он живет в дефиците родительской любви – там он сирота, сирота – это обделенный же человек, либо совсем без родителей, либо обделенный родительской любовью. И поэтому как сирота, он прилипает к родителям для того, чтобы восстановить то, чего он не получил в детстве. Где здесь живое движение сыновнее его, которое дает родителям, не берет от них, не восполняет недополученное, как сирота делает, а дает родителям? Вот когда он начинает над этим задумываться, он обнаружит, что у него почти нет этих движений – утешить, поздравить, прийти побыть с родителями, при больном родителе отдать свое сыновнее участие на весь день, на полдня, посидеть у его постели – ничего этого он оказывается, не имеет. И тем более как-то вслушаться в то, чем живут мои родители как ценностью, сделаться сопредельным этим ценностям, воспринять их в преемственность свою и сделать их своими ценностями – он этих движений совсем не чувствует и не слышит. Он даже не может вспомнить, были ли какие-нибудь слова родительские, воспринятые у него как заветы, ‒ не помнит. А значит, их и не было. Были ли хотя бы наставления, какие-нибудь слова родительские, которые были воспринятые как наставления, и теперь он по ним живет – 2-3 вспомнил, но в общем, действительно они в нем есть, но живет он ими или нет – он не очень понимает. Сейчас когда он начинает оценивать это, он обнаруживает, что да, вроде бы в какие-то задним числом – ситуация уже прошла, он задним числом вспоминает, что надо было вот так поступить. ‒ Откуда ты вспомнил? ‒ оказывается, мама и папа учили его этому. Но он в самой ситуации не применил, а задним числом вспомнив, посожалел, но в следующий раз применять опять не собирается, т. е. у него нету этой силы наставления. Значит, это чуть-чуть едва только лишь коснувшееся его как наставление слово родительское. А в основном он живет некоторыми советами родителей, да, он их помнит, что-то он применял, что-то нет, все это можно всякое разное обойтись, он в основном так и делал со словами родительскими. Т. е. оказывается, что сыновнее проявление вот такое деятельное навстречу и причем дающее от себя и утешающее родителей и умножающее родителей и придающее им сил – такого действия почти нет или его очень мало. Или оно есть, но оно скудное и небогатое, тем более не творческое. А вот сиротские припадания – там дай, утешь, поголубь, посиди ты у моей постели, когда я больной, отдай, пожертвуй все свои остатки денег на мои там велосипед, на машину или на одежду и еще что-то такое – вот эти их движения – пожалуйста, сколько угодно.

Более того, оказывается, какая-то часть сегодняшней молодежи вообще пребывает в беспризорническом отношении с родителями, т. е. для них просто  нету – родителей. Для беспризорника же нету родителей? Так и при живых родителях человек живет как беспризорник. В итоге очень много таких беспризорников сдали своих родителей в дом престарелых, да при этом заплатили там приличную сумму, да, им выкупили целую отдельную комнату, и эту комнату продолжают оплачивать, содержать, но чтобы с ними никаких отношений не было – все, это беспризорник. Вот что происходит с сыновством, т. е. оказывается, условия жизни сейчас таковы и действования родительские и воспитательские и плюс всей окружающей среды и родны, и общественной среды такова, что сыновство нигде не поддерживается, особо-то и не ценится, ‒ так только родители сами конечно же, об этом беспокоятся, чтобы было кому в старости за мной походить. Но так особо-то и не сильно беспокоятся, потому что так устроил враг рода человеческого общественную жизнь, что чтобы отсечь сыновство на жертвы пошел враг рода человеческого. Какие же он жертвы устроил? Он устроил, чтобы жертвовали на отсечение сыновства само государство. Поэтому на бюджет государства всем обеспечена пенсия, это не дети обеспечивают своих родителей своими деньгами, а государство обеспечивает родителей. Поэтому что родителям беспокоиться, чтобы у меня сохранился сын и дочь? Да если их и не будет, даже если их 15 и они мне ни сыновья, ни дочери – я все равно выживу, государство меня будет содержать. На это они все так устроили, что с моей же зарплатой отчисляется в пенсионный фонд, и потом эта пенсия меня будет кормить до самой смерти. Зачем мне в этом случае сыновья и дочери? Не нужны.

Другая сторона – обеспеченность всякими льготами в болезнях, сейчас правда, все это начинает обрываться и отсекаться, но тем не менее, все-таки медицинское обслуживание существует, обеспеченность льготными лекарствами – тоже. Значит, на случай такой беды и болезни, где как раз очень нужно будет сыновство – можно обойтись без них. Да и зачем, потом зачем их тревожить, пусть они своим путем идут, они идут гражданским путем, это более важно. Но то, что это гражданство не на сыновстве основанное, и поэтому это ложное гражданство – современный человек этого не понимает. И поэтому он в старости он даже и свою пенсию – и ту будет отправлять этому бедному гражданину, который имеет миллионы, а пенсия родительская – там копейки, а родитель будет отправлять, прикладывать к его миллионам эту свою пенсионную копеечку с чувством, что он поддерживает своего сына до последнего, дочку свою поддерживает. А тому и в голову не придет, что на самом деле-то он должен прийти в болезни к родителю, он должен печься о болезнях родительских, а не медицина – нет. Государство сделало, т. е. враг рода человеческого через государство сделал так, чтобы никакого сыновства проявления нужды не было. В обеспечении деньгами – не было, в обеспечении жильем – так пожалуйста, государственные квартиры все – не было. В обеспечении в болезнях ухода – тоже не было, тут пожалуйста тебе и сиделки, и няньки, и всякое такое – все можно нанять или же даже бесплатно иметь. Т. е. все устроено как-то так называемым общественным образом – опять же вопрос: ради чего? Ради отсечения сыновства. Ибо если сыновство отсечено, то все остальные жизненные призвания тоже теряют свою силу.

Практическая педагогика не может не знать этих всех вещей. Мало того, она должна знать, что вместо этого должно быть. Но тогда она заставляет и требует не просто некоторых таких вот конкретных действий между родителями и детьми ради воспитания в них каких-то там свойств, качеств, добродетелей. ‒ Нет, практическая педагогика требует восстановление уклада, восстановление укладных отношений, т. е. это живых отношений любви, попечения, заботы, ответственности перед Богом и друг перед другом. Где же? Прежде всего – в семье, потом в микросоциуме – это в своем роду, родовые отношения должны быть восстановлены в ту меру, в какую Бог заложил их во всякого человека. Затем должны быть восстановлены отношения общественные, т. е. в общине конкретной и уже за пределами общины отношения государственные, такие именно и так, как об этом пеклись все святые угодники Божии, которые выходили на общественный масштаб и вот укрепляли государство, укрепляли Отечество наше и развивали его в нем самом. А что развивали? Развивали все те условия, в которых лучшим образом может быть выпестованы все призвания любви в человеке, как основа характера человеческого.

Поэтому получается, что практическая педагогика – она выходит за пределы таких простых отношений между воспитатель-ребенок, родитель-дитя, она выходит в непременное перестройство сознания относительно семьи и лада в семье, относительно рода и лада в роду, относительно общины и окружающего производственного собрания, где члены семьи там трудятся и работают, и устройство их вот таким образом, чтобы призвания любви развивались там, они получали бы основу свою. Такие отношения, т. е.  везде и всюду чтобы был уклад. И в конечном итоге чтобы было ясное сознание, каким должно быть государство в целом, страна в целом, которая пребывает в укладе. Вот масштаб практической педагогики и вот предмет практической педагогики. Ну тогда конечно, можно сказать, что это какая-то такая странная педагогика, мир не знал такой педагогики. Ну, не знал, в плане научном – не знал, а в плане практическом – только так и жил мир, как в церковном устроении как укладный мир – он жил только так. И только с момента начала научного прогресса, с момента внедрения в уклад и отсечения уклада с помощью науки, культуры и образования, уклад оказался не нужным, вместо уклада теперь наука, культура и образование внедрились и царят в мире. С этого времени конечно же строй человеческой жизни весь переменился и сделался противным укладу. Но тогда в характере человека исчезла возможность всякой глубины, осталась только лишь широта, освоение широты и в рамках широты какая-то глубина. Но не собственно глубина человеческого характера, где бы развивались более глубокие уровни человека и как прикладные все остальные вышележащие уровни служили бы как прикладные, как ветви на корне действовали бы. Вот это заглубление сейчас – оно практически строем жизни запрещено получается. И только по природе человеческой оно остается, и человек внутренне цепляется за эту возможность своей глубины, и наиболее одаренные в нравственном плане и тем более в духовном плане – они конечно же, ищут восстановления такой целостности себя, целостности человека как себя, так и детей, подопечных. И вот мы как таковые сейчас, и будем заниматься практической педагогикой для восстановления этой целостности человека, т. е. восстановления глубины.

Ну и наконец, долгота, а долгота – это движение человека от жизни земной в жизнь небесную. Это фактически прослеживание самих жизненных путей человека, а значит тогда выявление в них тех свойств и качеств, каковыми возможно быть на пути. Сегодня к сожалению, эти качества сильно усечены или же вообще расслаблены, и в силу этого после 11 класса например, многие школьники сегодня 70% школьников вообще не знают, куда дальше двигаться. Жениться, выйти замуж – не знаю, вроде бы надо, но непонятно как, потому что возможности и какие-то способы жить вдвоем – сегодня такие все разные, что вообще не знаю, хочу ли я жениться и выйти замуж – не знаю. ‒ А кем ты хочешь стать, куда ты хочешь дальше идти, чему учиться, кем служить? ‒ Не знаю. ‒ Служить кем? ‒ Не знаю. ‒ А каким ты человеком хочешь быть? ‒ Не знаю. ‒ Ну делать жизнь с кого? ‒ Да ни с кого не делаю, просто жить сейчас, ‒ нет, нет, нет, я хочу сегодня, нет, нет, нет, я хочу сейчас – вот лозунг сегодняшнего молодого человека. Т. е. это практически отсеченность вкуса к пути жизненного, а он на нем и не был, поэтому он пришел в возраст 17 лет, а каких-то движений жизненного пути вообще в нем не видится. Так вот, что это за такие движения, которые обеспечивают собственно жизненный путь, какие свойства должны быть, чтобы жизненный путь как путь был бы внутренне в человеке сформирован. Вот над этим тоже должна работать практическая педагогика. Ясное дело, что основы вернее, важнейшие свойства жизненного пути должны быт уже схвачены к 12 годам, так, что с 12 лет если человека отпустить в самостоятельный уже жизненный путь, то он все необходимое, что к чему он призван от Бога, он исполнит в ту меру, которую Бог ему дал и в ту меру, в какую возможно в условиях, которые он будет иметь, развить в себе как приобретаемые свойства и черты характера. Ну и в общем, история-то показывает, что да, именно так и происходило со многими людьми. В какие-то периоды исторические у нас, в России это происходило массово. Так например, в XV-XVI веке зрелость, такая уже взрослая зрелость достигалась уже к 15 годам. Ближе к нашему времени это уже количество таких в норме развивающихся людей, становилось меньше по сравнению с остальной массой народа, но тем не менее они все равно были, и яркие примеры эти мы тоже с вами до сих пор вспоминаем. Ну уже в нашем столетии, прошедшем только что – это такие яркие, ярчайшие примеры, например, Гайдар в 17 лет руководил полком. Так сложились обстоятельства, что надо было встать командиром полка. И руководил, и побеждал, и управлялся. Полк – это сколько народу? Порядка 400 и больше солдат, офицеров, разных званий и чинов – вот, управлялся со всем полком. Множество князей наших русских княжили уже в возрасте с 14, с 15 лет, уже были полноценными князьями своих княжеств. Т. е. это норма, которая к сожалению, на пути грешника – она куда-то вся расплылась, силы и ресурсы, которые даны человеку в образе Божием его – они все не реализованные, не углублены, не развиты, и в результате вот нам уже сколько лет – мы даже одно маленькое дело – и то, удержать до конца его не можем. Нам уже 22-24. В XV веке 22-23-хлетние уже умирали с чувством, что они выполнили все необходимое в жизни, а мы еще даже не вошли в нее.

Ну вот, знание этих норм, труд над нормами, нормами здоровья, нормами развития – вот это все предмет практической педагогики. Ну вот, пожалуй, главное все.

 

Занятие третье: Свойства сыновства

Потребность в родительской любви и самому любить родителей

02.11.11 

 

…Все те, кто вошли в краткие или долгосрочные связи с ребенком, подростком, потом со взрослым человеком. Давайте остановимся на последовательности свойств, которые между собою тоже имеют некоторую связь, и одно поддерживает другое.

Важнейшее из свойств сыновства – это потребность пребывать в родительской любви и самому любить родителей, через что образуется триединство семьи, единение любви между домашними. Рождает это почитание родителей. Почитание – это благоговение перед родителями независимо от их талантов, умений, знаний, независимо от их возраста. Вообще любое из свойств жизненных призваний, обращаясь к тому, кого оно любит, любит независимо от его внешних данных, от профессиональной там исполненности, от образования, вообще от умений, знаний и каких-либо свойств другого. Поэтому есть поговорка: Родителей не выбирают. Но больше того, что сыновняя любовь вообще не смотрит на то, какие родители. Если по отношению к родителей других сверстников, ребенок может говорить: Вот какой плохой папа, мама у него, какой некрасивый или какая невоспитанная мама или же необразованный папа, то относительно своего родителя таковых различений в самом сыновстве нет, только лишь индивидная зависимость от мнения окружающих людей, которая постепенно начинает формироваться и развиваться к сожалению в детях, потом в подростках, ‒ она начинает за какие-то поступки родителей стесняться, стыдиться их, но стыдиться не просто в своем собственном чувстве неправды родителей перед им, сыном и дочерью, а через мнения окружающих. Поэтому он подхватывает это возможное, возможную молву. И если эта молва будет недобрая про моих родителей, то тогда через эту недобрую молву уже имеет отношения к отцу или к матери. Но это к сыновству не имеет никакого отношения, это уже индивидные выходы за пределы сыновства. В самом же сыновстве ребенок не выбирает родителей, не оценивает их, и потому никакого собственно осуждения родителей быть просто не может. Более того, в любви сыновней есть глубокое почитание родителей, т. е. благоговение перед ними. Эти удивительные свойства ниоткуда не могли взяться, кроме как от Бога, их ни придумать, ни сфантазировать никак невозможно, ни вычислить никакими различными устроениями и изысканиями невозможно спрогнозировать, настолько это самобытные качества и свойства, присущие человеку, что если действительно вникнуть в них и увидеть их глубину, богатство, полноту жизненности и чувство счастья, которое переживает человек в любом из жизненных призваний, тем более в сыновстве, то очевидно, что таковые дарования человеку мог дать только Бог. Ниоткуда больше они не могут возникнуть. Тем более, что тайна любви любого из призваний и тайна сыновства остается неведомой для самого человека, и а если еще мы идем и в таинство любви, которое хранимо уже Самим Богом, если тайна любви – это та глубина, уже дарованного Богом, имеющегося у ребенка, то таинство любви – оно присутствует в сыновстве и в любом жизненном призвании как благословение Божье, которое дается при зачатии и это благословение Божье уже поддерживает тайны любви, которая в творении дарована еще человеку и делает вообще любое из жизненных призваний непоколебимым, т. е. даже ужасные черты характера близкого человека не могут поколебать таинство любви, а отсюда почитание, в данном случае родителей или же супругов, и соответственно преданность, верность им по либо супружескому своему призванию, либо тем более по сыновнему призванию.

В природе детской любви, вернее в природе детского сердца любовь соседствует еще и с уподоблением. Образ Божий и подобие Божие, уподобление Богу, уподобление лучшим людям Церкви, лучшим людям своего отечества, лучшим людям своей семьи и своего рода. Потребность уподобления тоже столь же глубокая потребность, как и само тайна и таинство любви, так же и уподобление тоже имеет в себе и тайну уподобления, и таинство уподобления. Уподобление, уподобиться. Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный, ‒ заповедь Божья, да, а значит, уподобьтесь Отцу Небесному, станьте подобным Ему.

Потребность уподобления проявляется в преемственности, в таком свойстве как преемственность. Мы сегодня из трех видов преемственности – материальный, нравственный и духовный – в основном мир сей вообще обращает внимание на преемственность материальную, с которой связано там наследство, потом знатность в роду, принадлежность именитости своих родителей или же принадлежность родителям как имевшим какие-то должности и звания в обществе. И поэтому некое такое усвоение себе их достоинств, когда сын или дочь говорят, что – знаете, мой папа – директор, а моя мама – министр, и кичится этим. Не об этой преемственности сейчас идет речь, ибо естественно, что такое кичение либо должностями, либо  знатностью, либо богатством своих родителей есть свойство индивида, это значит, искажение сыновства. Само же сыновство преемственность свою имеет от родителей прежде всего нравственную, затем духовную, у большинства людей – нравственную, затем духовную и материальную. К сожалению, у разных людей все по-разному бывает: есть люди, которые чувствуют прежде всего преемственность материальную, а потом уже нравственную и духовную. Есть которые с глубоким дарованием духовным прежде всего преемственность духовную, потом нравственную и материальную.

Как же сформировать в ребенке преемственность? Это означает, что ребенок воспринимает лучшие традиции, обычаи своей семьи, своего рода, потом вступая в жизнь своей общины, Церкви, приемлет лучшие традиции и обычаи Церкви, дальше Отечества, и тем самым в своем сыновстве восходит в сыновство Церкви и потом от сыновства семейного, родительского в сыновство Церкви, затем в сыновство Отечества, сын Отечества, сын и дочь Отечества. Мы знаем, что сыном и дочерью называют по двум свойствам: по причине того, что человек служит Церкви или Отечеству, и поэтому его называют лучшим человеком Отечества или же сыном Отечества. А второе ‒ он несет традиции и обычаи своего Отечества и своей Церкви, дорожит ими, хранит их сам, следует им, и везде, где есть вокруг себя побуждает к исполнению этих обычаев и традиций, ну как минимум, тем, что своим примером, сам их исполняя и строго им следуя, с верностью им следуя. Как, откуда может тогда сформироваться в ребенке, в его сыновстве такая преемственность? В современной педагогике и вообще в современном общественном устроении при необходимости воспитания чего-либо и в людях сразу говорят о методах ‒ методы, способы воспитания, отсюда тогда и методика воспитания, некая совокупность методов составляют методику воспитания. Но мы сейчас будем говорить не об этом, мы будем говорить как раз прежде всего об укладе, а уже внутри уклада могут быть какие-то методики и методы, ибо метод и методика есть прикладное средство в воспитании. Основой же и базисом воспитания является собственно уклад, т. е. те живые отношения между старшими и младшими, между родителями и детьми, в данном случае в сыновстве, благодаря которым формируются те или иные свойства в детях.

Преемственность обращена к лучшему в родителях, соответственно, она подвигаема любовью к ним. Второе: стремлением уподобиться родителям. Там, где дети пребывают в родительской любви, где в доме лад, там начинают быть как раз укладные отношения, одно из них как раз преемственность. Есть механизмы видимой преемственности, есть укладные отношения, в которых преемственность действует, и есть тайна Божественных благословений – вот три собственно глубины действия преемственности. Первая – это механизмы или природные механизмы, которые заложены в самой природе ребенка, такие как напечатление родительского поведения, отношений, где дочь больше воспринимает материнский образ, сын – отцовский образ, и мы часто видим. Как интонация голоса дочери похожа на материнскую, иногда даже по телефону не распознаешь, кто подошел к телефону – мама или дочка – настолько одинаковые интонации; манеры, жесты легко перенимают дети непроизвольно, в этих механизмах запечатления некоторые жизненные установки тоже таким же образом запечатлеваются. Это не есть заветы или наставления родителей, это те принципы и установки, которыми живет мама или папа, а ребенок по механизмам напечатления сразу воспринимает их. Ну надо сразу сказать, что в этом восприятии родительских проявлений дети в одной семье очень разные. И эти механизмы к разным проявлениям родительских у разных детей направлены. Так например, четыре девочки в одной семье, мама естественно одна, и ее разные манеры одни и те же для всех четверых, но при этом одна из них воспринимает одну сторону манер, другая – другую, третья – третью. Одна берет одни интонации, другая – другие, третья – третьи интонации, четвертая – четвертые интонации мамы. Равные установки жизненные и принципы материнские, которыми мать живет – тоже все дочери очень по-разному воспринимают, запечатлевают, и в то же время есть, могут быть и дети, которые вообще ничего материнского не запечатлели. Ну, есть такая уже некоторая крайность, когда ребенок проходит, можно так сказать мимо родителей, мимо мамы, девочка мимо мамы, мальчик – мимо папы именно в механизмах запечатления. Однако тем не менее какие-то базисные черты характера обычно все равно схватываются и формируются в ребенке, с одной стороны схватываются, с другой формируются самими отношениями со своими родителями. Здесь мы с вами увидим: есть черты характера, которые в преемственности воспринимают непроизвольно вот родительское поведение, а есть черты характера, которые воспринимает ребенок по причине общения с определенным характером родителей. Так, черствый душою отец в итоге не может участвовать в развитии душевных свойств сына и дочери, особенно сына, и в результате душевно богатые сыновья, если они таковыми родились – они не могут развиться в этом богатстве в полную меру, а развиваются лишь в ту меру, в какую мама в этом поддерживает их, но если это мальчик, и преимущественно обращен к отцу и любит отца, то общение с отцом – это не душевное, расчетливое, холодное, содержательное общение, в конечном итоге приводит к тому, что и мальчик тоже, становится, сын его – становится таким – он воспринимает такой строй и характер отцовского бытия, отцовской жизни.

То же самое и девочки – в зависимости от того, какого уровня, а значит, какого характера мама, соответственно в этом уровне мама активно развивает ребенка, допустим, она душевно ‒ развиваются очень душевные стороны ее дочерей. Но зато может быть, что при этом содержательная сторона в матери совсем не развита. А у другой матери наоборот – содержательная сторона очень развитая, она такая очень с развитым интеллектом, образованная может быть даже и кандидат наук, преподаватель каких-нибудь институтов, университетов, но душевно совсем такая слабая, мало проявленная. И тогда дочери тоже вольно или невольно в общении с таковой мамой становятся тоже суховатыми, т. е. их душевное не развивается, может быть, даже где-то и подавляется, хотя в зависимости от ресурса и какой-то глубокой заданности по свойствам душевным, если девочка душевна по характеру – она будет тяготиться общением с мамой, с возрастом и постепенно выбирать именно тех в своей семье и тем более за пределами семьи, которые соответствуют ее душевному характеру, и там она будет вполне обретающая жизнь, вполне жизненная.

В этом плане вот слова Псалтири, где с преподобным преподобен будеши, с развращенным развратишися, с разумным разумен будеши, ‒ как раз говорят о том, что того или иного уровня или характера человек естественно развивает подобный же уровень или характер в другом. И если приходят к нему и собираются вокруг него именно однохарактерные люди, то соответственно и они очень сильно способствуют друг другу в развитии их характера. Нравственные способствуют развитию нравственного уровня, духовные способствуют духовному уровню, соответственно душевные – душевному, интеллектуалы – интеллектуальному, содержательному, деятельные – деятельному развитию способствуют. И мы увидим, что ребенок со стороны имеет собственные черты характера, в доминанте выраженные, и тогда в этих чертах характера он из двух родителей в своем сыновстве выбирает того, который ближе ему по его характеру. Но при этом общение со вторым родителем – либо он его отстраняется, либо если он все-таки любит его, то отсутствие в родителях того или иного уровня, которым владеет сам ребенок, обладает сам ребенок – оно к сожалению, отрицательно сказывается на развитии детского характера.

Таким образом, после механизмов запечатлений идут живые отношения между домашними – родителями и детьми. И эти как раз живые отношения – они побуждают собственно характер ребенка в его одаренности, и не развивают, не поддерживают, если в родителях нет подобного, что есть в ребенке, и даже могут подавлять то, что в ребенке есть, а в родителях отсутствует. Тогда, чтобы все-таки было разностороннее развитие ребенка и глубокое в его чертах характера, поэтому-то и нужны бабушки и дедушки. Увы, в современном мире бабушки и дедушки могут сильно разногласиться по убеждениям и характеру жизни с своими собственными детьми, особенно когда дети религиозны и церковны, больше того даже церковны, а их родители, т. е. бабушки и дедушки – нерелигиозны и нецерковны, нецерковны и нерелигиозны. Тогда убеждения бабушек и дедушек вступают в конфликт с убеждениями и верою родителей. Но при этом несмотря на разницу в духовном уровне, влияние бабушек и дедушек в уровнях верхних, в частности нравственном уровне, их любовь, родственная любовь к своим внукам, затем душевность, с которой они могут нянчиться и заниматься со своими внуками и внучками – они имеют очень большое значение для ресурса и вообще жизненных сил в детях. Поэтому тут при разной убежденности и при этом есть еще и такая боевая активность бабушек и дедушек, противящаяся религиозному воспитанию детей, то тем не менее вот надо как-то находить какую-то мудрую середину, где все-таки участие бабушек и дедушек может быть и допущено, более того, непременно нужно, учитывая особенно те стороны характера родителей, в которых они оба в дефиците, а у бабушек и дедушек как раз наоборот, это развито.

Очень важное значение в преемственности, в развитии преемственности имеют свойства матери. Так, первое свойство ее – это радость матери в рождении и воспитании детей отцу, Отечеству и Царству Небесному и в конечном итоге быть помощницей в служении и угождении детей отцу, Отечеству и Царству Небесному, т. е. не себе рождает мать дитя, не потому она рождает, что ей очень хочется иметь ребенка, но по гражданской своей зрелости и церковной зрелости она ищет родить ребенка отцу, Церкви, т. е. сегодняшней общине и в конечном итоге Царству Небесному и Отечеству. Конечно, такое расположение матери к детям передает ее почитание отца, почитание Церкви, почитание Отечества, и дети видят второе свойство матери, в котором она пребывает в послушании отцу, Отечеству, Христу и царству Сына, т. е. святым. Мы часто задумываемся, почему сегодня дети так непослушны, а просто возраст, когда как раз преемственность начинает формироваться, и почитание начинает искать своего подтверждения или же опоры в своих родителях, оказывается, это возраст как раз до 5 лет, оказывается, в это время детям часто бывает не с кого брать пример, ибо мама не слушается отца, не пребывает в послушании Церкви, а значит, духовникам, священству, епископу и не слушает Отечество, т. е. ей, у нее у самой не сформировалась преемственность, как уподобление лучшим людям Церкви, Отечества, своего рода и лучшему в своем муже, а соответственно, теперь отцу детей ее. И наоборот, там, где матери вот таковы, послушливы и при этом родили детей не себе, а своему мужу, как теперь уже отцу, Церкви и Отечеству – там удивительно послушны сами дети. При этом это не механическая послушливость, а послушность с заботой, с любовью, с чуткостью и вниманием к тому, кого ребенок слушается, т. е. послушание исполнено и нравственными дарованиями, и душевными дарованиями по уровням, если смотреть вот глубины бытия ребенка, то мы видим, что деятельное его послушание, исполненное и более глубокого уровня – это нравственного – любви, почитания к тому, кого слушается, и вместе с тем душевного уровня, т. е. слушается от всей души, без всяких сомнений, смущений, без оценок, осуждений, без метания и выбора, и этим такие дети удивляют, когда видишь в них чистоту послушания, чистоту отношения, высоту отношения. Ну вот, залогом такого, такой, такого почитания и отсюда рождающегося уподобления преемственности, отсюда рождающейся преемственности как действия уподобления – оно никаким иным образом недостижимо, кроме как вот живым естественным послушанием матери.

Что в отцовских свойствах имеет значение в этом случае в поддержку такого почитания и преемственности в детях? «Дети – это наследники того, что я воспринял от отца и дедов моих, от роду, Отечества и Церкви». Вот чувство отношения к своим детям: наследники того, т. е. преемники того, что сам я воспринял от отца и дедов, от рода, Отечества и Церкви. И наконец, еще одно свойство отцовское, которое он в себе носит: это дети – богатство и благословение Божие. Мне, отцу, они доверены Богом ради Царства Небесного, равно они доверены мне Отечеством, в самом рождении дети доверены Богом, а в поддержании, правовом поддержании в государстве, его статусе отца, которого государство поддерживает, получается, что дети доверены со стороны государства отцу. И поэтому государство и поддерживает статус отца, и дает необходимые условия для его отеческой заботы о своих детях. Ну вот, таковым государство на сегодняшний день является, но оно должно было бы быть таким, оно было где-то в 40-50 годах таковым, тем более оно было таковым при царях, дореволюционное государство – оно все-таки хранило детей не прямо непосредственно мимо семьи, устраивая им как сегодня пионерские лагеря, школы, детские сады, и затем самые различные увлекательные занятия в студиях, в секциях, в кружках, забирая детей практически полностью из семьи ‒ вот так не было раньше. Раньше государство участвовало в детях именно через отцов, оно отцам предоставляло возможность быть воспитателями детей, не оттесняя их, не замещая их. Таким образом, в итоге свойство отцовское – чувствовать, что мне, отцу, доверены дети моим Отечеством ради того, чтобы я вырастил достойных сынов моего Отечества – это свойство многих отцов, там вот в 50-х, 60-х еще годов. Хотя уже в это время в силу безбожия вообще государства эти свойства начинали уже оскудевать.

Таким образом, вот развитие вообще вкуса к преемственности, потребность уподобления лучшему и лучшим, ‒ она следует за своими родителями с одной стороны непосредственно и прямо, т. е. что родители любят, то любят дети, куда родители обращены, туда обращены и дети, к кому обращены – к тому и дети обращены. С другой стороны через свойства родительские в отношениях к детям идет формирование в детях как раз преемственности, а значит, уподобления лучшему, как в своей семье, так и за ее пределами. И такое восприятие, такое развитие преемственности, а соответственно, восприятие лучших черт характера, традиций, обычаев внешней жизни – оно естественно совершается в укладе. Ну вот, и теперь мы можем увидеть еще три аспекта здесь – один – это то, что дети воспринимают непосредственное, непроизвольно, второе – на что сугубо обращает внимание родители – они с одной стороны и поддерживают в ребенке те или иные их качества особенно преемственности и почитания – так мама очень поддерживает ребенка в почитании его отца, отец очень дорожит ребенком и поддерживает его в любви к матери и к вниманию, к заботе о ней. И это взаимное родительское обращение детей друг к другу – оно оказывается, имеет одно из важных значений в укладе, т. е. в формировании свойств сыновства.

Ну и наконец, существует Божий Промысел: кого предуведе, того и предустави, ‒ говорит апостол Павел за словами Господними. Предустави – это значит приуготови. Значит, таинственным образом Господь поддерживает те глубинные движения сыновства и проявления их свойств, каковые как раз непосредственно от Бога. И Господь помогает им накапливаться, вызревать, в конечном итоге находить момент, где можно проявиться уже в видимом поступке, в видимом отношении. И благословляет ребенка на совершение этих отношений, когда вдруг ребенок сам для себя неожиданно проявил некую новую глубину отношений к своим родителям, новую глубину чувствования лучших дарований в них или же традиций, обычаев, преемником которых он становится в этот момент. В итоге сами видимые традиции и обычаи, обретаемы детьми на трех уровнях: один – это на уровне механизмов запечатления, второй – на уровне нравственных отношений с родителями, а третий – в силу таинственного присутствия Бога, Божественной благодати, которая поддерживает те или иные черты характера, обращенные к восприятию лучшего в семье или в роду.

Ну вот, основное пожалуй, что надо было сегодня рассказать. Какие вопросы? По времени у нас что? Еще есть время, пожалуйста вопросы.

Вопрос: А не повторите в конце, что вот эти лучшие в роду – оно тоже как-то вот запечатлевается, и как-то вот ко Господу взращивается?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Т. е.  три степени везде происходят. Первое – это самими механизмами запечатления, в том числе это например, рассказы о дедах, о прадедах, и эти рассказы воспринимаются в преемственности сыном, дочерью – лучшее. Второе – это непосредственно живые, то, что воспринимается в живых, прямых отношениях, как пережитое со стороны деда, прадеда или же пережитое со стороны дяди, тети, двоюродных братьев, сестер там, старших по возрасту, с одной стороны как пример, который мною пережит был в их поступках и в их дарованиях душевных, а с другой стороны как моя, мой ответ, моя реакция на то, как они со мною были и в итоге что-то во мне побуждали, побуждали то доброе, которое затем может быть закреплено и в обращениях именно с данным дядей и с данной тетей, которая всегда при встрече побуждае именно эту струнку моей души – она эту струнку начинает развиваться.

Ну и третий аспект – более глубокий, это где Господь уже таинственно поддерживает и побуждает, и поддерживает, и развивает те или иные движения или струнки души именно в плане преемственности, где ребенок лучшее родителей или лучшее рода воспринимает. Одно дело – он воспринял чисто по механизму запечатления, другое – он воспринял от из отношений и глубины почитания и любви к родственникам или к домашним, и третье – он воспринял нечто, сам того не поняв, почему он это вдруг с такою глубиною пережил – оказывается, это глубина переживания того или иного обычая или традиции домашней или же родовой – он пережил благодаря участию благодати Божией, благодать дала ему такую глубину переживания, глубину правдивости, подлинности обычая. Ясно, что дети, котоорые такую тройственную преемственность имеют в семьях и в своих родах, да плюс еще и как-то утверждены в этом почитании вообще своей генеалогии, потому что раньше это было вообще свойственно – удерживать память родовую, в родовой памяти удерживат образы и характеры своих предков до четвертого и даже до седьмого колена, а в царских семьях – до 17 колена удерживалась вся, и рассказывались, всем детям с самого детства было известно, кто были их самые древние прадеды. А в Ветхом Завете это было вообще, ну естеством, которое генеалогия каждого рода, израильского народа восходило в глубинах времен до кого? До самого Адама, это же традиция. Недаром и в Евангелии родовое, открывается Евангелие именно родословною Господа, где три раза по 24 колена открывается, т. е. это все отслежено, мало того, что отслежено, это ежедневно и ежегодно читается, напоминается, рассказывается, об этом заговаривают родители со своими детьми, об этом все время говорят бабушки и дедушки, т. е. вот в такой атмосфере родовой памяти пребывающий ребенок конечно же воспринимает традиции очень глубоко. И при этом он видит, как что эти традиции почитаемы в роду, и поэтому сам чтит их. И отсюда такая глубина, ну лучшие свойств нравственных и такая крепость, неколебимость этих свойств в лучших родах.

Вопрос: Ну если с нами еще занимались родители – вот телефизора не было, они общались с нами, с детьми, рассказывали, как там бабушки, дедушки поступали, как они в войну себя вели, как в голод, т. е. как вообще это в селе друг друга как выручали, кто наоборот, предателями был – т. е. это все нам рассказывалось, а современные мамочки – они же этого ничего не делают?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да вот  в этом-то и беда, что практически современные родители – они вышли из уклада, выпали из уклада, и не слышат, что это такое – они не, ну просто не имели опыта самого уклада, не побуждены в нем, но зато очень активно заквашены на современной культуре. Ну и мы опять еще и еще раз видим, как культура, наука и образование в этом смысле являются активными противниками уклада и противодействуя, забирают детей в свой порядок жизни, в котором они совершенно отрывают их от родовых отношений, а соответственно, в Церкви от духовно-родовых отношений, духовных отношений со святыми. Хорошо еще, если человек, воцерковляясь, как-то имеет со стороны неба какие-то живые отношения, т. е. кто-то из святых себя открыл человеку в том или ином жизненном обстоятельстве, и как-то человек пережил встречу со святым. Но и все, а со стороны родителей, со стороны верующих бабушек и дедушек, вообще со стороны Церкви – в какую меру поддерживаются вообще отношения со святыми. Только в плане образования. Но образованческое знание о святых – это совершенно не то, что укладное знание. Принадлежность святым и принадлежность через них Царству Небесному – это глубоко явление уклада. Но если оно производится на уроках, на занятиях воскресной школы, в чтениях просто, образовательных чтениях книг, житий тех же самых святых, и при этом в этом чтении нет живой преемственности, которую подавали бы в живых рассказах живые люди – те же самые родители рассказывали бы своим детям, то конечно же,  множественные знания святых, как некоторые вот есть сейчас верующие, которые много о святых знают, но оно совершенно неукладный характер имеет, потому оно не рождает потребности уподбления им, оно рождает потребность делиться об этом, рассказывать об этом, чувствовать принадлежность свою к ним, как способного вот как раз, ну как-то называться, что как говорят, что мой папа – директор, а моя мама – министр там да, вот и поэтому этим чваниться. Подобное некое индивидное движение переживает большинство современных христиан, когда рассказывают о святых тех или иных, потому что не знают самого уклада. И отсюда конечно же, вот мы в практической педагогике говорим прежде всего об укладных условиях и обстоятельствах, через которые собственно и формируются те качества и свойства в детях, каковые здесь не постыдят этого сына и дочери в земной жизни и тем более препроводят его в небесную жизнь. Но это все укладные качества и свойства. Все, что сформировалось внеукладное – оно здесь останется вместе со всею, со всеми достижениями науки, культуры и образования ‒ все это сгорит на земле, вплоть даже до такого явления, как храмы – ни один храм не поднимется на небо, вплоть до икон – ни одна икона не обретется в Царстве Небесном, все подлежит пламени, потому что в Царстве Небесном мы будем созерцать живую икону, т. е. Самого Христа – зачем нам иконный образ Христа, самого Сергия Радонежского – зачем нам его иконное отображение там, в Царстве Небесном они не нужны. И поэтому даже здесь, вот на земле, созданной и сотворенной – они сотворены именно прикладными дарованиями людей и имеют тоже прикладной характер, никак не основной.

Ну вот, еще более это может быть выражено как раз вот еще в одном свойстве сыновства – это вот входить в жизненные обстоятельства или в жизнь родительскими заветами, именно способность воспринять завет родителей, т. е. значит, слово, которое имеет силу завета. Ну вот, мы знаем, что в почитании восприятие слов старшего может происходить с разной силой. Одна сила – это когда слова воспринимаются, как некая информация – интересная или неинтересная, полезная или неполезная, ну вот как-то с нею можно в связи в зависимости от отношения к ней тем или иным образом обойтись. Но собственно жизненным путям информативное знание, полученно от старших, от родителей – ну, мало что дает, пока оно не станет, не войдет в другую силу своего присутствия. Другая же сила – она с самого начала может быть, может иметь место – это когда то же самое слово родителей воспринято уже как совет. Понятно – итнформация к сведению, или совет, хотя сказано одно слово, а один сын воспринял это как информацию к сведению, а другой сын воспринял это как совет. Кто из них будет более следовать и более чаще будет прислушиваться к этому совету? Кто применит этот совет в своих жизненных обстоятельствах и попробует испытать его, как этот совет сработает? Конечно же, тот, как это слово родительское сработает – конечно же тот, который воспринял слово родительское не как информацию, а как совет. Но оказывается, в этот момент сидел рядом еще третий сын, и он эти слова родительские воспринял  как наставление, т. е. он после этого, это сила слова, которая легла в характер, и этот третий сын пошел исполнять просто сказанные слова. Первый их воспринял как информацию, второй как совет – может применить, может не применить, а третий как наставление, т. е.  уже надо применять, уже надо по нему следовать. Оказывается, был еще и четвертый сын, который сидел тут рядышком и слушал эти же самые слова отца или матери, и воспринял их как завет, т. е. сила, с которой он взял эти слова, оказались теперь путеводными на всю его жизнь – это завет отца и матери. Пройдет много лет, умрут отец и матерь, а завет останется с ним, и этот завет будет его соединять всегда с матерью и отцом, и через этот завет прохождение через разные обстоятельства, но следуя завету, будет придавать ему силу. Это сила отношений, живых отношений с матерью и отцом – они умерли, но тем не менее живые отношения с ними сохранились, и эти живые отношения дают силу в обстоятельствах, которые противоречат вообще самим заветам родительским – тем не менее идти и выполнять заветы. Все кричат: Не ходи по совести, ‒ но отец сказал: Все по совести делай, ‒ и человек пойдет и будет делать по совести, хотя это будет и не модно, и не современно, и всем насмех, и более того, даже все воспримут это идиотизмом, дуростью, глупостью, еще чем-то, ‒ что ему до этого? Для него важна эта живая внутренняя связь с отцом, которая сказала ему это слово, а он его воспринял, как завет, и теперь он будет так делать и так жить. И вот эта связь с отцом через заветы – она составляет одну из глубочайших дарований сына.

Вопрос: Батюшка, но те же дарования все от Бога, потому что их же четверо было: один бессовестный, другой так себе, т. е. третий только в завет воспринял?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну все равно конечно же, все призвания, которые мы рассматриваем, тем паче сыновство – это все дарования Божии, которые Бог дал человеку в акте творения, люди так сотворены, Адам так сотворен. И поэтому от Адама мы все несем эти свойства уже как данность. Другое дело – развитые или неразвитые, в большей или меньшей степени они присущи человеку. Поэтому тайна этого сыновства – она глубокая, но она уже дана, тайна уже дана человеку, мера ее правда, различна, но вот есть еще другое дарование Божье сугубое, которое является уже таинством сыновства – это уже то, что Бог дает Своим благословением сверх того, что есть в роду, сверх того, что есть в человеке по творению.

Вопрос: А в роду более-менее одинаково все получается должны быть, если одни родители, одно благословение от Адама?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, так было бы действительно, если бы не было любви. А так как всякое рождение очередного ребенка образуется по причине любви, а любовь – она никогда не повторяет. И поэтому акт созидания, а соответственно, акт зачатия, которое совершается в любви – он всегда рождает новое дитя – оно не похоже: в одной семье может родиться десять девочек, но все будут не похожи, хотя от одних и тех же родителей. Почему? Потому что любовь никогда не повторяется в своих деяниях. Это один момент, потом еще любви свойственна творческая особенность – она не просто творит, она еще и творит в новизну, такую новизну, которую ни предсказать, ни предугадать нельзя. Ну и плюс еще – надо иметь в виду, что всякий акт зачатия, а значит, творение нового человека – он еще и происходит с участием Божиим, поэтому здесь есть и благословение Божие, таинственное присутствие Его благодати, а это же присутствие тоже любви, а любовь – она никогда не повторяется, и поэтому сколько Бог ни благословил людей на земле за все время, начиная с Адама, ‒ никого похожего на другого нету, хотя это миллиарды людей. Ну казалось бы – должно было иссякнуть вообще творчество разнообразия даже у Бога – нет, не иссякает, вообще нету ни одного человека, похожего полностью друг на друга. Думали, что близнецы похожи – ничего подобного, даже чисто внешне они не похожи, все равно можно различить, что это вот Боря, а вот это Саша – точно же, да. А уж по характеру – так вообще совершенно разные, насколько Саша не похож на Борю и Боря на Сашу, хотя однояйцовые близнецы, ‒ и так во всем мире. Двойники, сколько известно, вот двойники, которые внешне, по манерам, ну абсолютно похожи друг на друга. Да, это история знает такое явление – двойники. А тем не менее, по характеру они совершенно разные, ни одного двойника вообще по характеру не было похоже на другого. И кстати, это и было причиной, когда их вдруг раскалывали – вот целый ряд историй существует, исторических явлений, где в конечном итоге начинали подозревать что-то здесь наиболее чувствительный и чуткий человек, вступая в общение вот с этим двойником, начинал подозревать, что он общается не с тем, кого он знал. Как он это узнал – в характере, он услышал другие черты характера. И когда начал раскручивать это, оказалось, что да, действительно, в итоге, что это двойник, подставное лицо.

Вопрос: Батюшка, а вот у нас в общине почитание старших – оно все-таки тоже идет из семьи, или же нужно как-то чтобы тебя уважали и за что-то тебя почитали – что это?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, мы с самого начала с вами говорили, что почитание есть проявление любви, когда родители любят, то дети чтят родителей. И вот, это пребывание в любви родительской естественно проявляется в почитании к родителям. И когда гаснет и наоборот, даже черствеет любовь родительская, то тогда и почитание гаснет. Сегодня мы вообще нету людей, знающих почитания, т. е. просто само свойство почитания – оно ну просто исчезло в людях, его просто нету, т. е. если брать на, смотреть например, смотреть на фоне образцов, которые были в древности или были в прежних веках, и по описаниям если вслушиваться в них – как это они происходили, как они совершались – т. е. никто так не делает, никто такого образа почитания не имеет, т. е. это признак уже глубокого оскудения любви родительской.

Вопрос: У меня, батюшка, прабабушка моя, у них все дети, их маму свою на «Вы» называли. И вот она говорит: Они не могли там сказать: Ты что там, что-то не то делаете, или как мы говорим, ‒ т. е. вообще такого не было, т. е. на «Вы» и с каким-то таким благоговением, т. е. оно видно, еще тогда было это вот какое-то это почитание, и для меня вот это, мне как-то нехорошо, когда кто-то бабушку свою на «ты» называет. Вот мне как-то я восприняла вот это вот обращение и как-то вот, ну это очень здорово, когда вот так на «Вы». А раньше они все так – только на «Вы» к маме говорили и к папе.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, причем замечено, что в малых народах, которых не коснулось образование – это более характерно, потом в крестьянской среде, которых не коснулась культура и образование – это тоже чаще встречается. А в городских условиях, где образование все-таки вошло, и особенно культура вошла, там почитание явно угасло и только присутствует в виде некоторых правил приличия, но правила приличия – это совсем не почитание, это некое обережение своего достоинства в глазах окружающих людей, т. е. это чисто индивидные проявления, которые держатся на гордости и тщеславии, ‒ совершенно неукладные явления.

Анна Алексеевна: Мне вчера Андрей Найденов говорит: О, тетя Аня пришла, т. е. не Анна Алексеевна, а тетя Аня. Я не знаю, как это, ну почему так назвал – не знаю.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну слово тетя – вообще оно – это родовое слово, и поэтому оно ближе, чем гражданка. Гражданка – это Анна Алексеевна, а тетя – это родня.

Анна Алексеевна: Ну вот, меня только одна сестра так называет в общине, с которой тепло так.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Это здесь где-то такое же, близкое к тому, что когда женятся, т. е. образуется новая пара, и зять должен будет назвать своих тестя и тещу – мамой и папой. И сегодня это большая проблема у многих, равно как и невестка должна свекровь и свекра называть мамой и папой – ну очень большие трудности переживают, а многие даже вообще так категорически отказываются – только по имени, отчеству ‒ и все. Вот это где-то из этой области – настолько уже очерствело укладное настроение, укладное вообще богатство человека, что в итоге, ну только одни правила приличия и чувство приличия – вот и все.

Вопрос: А ради приличия – это надо по гражданскому звать, ну т. е. по имени-отчеству? А вот я когда приехал, мне было проще – на тети, дяди называть, потому что когда мы же жили, гости там ходили, и мы в гостях ходили, и просто я вырос на этом, что там одного там дядя такой, тетя там, т. е. друзья, как родители говорили, так я и называл, и здесь тоже как-то, здесь только начал это слышать.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот да, когда появляются какие-то  живые нотки родственного отношения – это уже конечно, некоторое оживление человека происходит.

Вопрос: Вот у меня насколько вот это берется, совет, наставление – вот у меня мама когда замуж выходила, ей ее мама сказала: Ты, говорит, в семье, получается, она уходила в другую семью, говорит: молчи, ничего не говори, терпи, молчи, ничего не говори. И вот мама очень долго так себя вела, ее очень сильно поносили, оскорбляли, унижали вот в папиной семье. И она все это вот так терпела, молчала, а потом уже вот сколько лет прошло – лет 20 прошло их жизни – она уже все, ну она перестала. Говорит смысла не вижу терпеть. Вот это вот от чего зависит, насколько ты его несешь, насколько ты это долго вот?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот здесь одна – это воспринятый завет, да, действительно из любви к родителям и отсюда почитание родителей, воспринятый завет. А другая сторона – это поддержка Божья, т. е. если человек в Церкви, то все укладные призвания, а все жизненные призвания, тем более христианское призвание, призвание христианина – они все требуют умножения в ходе жизни, они либо иссякают, либо умножаются, либо как минимум поддерживаются, но тогда откуда-то извне. И вот эта извне поддержка – она дается в Церкви, как раз в таинствах, в молитвах, в наших отношениях с Богом. И Господь постоянно поддерживает, мало того, что тех, кого Он предуведе, предустави, и призва, ‒ он оказывается, с самого рождения, с самого зачатия вот поддерживал в их ресурсах, может быть маленьких ресурсах их любви и их уподобления, а тем не менее поддерживал. А когда человек неверующий, то он в конечном итоге иссякает, и вот это терпение, которое удерживалось благодаря ее любви к родителям – оно оказалось тоже не очень большим, т. е. видимо задолго, чем наступило 20 лет, началось внутреннее уже иссякание.

Вопрос: И она сделала вывод, что надо было просто отвечать, а то ее забивали всегда, говорит, надо было мне как-то отпор давать.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну тут опять же, одно дело: молчать премудро, т. е. знать, где молчать. А при этом если от премудрости это молчание, и от завета – завет с одной стороны, а с другой стороны собственно премудрость или собственно духовность есть. И тогда конечно же, в нужных местах может быть и не надо молчать, как раз для пользы дела, а тем более для пользы семьи и единения семьи необходимо как раз выправить что-то, и она бы выправляла. А если бы еще и была поддержана церковно, евангельским благословением, и она бы видела в свете Евангелия неправильные поступки, и тогда уже по-христиански она бы это терпела, т. е.  вымаливала у Бога изменения ближнего, сама бы молчала, но при этом молилась. И ближний все равно бы не остался бы при себе, при своем.

Вопрос: Т. е. насколько я поняла, насколько важно, чтобы ты не делал – с Богом делать, тогда получается, у тебя и силы, есть помощь, а так ты получается.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, ты остаешься при своих, а свои могут быть маленькие ресурсы. Хуже того, ладно бы только у нас была бы чиста наша добрая природа, а у нас же злая еще существует, поэтому доброе в скудости, а злая в силе, и тогда конечно же, вообще можно непредсказуемые результаты могут быть, худые причем.

Ну, спаси Господи, да.

 

Занятие четвертое: Свойства сыновства

Храни принадлежность отцу вместе с матерью и матери вместе с отцом.

 08.11.11 

 

Итак, у нас сегодня пятое занятие по практической педагогике, четвертое занятие, мы продолжаем тему: Воспитание сына в его свойствах, и сегодня свойство: храни свою принадлежность отцу вместе с матерью и матери вместе с отцом. Вообще принадлежность своя матери и отцу – одно из глубоких охранных чувств ребенка, причем если это не произошло, то отсюда начинается как раз вот тот самый дефицит душевных сил или та недолюбленность, которую многие дети выносят из своей семьи и не имеют сил на душевных, далее еще более глубоко – нравственных сил для правдивого исполнения жизни, т. е. чтобы быть искренним, честным и совестливым и правдивым, да, искренним, честным и правдивым до конца. Ну, в итоге это во что выливается? Настолько сегодня у молодых людей и ребят это недостаток родительского участия, а по сыновнему его чувству – отсутствие полной принадлежности матери и отцу приводит к такой нравственной обессиленности в жизни, где вплоть до некоторого чувства одиночества, тоски, неопределенности целей в жизни, неясности своего жизненного пути, т. е. оказывается, что отсутствие этой принадлежности в итоге расслабляет все нравственные ориентиры в жизни и застит духовную избранность в Боге, так, что Ему нечем поддержать даже благодатное призывание, которым Господь призывает его к себе, но от человека в итоге требуется все-таки его человеческая сила, ревность и стремление последовать за Богом, а все эти силы расслаблены. Значит, как свойство эта потребность принадлежности отцу и матери – она в каждом ребенке. Этою принадлежностью ребенок как раз и выбирает из множества людей данную женщину как мать, данного мужчину как отца, но при этом еще одна есть важная суть в этой принадлежности в том, что в ней по Божьему устроению происходит взаимопересечение этой принадлежности, т. е. не параллельно отдельная принадлежность отцу, отдельно матери, а в глубине души ребенка в его сыновнем звании эти принадлежности пересекаются, поэтому отцу принадлежу через мать, матери принадлежу через отца. Более того, отцу принадлежу вместе с матерью, матери принадлежу вместе с отцом. И поэтому в душе детской отец и мать едины, и принадлежность им обоим становится насущной потребностью или жизненною потребностью ребенка.

Что дает это глубокое чувство принадлежности? Оно дает особую жажду восприятия малейших сил душевных, нравственных, т. е. сил любви от призваний, которые исходят от родителей. Ни одна капля, ни один лучик родительского расположения к ребенку не будет пропущен ребенком. Другое дело, что к сожалению, сегодняшняя родительская любовь в значительной степени оскудела, и поэтому этих капель и этих лучиков родительского участия и расположения к ребенку – их становится из поколения в поколение все меньше, и поэтому хотя и с великою жадностью ребенок воспринимает малейшее проявление любви родительской, тем не менее он получает к сожалению, много меньше, чем положено, чем Богом положено. И отсюда сегодняшние дети остаются в недокормленности родительским участием. И тогда чувство принадлежности именно отцу и матери тоже оказывается недостаточным, бессильным или малосильным, вплоть до того, что когда в ребенке подымаются его какие-нибудь самолюбивые или гордынные проявления, то они оказываются сильнее его чувства принадлежности, и он может уже перешагивая через свою принадлежность матери и отцу, обращаться к ним с жестким требованием или даже давлением, и даже вступать в драку, в ссору с ними ради того, чтобы добиться своих целей, своих желаний и потребностей.

Когда же начинается воцерковление такого молодого человека или девушки, то относительно этого свойства начинается в Боге и через Господа восстановление сил своей привязанности к родителям, а значит принадлежности им, которая уже исходит не от родительской дачи сил и любви, а от исполненности этих сил любви от Бога, и уже сам сын и сама дочь поддерживают свою принадлежность родителям. Внутреннее чувство звания сына и дочери начинает развиваться, усиливаться, умножаться, И уже обращено к родителям независимо от того, любит родитель его или не любит. И поэтому когда, особенно это видно на моменте, когда угасают родительские силы, и они уже нуждаются в попечении и участии детей, тем более, в последние предсмертные годы и месяцы, то христианин-сын и христианка-дочь имеют в себе силы для того, чтобы быть и оплотом, и поддержкою своих родителей и быть рядом с ними до самой их смерти. Но при этом сложность какая? Из-за скудости родительского участия в детях образующаяся малость или слабость принадлежности родителям оказывается удобною средою для интенсивного развития самодеятельных сил сына или дочери гордость и в итоге самолюбие. И вот уже если по этому направлению пошло развитие сына или дочери, то к моменту, когда родители оскудевают в своих силах и нуждаются уже в участии и помощи своих сыновей и дочерей, оказывается, что сыновья и дочери настолько взросли в самолюбии и гордости, что эту немощь родительскую уже не чувствуют и не слышат, самолюбие уязвленным за родительскую несостоятельность ‒ имеют обиду на родителей или имеют досаду на них, или имеют равнодушие, хладнокровие к ним, и в результате нечем такому сыну и дочери откликнуться на родительскую немощь, даже будучи церковным человеком, мало кто из современных взрослых людей скорбят за свою сыновнюю дебелость, за свое окаменелость сыновнего чувства и за свою обессиленность в сыновних и дочерних силах по отношению к родителям. Это все приводит к тому, что даже будучи церковным человеком и с большим, достаточно серьезным большим стажем церковной жизни, в своем свойстве этой принадлежности родителям своим многие христиане не пробуждаются или пробуждаются чисто внешне, внутренне же до чувства заботы, внимания, ласки к родителям не пробуждаются, и в этом конечно, трагедия сегодняшнего состояния взрослых христиан. Но она вот происходит из-за отсутствия, из-за неразвитости этого последнего пятого свойства сыновства, которое имеет чрезвычайно важное значение вообще в обеспечении в конечном итоге его остальных призваний, потому что если в сыновстве, принадлежности своим родителям сын, дочь не обрелись, то принадлежность мужу со стороны жены тоже очень малосильна, принадлежность мужа к своей жене вообще оказывается чаще всего бессильной, и поэтому в итоге приводит – там, где начинаются, где муж встречается с немощами в любви жены, то настолько это обессиливает мужа и порождает тоску, что в итоге они запивают, и все пьянство – оно коренится оказывается вот в этом отсутствии или же малости пятого свойства сыновства ‒ храни свою принадлежность отцу через мать, вместе с матерью и матери вместе с отцом.

Соответственно, когда становятся такие сыновья и дочери сами родителями, то они к сожалению, и как по внешнему рисунку, повторяют эту скудость поступков и поведения родительского, так и внутренними силами оказывается, малообеспеченные для того, чтобы быть полноценными родителями. А одно из важнейших призваний родительских – это придание душевных и затем особенно нравственных сил своим детям. Поэтому для воспитания, вернее для поддержания и воспитания пятого свойства – этой принадлежности родителям прежде всего в матерях, а затем в отцах должно быть их отцовское и материнское свойство – это пребывание с детьми в семейном единодушии, единогласии и единомыслии, пребывание с детьми в семейном единодушии, единогласии и единомыслии. О чем это, что это такое? Начнем с последнего – единомыслие ‒ это пребывание в замыслах и заветах Божиих относительно семьи, Отечества и Церкви. Соответственно, это надобно изучать, надобно эти заветы, с этими заветами быть знакомыми, потому и в самом воцерковлении родительском должно быть внимание, направленное на содержание этих заветов, именно касающихся правдивого устроения своей семьи, пребывания в своем Отечестве и жизни, служения в Церкви своей. Ну, фактически все учения церковные, проповеди, наставления Святых Отцов и Отцов Церкви как раз и направлены на исполнение этого свойства отцов и матерей.

К сожалению, сегодня верующие люди, знакомясь и изучая эти вот заветы Божьи, замыслы Божьи относительно семьи, Отечества и Церкви, изучают их просто как верующий человек, лично от себя, совсем не относя это к своему званию, не как отец и не как мать. И в этом некоторое такое на сегодняшний день косое что ли пребывание в Церкви, т. е. не имеющее своего результата, потому что просто общее знакомство с заветами – оно не приводит к конкретному исполнению своего звания. И получается, что вроде бы человек церковно ну так просвещен, образован, и знает и учения Церкви по поводу семьи, тем более учение Церкви и наставления Божьи и Церкви относительно самой жизни и пребывания в Церкви, но как-то это не относят к своему родительству. И только там, где он действительно наконец признает свое звание и оказывается, что в этом звании его свойства – пребывать в замыслах и свойства отца и матери – пребывать в замыслах Божиих, и если он этого свойства не выполняет, то он тогда недостаточный отец и недостаточная мать. Потому что не могут быть сами образцом для своих детей, во-вторых, они не могут научить ребенка его сыновнему пребыванию в единомыслии с родителями. Здесь же вот пребывание в замыслах Божьих и в заветах Божьих обращает нас непременно к лучшим людям нашего Отечества, а затем лучшим людям рода. Откуда нам взять реальные примеры этого пребывания в заветах Божиих, в заветах и замыслах Божиих? Конечно же, от конкретно живых людей. Одно дело книжное обучение всему этому в школе, которая отрывает человека от своей семьи, отрывает от рода и в конечном итоге как бы прилагая к Отечеству, на самом деле и от Отечества отрывает, потому что школьник, оторванный от семейных и родовых корней, вступая в школьное знание отеческих заветах, т. е. заветах лучших людей своего Отечества – он хочет подражать этим лучшим людям, а сил для этого подражания не имеет, потому что силы и корни этих сил – все в семье. В итоге вот в советский период была сделана такая подмена, конечно, с подачи врага рода человеческого, и от несмысленности людей, потерявших веру – люди, потерявшие веру, стали несмысленнными людьми, и они поддались этой уловке, т. е. вроде бы учредили школу, в итоге дети оказались полностью в доминанте своей жизни все в школьных условиях школьной жизни, в школе очень много, особенно в период 60-70 годов очень много рассказывали о выдающихся людях и героях Отечества, преимущественно конечно, полководцев, ученых и людей образования, почти ничего не рассказывалось о тружениках, потому что труженик – это уже некоторое приближение к укладу семейному, и уже собственно к нравственному долгу, а именно эти силы школою пресекались, вплоть до того, что в итоге даже запрещен был детский труд и вообще участие детей в каком-либо строительстве Отечества. А все то трудовое воспитание, которое было как-то оставлено в школе, даже в 60-70 годах – оно имело чисто такой учебный характер, и не имело основательности, т. е. это не было конкретным вкладом подростков, особенно старших подростков и молодежи в жизнь Отечества. И поэтому получилось, что оторвав от семьи, тем не менее вроде бы рассказывали о лучших людях Отечества, с тем, чтобы все хотели стать такими выдающимися там военными деятелями, деятелями науки, деятелями искусства, деятелями образования, политики, спорта – вот различные сферы общественной жизни или жизни в Отечестве.

В чем подмена? А в том, что при этом умалялась семья, вообще о звании сына и дочери в школе не произносилось совсем, в программах нравственного воспитания этой темы практически нет. Не только в те 60-е годы она начала исчезать, но и в последние десятилетия она совсем отсутствует, изгнана из школы. В результате силы сыновства не стали опорою корня для сил гражданства. Школьники, особенно в старших классах хотели подражать лучшим людям своего отечества, а сил для подражания не имели. И в результате формировались большие притязания, а исполнительная возможность оказалась очень маленькой и слабой. Но так как притязания все равно довлели, а они были специально раздуты, разбухли в людях, то они задавали уже тогда соревновательную атмосферу, когда эти молодые люди выходили уже в жизнь, то в своих притязаниях сделаться выдающимися людьми – ну, соответственно, своего масштаба, они устремлялись тогда в соревнования друг с другом, не в заботу друг о друге, не в участие, а в соревнование. В итоге настоящие гражданские чувства, и гражданские основания, которые в них еще все-таки формировались, такие как дружба, потом товарищество, в которых собственно призвание гражданства получало свое осуществление. Все эти явления начали гаснуть, потому что в условиях соревнования, где каждый старается опередить другого, дружба становится ненужным явлением, более того, даже в некоторых местах мешающим, особенно когда оба из друзей заняты одним делом, но один из них сильнее, а другой слабее, один талантливее, другой менее. И тот, который менее, в то же время имеет притязание может быть большее, чем первый, и тогда этими притязаниями он хочет опередить своими малыми талантами того, который имеет таланты большие. Но тогда всякая дружба начинает быть врозь. В итоге школьное обучение ориентирующее казалось бы к гражданскому служению, а в нем вдохновляющее молодежь примерами выдающихся людей, оказалась по механизму формирующей сильные притязания, которые не обеспечены оказывается, реальными нравственными силами, более того, даже просто обычное уравновешивание, нравственные силы – это взаимовыручка, взаимообращение, это поддержка другого, это жертва собою ради другого, вплоть до того и таких моментов, когда один из друзей один совершил какое-то преступление, и теперь ему угрожает тюрьма. Вину на себя, как сделавшего преступление, берет за него друг, и садится в тюрьму он, ничего не сделавший, но по дружбе спасающий своего друга – вот такая жертва для нас оказывается невероятной, но она реальность еще в 20-30-х годах, а уж тем более в царское время – это живая реальность, когда так поступали. В условиях же соревнования между собою, которые рождаются притязанием, ни о какой такой дружбе быть речи не может, вплоть до того, что сегодня ее просто нет, сегодня явление дружбы за эти последние 50 лет практически полностью ушло, сейчас нету друзей. Это верный признак того, что гражданство в силах своих иссякло, и поэтому сегодня служение Отечеству возможно только какими-то совсем иными стимулами, либо это стимул – большая зарплата, значит, это богатство, либо это стимул – какая-то известность – это значит тщеславие, либо этим стимулом является какая-то власть – это значит гордость, властолюбие. Т. е. тогда получается, что за эти 50 лет особенно последние школьный механизм, через школьный механизм была проведена такая ужасная работа вражья, при которой жизненные призвания, семейные вообще были отсечены и теперь поднятые вообще на смех и сделались ненужными в современном обществе, а гражданское призвание было извращено и поставлено совсем на другие основы ‒ на основы богатства, власти и славы. И вот на сегодняшний день мы имеем сейчас вот такое безнравственное общество в преимущественно в большинстве своем, ну а нынешняя школа окончательно добивает  все остатки жизненных призваний, соответственно и свойств сыновних, тем более вот это очень важное свойство принадлежности отцу вместе с матерью и матери вместе с отцом.

Почему и чрезвычайно важно здесь вот тогда важнейшее свойство родительское – это пребывание с детьми в семейном единодушии, единогласии и единомыслии? А единомыслие – это как раз пребывание в замыслах и заветах Бога, затем  Отечества, т. е. лучших людей Отечества и затем рода, потому что кто более всего являет пример исполнения замыслов и заветов Божиих относительно семьи, Отечества и Церкви – конечно же живые люди. Какие? А те, которые были в моем Отечестве, лучшие из них, а те, которые были в моем роду, лучшие из них, лучшие именно в том, что они следовали этим замыслам, и поэтому знать своих, свою родову, знать своих людей Отечества – это и есть одно из проявлений сыновства, которое постепенно выходит, развивается или взрослеет, сначала это сыновство родителям своим, затем это сыновство лучшим людям своего рода, а соответственно принадлежность своему роду, затем это следование лучшим людям своего Отечества, соответственно принадлежность своему Отечеству и наконец, это следование лучшим людям своей Церкви, а соответственно принадлежность Церкви и все это в свойстве следования за родителями в единомыслии с ними, знать, осваивать и осуществлять замыслы Божии и заветы Божии. Вот это единомыслие.

Что же такое быть в семейном единодушии? Это пребывание в чистоте естества человеческого. Единодушие там, где является чистота человеческого естества, т. е. неповрежденность грехами и страстями или же очищение от грехов и страстей. Ибо страсть всякая немедленно рождает либо самолюбие, или умножает вернее, либо самолюбие, либо самоугодие человеческое. Если исходить из восьми страстей, учения Церкви о восьми страстях, которые составляют собственно основу пути грешника, то оказывается, что шесть из них имеют как раз поддержку самоугодия человеческого, а два из них – поддержку самолюбия. Гордость и тщеславие поддерживают самолюбие, а все остальные шесть, начиная с чревной, блудной и праздной страсти и кончая страстью уныния – они все являются поддерживающими самоугодие человеческое. Но в таком случае чрез и самолюбие, и самоугодие сами призвания человеческого естества, т. е. призвания любви поворачиваются к самим себе, вместо любви к другому начинается любовь к самому себе, собственно она-то и рождает в итоге все эти страсти, и гордость, как достаточность себя самого, и тщеславие как умножение себя самого через положительное мнение окружающих, положительного отзыва окружающих. А через плоть все шесть страстей, которыми утучняется плоть, а через нее вся душевная жизнь души, связанная напрямую с плотью. В итоге призвания любви начинают гаснуть, они просто повреждаются, с одной стороны утучнение в страстях гаснут, ослабляются, а с другой стороны они укоренением страстей в душе начинают повреждаться. И человек уже в своих призваниях любви оказывается нечистым, неискренним, нечестным, неправдивым, в целом корыстным, двоедушным. Он вроде бы и проявляет эти призвания, но до поры, до времени или в определенных обстоятельствах, а в других он категорически противоположен своим призваниям любви. В результате самое первое погибает дружба как гражданское призвание, как наиболее уязвимое, далее начинает гибнуть призвание родительства, как обессиленное, ну и сегодня в чем это выражено? А все больше одного ребенка не хотят. Мера родительского призвания – это родительское призвание живо в человеке, потому что это естество человеческое. Но оно настолько сейчас повреждено о опоганено в человеке, что он больше одного ребенка не хочет. А этого одного он хочет для потехи своей. Один удовлетворяется одним как предметом своего сластолюбия, он может им играться и услаждаться тем, что он у него есть, можно его потискать, поласкать, пообнимать, поиграть с ним, пообщаться в нужные моменты, хотя этих нужных моментов, где хочется пообщаться, особенно у отцов, в сутки хватает на 15 минут, дальше он уже ему не нужен, мешается ребенок. Речи же о каком-то втором, третьем тем более ребенке вообще приводит в некоторое содрогание, ужас и отвращение к этим даже мыслям.

Далее после гибели родительства начинает гибнуть уже и супружество. Супружество – это ведь жертвенность уже, такая серьезная жертвенность. И в итоге коль разрушаются все поддерживающие силы для сыновства, гражданские силы поддерживающие разрушены, семейные поддерживающие силы ‒ родительство и супружество разрушены, тогда получается, что дети, рождаясь сыновьями и дочерями, однако не побуждаются в этом своем качестве, не развиваются в нем и отдаются практически на откуп все возрастающему самолюбию и самоугодию, т. е. это бурьяном. Этот бурьян подымается настолько активно и интенсивно, требуя своего, что сегодня сплошь и рядом посмотри на детей – это все сплошные капризы, сплошные самолюбивые требования к родителям и такая очень активная, жесткая даже порою настойчивость и наседание на родителей, вражда, ссора с ними, в конечном итоге вот в старшем возрасте уже драки и сейчас усилившееся умножившееся убийство, когда сейчас очень много людей сидит в тюрьме за убийство своих родителей. Т. е. мы сейчас говорили о том, что единодушие не может быть без, не может быть в параллель с развивающимися страстями в человеке, потому что единодушие – это пребывание как раз в чистоте человеческого естества. Но тогда единодушие вне Церкви практически невозможно, оно всегда корыстно, оно всегда имеет свои границы, ‒ до коих-то пор в семье все единодушны, но когда коса на камень найдет – там единодушие сразу прекращается, рушится буквально на глазах.

Отсюда мы с вами делаем вывод, что и единомыслие семейное, в котором собственно и возможно как раз принадлежность отцу и матери в свойствах сыновства, и начинается с изучения замыслов Божиих и тем более единодушие – оно тем более необходимо требует пребывания в Церкви и значит церковного жительства, потому что это уже прямая борьба со своими страстями, но человек не в силах со страстями справиться, поэтому он прибегает к Богу, и вне Церкви это невозможно – обрести единодушие, т. е. чистоту естества.

Тогда единогласие – что такое? Это пребывание в участии Святаго Духа, глас Отца Небесного – это Дух Святый, поэтому пребывание в Его участии есть единогласие. Но тогда это уже сугубо церковная жизнь всей семьи. И в этом случае вот сегодня мы часто слышим, что вот дети сами должны выбрать себе религиозный путь, вот подрастут, сами определятся, поэтому давайте не трогайте их – да, с одной стороны, есть в этом правда, что сыновнее призвание, которое как раз ищет принадлежности своим родителям, а соответственно, оно следует за родителями во всей полноте их родительской жизни, и если родители религиозны, а в сыновьях свойство принадлежности развито, то они конечно же по естеству будут идти за всем, чем живут родители. Живут родители в нравственных своих достояниях естественных, в естестве призвания – будут следовать этим призваниям родительским и становиться сами сыновьями, живы родители в вере – дети принадлежности родителям своим будут принадлежать и вере, и Богу. Да, это действительно так. Но с другой стороны это было бы совершенно так, если бы не было греха и проклятия на детях. Грех, который начинает свое утверждение с развития самолюбия и самоугодия, буквально с годовалого возраста, а проклятие – это закрепленность в тех или иных греховных свойствах характера на определенный период времени, пространство проклятия или широта проклятия, т. е. закрепление худых свойств в характере – она бывает разная у разных людей, и поэтому у одних принадлежность греху простирается на десятки лет, у другого принадлежность тому же греху там, например пьянство или же греху любодеяния простирается на несколько лет, немного, потом она вдруг исчезает, и человек уже в силах идти к целомудренной жизни. А до этого времени пока проклятие лежит на нем, пока удерживается человек в своем грехе, и Господь попускает этому быть, то человек остается под властью греха и как под властью своей дурной черты характера, там рассеянности, лени, сонливости, еще чего-то – он остается до определенного возраста, так что всем окружающим приходится нести этот крест – его характер. Но и ему самому приходится тоже нести этот крест своего характера, хотя он сильно может мучиться от него, если он действительно искренний в призваниях своих естественных и верный в вере. Отсюда принадлежность, усвоение Духу Святому и призывание и участие Духа Святаго в нашей жизни становится важнейшим в исполнении семейной жизни и в исполнении и сохранении всех свойств сыновства.

Неудивительно, если мы всматриваемся в жизнь нашей Русской православной Церкви, особенно до раскола, и в жизнь сегодня старообрядческую, мы видим одно очень важное свойство, которое было принадлежало тому периоду жизни и тому периоду уклада, это в укладе было очень много действий по стяжанию Святаго Духа. А это значит в укладе семьи прежде всего. Так в семье много времени занимала вслух звучащая Псалтирь – речения Святаго Духа. Дети сызмала вообще пребывали в церковнославянском слове, в смыслах, в наставлениях псалтирных. И мы с вами знаем, что нет лучше книги, которая бы наставляла нас на отношения с Богом и правдивости этих отношений, чем Псалтирь, потому что это непосредственные живые обращения к Богу, исполненные Самим Духом Божиим, а значит, соответственно, привлекающие Дух Святый в согласии с Его природою, Божественною природою и с Его деятельным обращение к Сыну и к Отцу, к Отцу и к Сыну.

Второе, очень важное действие, отсекающее страсти – это действие поста. Благодаря посту жизнь была простой. Когда пост отсекает в пище горячительную пищу, вместе с этим он дает, разворачивает организм на усвоение пищи простой, и стол тогда, трапеза, становится очень простой по продуктам. Творческая энергия и сила человека тогда обращается не на устроение разнообразия блюд, а на устроение разнообразия любви друг к другу, творческой неповторимости в своем обращении к близкому и ближнему, в поддержании его сил, в придании ему сил, в заключение ближнего в свою любовь – каких только неожиданных поворотов не найдет душа и какие только удивительные повороты ласки не проявит человек, чтобы поддержать своего близкого человека, и при этом эти свободные силы – они обращены в деятельное исполнение своей любви. Пост относительно зрелищ, соответственно делает саму жизнь очень простую по чувствам, а значит тогда чувства не развлекались, человек в чувствах не развлекался. И тогда ресурсы сил все обращались на исполнение нравственных задач, а значит, исполнение и совершение своего звания, а звания естества – они очень простые: сын, супруг, супруга, мать, отец, гражданин – вот все звания. И действия в этих званиях – тоже достаточно простые, коль и жизнь простая, то и действия в званиях, т. е. служение ближнему – имеет простой набор забот, простой набор трудов, обращенных на устроение жизни ближнего. При этом высвобождающийся ресурс сил естественно направлен на образование добродетелей и воцарение добродетелей в характере человека. Прежде всего это нравственных добродетелей: ответственности, долга, совести. А дальше уже добродетелей христианских, которые уже питаемы и совершаемы уже участием Святаго Духа. И все это дает пост, благодаря тому, что он не рассеивает, т. е. отсекая различные действия зрелищ и всякого чувственного услаждения, разнообразия чувственных услаждений – игр, азарта и прочего, прочих разных форм веселости, юмора и так далее, смеха – силы наоборот собираются, сосредоточиваются на исполнении добродетелей нравственных и тем более христианских. Ну а в христианских добродетелях в том, чтобы иметь обращенность ко Святому Духу, стяжание благодати Его и затем уже от себя нравственное хранение, поэтому и авва Дорофей говорит, что без терпения и мужества, как нравственных добродетелей невозможна никакая христианская добродетель, т. е. невозможно удержать свою ориентированность и направленность ко благодати Святаго Духа.

Ну и тогда соответственно, одно из центральных что ли действий стяжания Святаго Духа – это собственно молитва. И молитва занимала очень большое место в жизни православных людей, прежде всего молитва общественная т. е. богослужение. История к нашей радости оставила не только воспоминания старообрядческих стояний на службах, но и вообще различные записи и заметки, написанные иностранцами о русских людях того времени, то, что мы читаем в этих записях, просто поражает нас. Конечно, это поразило их самих, так например, целый ряд послов разных европейских стран описывают великопостное время в России и удивляются, как это во всех сословиях целыми семьями приходят на службы, стоят и там так стоят, что практически и мал, и велик с места не сдвигаются. Одно только движение, ради которого они как-то шевелятся на службе – это земные поклоны. И бьют этих земных поклонах, ну в одном, видимо, не очень точным описанием описанных – до 1000 за одну службу. Ну, мы пробовали считать эти все поклоны, получалось, что вместе с поясными и земными поклонами, которые сегодня мы по уставу должны класть, получается их от силы 360 за одно Богослужение. Но когда мы стали удивляться, как же так – посол почему-то насчитал до 1000 поклонов – откуда? И вдруг наткнулись на одно из уставных правил: оказывается, во время чтения канона на утрене каждый тропарь заканчивался земным поклоном. А в их в песни до 14 – 14 тропарей в каждой песне. Песен девять. 14 на 9 – это уже получается 120 с чем-то только один канон дает поклонов. Ну вот. Если идти за этим, то тогда действительно можно наверное в итоге за весь суточный круг дневной, да, набрать до 1000 поклонов за день. Но поразительно, что пишет этот посол, что делают эти поклоны не взрослые только, но и дети, и даже малютки, которым всего лишь 2-3 года. И стоят до конца, никто не уходит, 6-8-часовые службы Великого поста. При этом, ну это мы сейчас уже знаем, там он этого не пишет, но когда мы ездим по разным паломническим поездкам, мы обнаруживаем, что в XIV-XV веке практически все храмы были неотапливаемы. Значит, Великим постом они стояли в зимнем храме на холодном причем, часто металлическом полу или же каменном полу, деревянных полов почти нету в старых храмах, все каменные полы. На этих каменных полах, ну правда, они сами храмы были небольшие, но все равно даже небольшой храм, малое число людей собою как-то растеплить. Единственно только лишь вариант, что от земных поклонов настолько сам становишься горячий, что и вокруг все наверное становится теплым. Т. е. была такая вот удивительная духовная ревность – потребность стяжания Святаго Духа, т. е. потребность единогласия.

Вопрос: А может быть единогласие в семье без единодушия скажем?

Протоиерей Анатолий Гармаев: А как же это может быть. Если единогласие – оно возможно только при условии очищения от страстей. Ведь это же стяжание Святаго Духа, а будучи гордым, разве ты будешь стяжать Его.

Вопрос: Я просто помню едино в семье, я помню же это, в 14-15 лет настолько было едино, мне не хотелось никуда уходить от родителей, т. е. мы были едино, но вместе с тем страсти же жили со мной.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, это опыт душевного единения. Но если мы возьмем с вами глубину человеческого устроения, то душевное – за ним идет дальше деятельное, только потом идет нравственное, да. А мы сейчас говорим об опыте нравственного, единодушие – это нравственное единение, не душевное только.

Вопрос: А это как ступенечки: сначала единомыслие, потом единодушие?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну это все одновременно идет, поэтому одно от другого зависит, потому что коли единодушие – это чистота от страстей и греха, то единомыслие – пребывание в замыслах и заветах Божиих и заветах Отечества и рода – опять же тоже зависит от чистоты от страстей, потому что если ты гордый, что ты будешь слушать чьи-то там заветы, ты сам себе кум кумарем. Почитание же у тебя же откуда будет, если, ведь чтобы пребывать в замыслах и заветах Божьих, Отечества и рода, надо быть чтущим, да, чтущим лучших людей, чтущим своих родителей, своих соотечественников. А если ты гордый, самовластный, своенравный тем более – сейчас очень сильно развито своенравие.

Вопрос: Батюшка, но мы с сестрой про эту же притчу в год несколько слышали это слово и ничего не возмущались.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вы в единодушие принимали это все, вернее в душевное единодушие. Когда же мы обращаемся к примерам и образцам нравственного единодушия, где душу за други своя положити, где жертвенность друг за друга начинает быть в повседневности, не в эпизодах отдельных, там, в экстремальных условиях, где действительно это пробуждается, т. е. кстати в экстремальных условиях, когда мы вдруг неожиданно отдает свою жизнь за другого – это как раз нравственное единодушие, нравственная жертвенность пробуждается. Но она же оказывается, в повседневности не удерживается, т. е. и когда мы начинаем вспоминать этого человека, который погиб за своего там брата и сестру кровных, там да, начинаем вспоминать его поведение в повседневности – оказывается, что он там таким вообще не был, хотя при этом душевное единодушие переживали оба.

Вопрос: Ну у родителей такая же была взаимно, а нас от чего-то ограждали, тоже собою наверно закрывали.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, все ведь измеряется чем-то большим, малое измеряется большим, пока большее рядом с малым не появится, малое не может увидеть себя как малое, оно видится как большое. Поэтому конечно, пока мы с вами не начинаем входить в изучение свойств каждого звания, то оказывается, что мы, ну так как-то довольны вполне своим опытом, но на фоне свойств, особенно проявлений живых примеров проявлений этих свойств вдруг обнаруживается, что наш опыт – это вообще скудость, хотя при этом человеческое довольство настолько во всем устраивается, что превозносит свой опыт и говорит, что от большего и быть не может. Пребывая в этом и утверждаясь как в хорошем, он не идет развиваться дальше, а тем не менее обстоятельства требуют от него поступка большего, а он него не делает. А так как обстоятельства все равно требуют, то он начинает взрываться и начинает давить тех, которые от него что-то требуют. Поэтому это вот мы сейчас говорили о очень важном свойстве отца и матери – пребывания с детьми в семейном единодушии, единомыслии и единогласии, которые в итоге поддерживает и побуждает свойство сыновства – пребывание в принадлежности, чувство принадлежности родителям. А сама по себе эта принадлежность им оказывается обеспечивает ресурс сил для вообще нравственного стояния в жизни. и сегодняшние эти 60 миллионов пьющих отцов – это ужасное свидетельство катастрофы, которая произошла в семейном домостроительстве, а значит в целом катастрофа и в отечественном домостроительство. Ну и мы видим, что да, Отечество сегодня в полном развале, и некому заступиться за него. Два столетия назад никто бы не позволил такому развалу России, Россия бы поднялась как это всегда и было, и никто Россию победить не смог. А сейчас ее почти побеждают, почти уже победили, причем без всякой внешней войны, изнутри за счет своих же людей, которые развалили Россию одним только лишь дыханием самоугодия и самолюбия, т. е. отсутствием всякого сыновства своим родителям – домашнего сыновства, сыновства своему Отечеству, нету сынов Отечества, а уж тем более сынов Церкви вообще на пальцах можно посчитать.

И тем не менее несмотря на все это, мы с вами сегодня дерзаем сидеть на этом курсе практической педагогики, целью которого является восстановление тех исконных, Богом данных свойств, каковые у каждого человека все равно изначально есть, да, повреждены, да, ослаблены, да, придавлены множественными слоями греха, но тем не менее с Божьей помощью возможны к восстановлению. И когда говорит Господь, что созижду детей из камней – детей Божьих из камней, и властен Господь это сделать, ‒ он говорит как раз о том, что возможно при нашем стремлении и нашем желании восстановиться в этих свойствах – возможно восстановление. Для этого нужна просто помощь Божия, т. е. единомыслие, единодушие и единогласие.

Ну вот, какие вопросы? У нас время есть – есть еще.

Вопрос: Душевные силы – они у каждого свои, т. е. как они, емкость их как определяется?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, ну великодушие и малодушие – характер человеческий, который говорит как раз о душевном уровне. Всякое дело делать от души или только отдельные дела делать от души, любимые и нелюбимые дела – это все душевный уровень, да. Любимые и нелюбимые занятия, любимые и нелюбимые люди. Это например, симпатичный, несимпатичный, приятный мне или неприятный – душевный уровень. И там, где богат душевный уровень, то соответственно приятных людей много. Если скуден душевный уровень, то приятных людей по пальцам посчитать. И оказывается, приятные-то они не потому что они хороши, а потому что у меня есть много сил быть с ними в радости и в дарении им жизни, я могу дарить жизнь этому и этому. Как – и скряге ты можешь дарить жизнь? И этому скряге. И этой мымре давать жизнь? Мне с нею хорошо, потому что я ей даю жизнь, она со мною тоже распрямляется, вся распрямляется. И при всем при этом это еще не нравственный уровень. Нравственный уровень имеет еще большую способность, нравственный уровень – это уже способность жертвенности, отдать не только душевные силы, но отдать свое деятельное участие, потому что между душевным уровнем и нравственном лежит еще и деятельный. Душевны не все деятельное может в себе подтянуть, а нравственный уровень  все деятельное и необходимо деятельное все наполнит собою. Надо пойти ведра потаскать – нравственного уровня хватит, чтобы придать в деятельном уровне деятельному моему придать сил потаскать эти ведра, хотя я только что закончил рабочий день, только что хотел прилечь, присесть, чай попить, отдохнуть – а тут вдруг – раз просят, да не просто ведро принести, а потаскать ведра, наполнить целую бочку 200-литровую.

Вопрос: Т. е. нравственный уровень не знает «хочу», а знает «надо»?

Протоиерей        Анатолий Гармаев: Да, душевный тоже это может сделать, он может подтянуть деятельные силы к себе, но в меру, насколько он сам силен, но всегда это меньшая мера, чем нравственный. Поэтому от того, что очень симпатичный человек меня попросил воды натаскать, я побегу и натаскаю, но не 200 литров – полбочки, дальше скажу: фу, все больше не могу, иди кого-нибудь зови, а я только душевный человек. А он скажет: А я почему-то думал, что ты нравственный. Ну вот, видите как, и я тоже так думал раньше до этих ведер. Вот делать от души – это от душевного уровня, но от души есть еще и брать саму душу в ее глубине – то тогда это от нравственного. Или например, вот можно чем-то каким-то делом увлечься. Выше душевного уровня еще через прикладной лежит уровень содержательный, идейный уровень, да. Можно увлечься какой-то идеею, и эта идея подтянет к себе душевные силы, уровня душевного. И люди за идею, вдруг загоревшись чем-то, они активно очень и очень от души идут и делают вот да. Поразительно – делают это только определенный срок времени. Потом вдруг куда-то эта идея у них угасла – оказывается, душевные силы кончились. Сама еще эта идея помнится, еще хочется ее делать, а уже подтягивать нечего – там уже сил нету никаких. А коли нету сил в душевном уровне, то идейный уровень тоже начинает гаснуть сам по себе, глядишь – в скором времени человек встал – и не может вспомнить, с какой идеей вчера только что носился по всей Отраде, сегодня ничего не носит его. Но таких проблем в нравственном уровне вообще не бывает, пробужденный в нравственном, он будет деятельное, необходимое деятельное всегда исполнять, потому что это боле глубокий уровень, там есть источник сил значительно больший.

А уж если мы переходим к духовному уровню, т. е. это уже уровень, который лежит вообще за пределами человека, это же уровень отношений со Святым Духом, где силы черпаются уже от Него, то тогда у Бога сил много – там ты вообще можешь удивительные вещи делать. Недаром вот монашество это как раз очень сильно показывает, древнее монашество, которое выстраивало эти поразительные монастыри с этими огромными стенами монастырскими, а всего монахов-то там было человек сто. И сроки, за которые они это делали – вообще поразительные, как это могло быть делаемо. За короткий срок взяли и выстроили, ладно там один монастырь, а сколько семь скитов же вокруг еще понастроили всего сто человек. Или четверо несут послушание по зерну – четверо всего. И что они делали? Они собирали столько зерна, что в итоге помогали всем вокруг, в том числе нам однажды десять тонн выслали на машине, 200 тонн зерна собирали за сезон – 200 тонн четыре человека. Или там двое или трое содержали коровник, двое или трое монахов, коровник, в котором около ста коров или семьдесят коров – что-то такая цифра у них. И на все это они кормили всех паломников и сами ели, и трое содержали, никто их там не заменял, они несли просто послушание свое монашеское.

Вопрос: Я до сих пор, когда сейчас его вспоминаю, просто вспоминается сам вид, даже вид монастыря – вот аж внутри все как-то трепетно становится.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот конечно, потому что Духом Божиим исполненный, ну это тебе боязно, потому что ты далек от этого уровня. Когда второй подбородок исчезнет, ты приблизишься. Еще какие вопросы?

Ну вот, видите, жизнь, т. е. та прикладная педагогика собственно говоря, это педагогика уклада, это педагогика жизни, это педагогика реальных призваний, реальных черт характера, т. е. уровней, которые даны Богом человеку, и соответственно тогда это реальная борьба с расслабляющими страстями, обессиливающими грехами – реальная борьба, а значит тогда и соответственно и реальное воспитание в себе сил духа, воли, чистоты сердца, ясности ума, помыслов. И все это тогда становится естественной необходимостью при восстановлении свойств сыновей, сыновства, дочернства. Без них, без этой вот работы над духом, над волей, над сердцем, над умом практически не пробиться к самим свойствам, какие-то отголоски их конечно есть всегда, но это только отголоски, остатки, укрух со стол господ. Ну и пси едят крошки едят крошки со столов господ своих. Но мы же не псы, мы же люди, т. е. мы достойны большей участи, участи дочери этой жены хананеянки, большей участи даже самой жены. Ну с Богом.

 

Занятие пятое: Свойства сыновства

Посвящать себя родителям

 09.11.11 

 

Сегодня у нас пятое занятие по практической педагогике, и нам осталось рассмотреть еще одно свойство сыновства – это посвящать себя, когда это нужно – жизнь, время, силы насущным нуждам родителей. Коль свойства естества, вернее сами призвания естества есть призвания любви, то естественно, что в норме сыновнее и дочернее чувство – это непременное желание доставить родителям жизнь и поэтому принести им радость, утешение, принести им свою любовь, а соответственно, в деятельном виде свою заботу. Поразительно – там, где маленькие дети искренне это делают, то мы видим, что они в эту минуту и в эти часы себя посвящают родителям, так, что забывая практически о самих себе. И вот это забвение себя и полное предание всех своих сил, своей жизненности, радости тем, кого любишь и есть собственно посвящение себя. Когда это делается из жизненного призвания, то само действие посвящения и есть собственно говоря жизнь для сына и дочери. И в этот момент сам ребенок переживает полноту жизни, а там, где полнота, там всегда радость, там всегда бескорыстная свободная жертвенность. И там всегда любовь, чувствуемая и слышимая любовь, потому как любовь, как основание такого движения посвящения себя родителям – оно подвигает в движение все другие черты характера ребенка, поэтому из нравственного уровня приводит в движение все деятельное в ребенке – это готовность служить и действовать родителям, при этом от всей души, т. е. весь душевный уровень тоже приходит в движение и посвящается родителям, потому ребенок это делает от всей души исполненный радости. Далее всем прикладным своим, т. е.  всеми умениями и всеми уже к тому времени или в тот или иной период ожившими прикладными призваниями, прикладными вернее дарованиями, особенно конечно, ремесленными и техническими, где надобно конкретно исполнить какую-либо трудовую заботу о родителях, далее всем содержанием своим, содержанием, т. е. и словами, и мыслью всею и всем разумением своим о родителях своих попечением и поэтому заботою, которая, в которой ребенок чем старше, тем более он оказывается предупредительный, все предвидевший, и поэтому в своих действиях заботы со всех сторон увидит ситуацию, предупредит ее, умом сразу схватит последовательность самой заботы, необходимые предметы для этого, условия, которые нужно для этого создать – все увидит. Конечно, маленький ребенок так не может еще да, но чем старше и особенно в возрасте подростковом, юношеском, если сохраняется такая любовь в заботе о родителях, то конечно же, предупредить и предвидеть все необходимое для исполнения заботы – это естественное свойство сына, дочери. При этом конечно, он будет и организован и дисциплинирован во всем этом, ‒ вот в результате все шесть уровней жизнедеятельности или бытия сына и дочери оказываются задействованными, и тогда конечно же, нет большего счастья для родителей, чем иметь такую вот заботу и такое внимание и попечение со стороны своих детей.

Здесь есть обычаи, которые сложились как-то вот в народе – старший из детей всегда обеспечивает жизнь и развитие младших, средних и младших, поэтому его задача – попечение о них. И кстати, удивительно, это и в малых народах тоже было, этнографы обнаружили, что эти обычаи вообще повсеместны, по всему земному шару, и в малых народах тоже старшие пекутся о средних и младших и обеспечивают им все необходимое для вхождения во взрослую жизнь, практически тоже собою жертвуя, себя посвящая им – таков завет родителей для них. А вот младшие – самые младшие и двое-трое из числа младших – в их обязанности лежит как раз упокоить родителей в старости.

К сожалению, в наше время сейчас эти обычаи практически потерялись и исчезли из-за того, что вообще забота о родителях, а прежде этого почитание к ним, потеряно из-за того, что слишком самодеятельны дети ныне, и этой самодеятельности, к сожалению, потворствуют сами же родители, ‒ им нравится, что дети, они говорят – самостоятельны, но они не подозревают при этом, что оказывается, богозданное свойство самостоятельности подменяется в детях как раз самодеятельностью, где они уже мимо родителей и не слушаясь их, живут, действуют и устраиваются в жизни. ну и в результате конечно же, за такой самодеятельностью стоит самолюбие, гордость детская, и только какими-то остатками еще сыновнего и дочернего чувства остаются и сохраняются в отдельных семьях эти связи между детьми и родителями, особенно подрастающими детьми и родителями. В то же время мы видим сегодня как вообще в обществе, в России в особенности, но и во всех остальных странах также увеличивается число различных преступлений совершаемых детьми против родителей, начиная от простых побоев, раздела жилья или же изгнания родителей из дома или же помещения их в дома престарелых – это лучший вариант, кончая в последнее время умножились, участились убийства. Ясное дело, что это такой ход событий показывает, что скудеет ныне любовь естественная по причине как раз самолюбивой самодеятельности детей.

Как же тогда должно быть воспитано в детях вот удержано и умножено и развито это попечение о своих родителях? Ну, прежде всего это все традиции рода, которые должны были бы быть сохранены, ибо дети должны присутствовать при попечении их родителей о бабушках, дедушках, прабабушках и прадедушках. И вот такая ступенчатая забота меньших о больших, детей о своих родителях, которая как пример присутствует в жизни рода, особенно если получается семье жить многопоколенным составом. На сегодняшний день это большая редкость, в основном все стараются как можно быстрее отделиться друг от друга и родителям сделавшись бабушками и дедушками, как-то легче отдельно жить от молодых, и молодым как-то проще оказывается, жить, но вот эта простота и эта легкость жизни – это признак к сожалению, оскудения любви, оскудения почитания, оскудения попечения и заботы и способности посвящать себя старшим, и оскудение своей принадлежности и единения с домашними. Безбожие стало причиной такого вот изменения семейной атмосферы, лад в семье практически сегодня потерян, слово лад вообще ушло из жизни, потому что и само явление лада тоже сейчас ушло, в основном в лучшем случае в семьях присутствует такое душевное, душевный мир, душевное общение, т. е. на уровне душевном, даже не деятельном, тем более не на нравственно-сыновнем и нравственно-родительском. А в большинстве своем в основном идет содержательно-рациональное пребывание в семье, где в общем каждый находит свою нишу в доме, Каждый научается как-то рационально не трогать мозоли друг друга и некое такое вот притирка сугубо внешнего характера – она позволяет семье как-то еще сосуществовать между собою и даже переживать какие-то душевные общности, радости, но все больше и больше начинает появляться в семье хладность, некая разделенность между собою по комнатам, по действиям, по распорядку жизни в доме, и в конечном итоге некое такое равнодушие друг ко другу, чуть-чуть сдобренное приветливостью, вежливостью, легкими проявлениями душевности – вот собственно говорят, что сегодня осталось, как некоторый суррогат от семейного лада.

Тем не менее старость родительская все-таки в большинстве семей сегодня упокаивается их детьми, и так как детей всего лишь один-два, то поэтому конечно же, уже без всякого различения, кто старший, кто младший и кто о ком заботится, оба – и младший, и старший, и старший, младший имеют попечение и заботу о старости родителей, тем более, что условия их городской жизни требуют постоянно какой-то взаимной заменяемости, потому что то заняты на работе, то заняты по своему дому, и поэтому они обычно так живя в том же городе, дежурят по очереди у родителей. Значит, все-таки эта живая забота – она сохраняется и составляет достаточно реальные и серьезные сегодня связи, которыми семья остается семьей, несмотря на то, что в общем-то все условия современной реальности – они как раз все направлены против семьи и против семейного уюта, тем более лада и уклада. Уклад вообще сейчас полностью разрушен, только остатки уклада, остатки этого лада еще присутствуют между домашними.

Мы видели на примере предыдущих свойств, что каждое свойство находится в прямой связи свойства сына и дочери находятся в прямой связи со свойствами матери и отца. Какие же свойства материнские и отцовские ведут к тому, чтобы к ним, к их нуждам было бы, была бы забота, внимание и попечение со стороны детей? Ну прежде всего это взаимное попечение друг о друге матери и отца. И именно отсюда мать не только сама заботится об отце, но и детей привлекает в эту заботу и обращает их. Поэтому во многих семьях отсюда рождается этот обычай – готовиться к приходу отца с работы, а когда отец открывает дверь, то вся семья собирается к нему навстречу и радуется ему, и при этом каждый уже благодаря матери, ее организации, каждый из детей имеет свою заботу об отце, один – самый маленький ‒ помогает снять обувь и тут же подает ему домашние тапочки, другой подхватывает его верхнюю одежду, третий справляется о настроении отца, приветствует его. Кто-то из детей рассказывает о ярких самых важных событиях, которые у них произошли, причем очень коротенько так, сразу выпаливая буквально враз все, что у них было самого такого живого за этот день. И всей гурьбою они сопровождают его до ванны, чтобы он помыл руки, подают полотенце, и затем провожают его в его комнату, дабы он переоделся, и уже в домашних одеждах появляется, приходит уже на кухню. Весь этот ритуал встречи и проводов отца до ужина и где вместе садятся за ужин и радуются тем, что теперь семья вместе собралась – это все результат заботы материнской, ее попечением, ее радостью дети все пребывают с отцом и посвящают вечернее время все своему отцу.

Вопрос: Это ритуал, это именно, это маленькие дети или все дети – неважно?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Все дети, ну конечно, самые крошечки – они конечно только лишь на ручки просятся и старшие тоже, все встречают отца. И кстати, вот такая встреча отца – она потом происходит и по отношению к дорогим гостям, поэтому когда гости какие-либо дорогие приходят в дом, то обычно вся семья выходит к ним навстречу, и в такой семье, дружной семье как-то гости себя чувствуют необыкновенно уютно, они сразу слышат это живое искреннее внимание к ним и расположение и радость от их прихода. Ну вот, это мы говорим о свойстве посвящать себя нуждам и жизни родителей. Очень богатое и сильное свойство, которое богато чем? Что при таком воспитании детей душевное ребенка свободно развивается и в своих проявлениях имеет очень богатый спектр самых различных возможностей порадовать родителя, послужить ему, поучаствовать в нем.

С появлением отца в доме все совершается дальше до самого отбоя, до самого сна, все вокруг него, от него, от его желаний и благословений, от его просьб, потому так устраивает жизнь семьи мама. Либо если есть какие-то вечерние еще сугубые занятия, которые должны быть проделаны там, домашние ли задания сделаны, или еще какие-то дела по дому у разного возраста детей, то сначала исполнив вот этот обычай встречи отца, потом вместе ужина, совместного ужина, дальше уже после ужина отец благословляет каждого из них идти выполнять свои дела по дому, и тогда дети расходятся по своим углам, чтобы исполнить все, что еще осталось у них до вечера. И потом все вновь собираются на общую молитву. И вот это собирание на общую молитву – это тоже дело матери, мать собирает к отцу ‒ вместе с папой помолимся, папа будет молиться, мы вместе с ним. Такая забота матери исходит из ее супружеского свойства и продолжается в свойстве материнском – счастье матери в добродетелях и заветах отца, возрастающих в их детях. Счастье матери – в добродетелях и заветах отца, возрастающих в детях. Так себя чувствует мать по отношению к отцу.

Удивительно, чем откликается при этом отец. Свойство или восприятие детей отца: мне приятны дети, когда я вижу в них твою, жены, любовь ко мне. Мне приятны дети, когда я вижу в них твою, жены, любовь ко мне. При этом если мы вслушаемся еще в одно свойство матери: радость матери в рождении и воспитании детей отцу. Не для себя родила она детей, а для отца.

В то же время есть со стороны отца, благодарного своей жене, матери его детей, есть особые минуты и часы общения со своими детьми, в которых он наставляет их заботу к матери. Береги маму. Другому ребенку отец может сказать: За здоровье матери ты в ответе. Третьему может сказать: Смотри, чтобы мама не перетрудилась, ты должен подхватить все ее труды и заботы, где она уже на пределе, не допускай перетружения мамы. Один из вопросов, радостных вопросов отца может быть ко всем детям: Дети, а как вы сегодня слушались маму, кто сегодня слушался маму, а кто маму огорчил? Почему ты это так сделал? А ты попросил прощения, а ты исправился, а ты сделал то, чего не сделав, огорчил ее? Иди делай, и чтобы до сна все было сделано, чтобы мы все легли счастливые и радостные, мама должна быть счастлива от того, что у нее есть ты, есть дети, есть мы все у нее, мы же все у нее.

Поэтому одно дело наставить детей в заботу к матери отцу, другое дело – это еще и научить детей выполнять эту заботу, поэтому отец не только сам исполняет все просьбы матери по дому, особенно касающиеся мужской заботы, мужских дел в доме и в хозяйстве, но и всех сыновей в это ставит, в этом воспитывает и в этом чествует. Огорчается отец и очень сердится и строг бывает к тому из детей своих, которые не выполняют каких-либо поручений матери. Одновременное проявление сразу трех чувств: огорчения, строгости и непременной необходимости поправить положение – все вместе составляют ту удивительную гамму отцовского отношения к провинившемуся ребенку, в которой дитя имеет и силы от отца, и нужный импульс для того, чтобы все поправить и в конечном итоге закрепление. И в таком случае дети слышат, как отцу они приятны и доставляют ему радость, потому что в отце есть восприятие детей – такое свойство, как дети, богатство и благословение Божие мне, отцу, они доверены Богом ради Царствия Небесного. Дети – богатство и благословение Божие, мне, отцу они доверены Богом ради Царствия Небесного. Отсюда лад в семье, лад между детьми и матерью, лад между детьми и самим отцом, лад между детьми и обоими родителями, родителями со всеми детьми является центральным попечением отца. В это он привлекает участие Божие, в это он ищет и спрашивает участие благодати в доме, об этом он печется сам, проявляя всякую любовь и заботу о матери через детей и вместе с матерью о самих детях, тем самым побуждая в них и живую благодарность и жизненный отклик на лад единения в доме.

И естественно вот свойство отцовское так же как материнское – пребывание отца с детьми в семейном единомыслии, единодушии и единогласии, становится самою глубокою причиною такого лада, мира в доме. И тогда в этом ладе все события и дела, которые благословляет отец и значительная часть которых являются как раз заботой и попечением о матери, исполнения ее различных поручений по дому, ибо мать чаще и дольше остается с детьми в доме – оно-то и составляет собственно уклад семейной жизни. Вот, основное, что можно сказать о причинах такого удивительного свойства, как посвящение себя нуждам и жизни родителей, сыновнее свойство. Какие вопросы?

Вопрос: Батюшка, сейчас есть такие семьи, в которых вот так вот происходит?

(Студенты рассказывают о своих семьях,  в которых есть подобное)

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну это происходит по их естественному просто отношению с папой, да, не по причине того, что мама так их еще усиливает в этом, т. е. конечно богатство будет именно когда еще и мама будет это усиливать, потому что в чем тут особенность? Одно дело – личные отношения к папе, да, собственно любовь, но совсем иное – когда еще и прибавляется к этому мамина забота о папе. И дети слышат эту заботу и через то они, угождая маме или же вливаясь в ее, мамину любовь к отцу, сливаются с нею своею любовью, и тогда появляется то самое единение семьи, о котором Господь молился Отцу Своему Небесному: Отче, да будут в Нас едино, те, которых Ты Мне дал.

Ну вот, одним из таких естественных следствий такой заботы о родителях является еще и забота детей между собою, потому что привычно иметь попечение о папе через маму или же иметь попечение о маме от благословения папы, тогда они легко приемлют еще и это почитание и попечение младшие о старших братьях. Поразительно – в малых народах сугубое отношение к старшим братьям и сестрам естественно живет в семьях, и поэтому настолько серьезно чтут младшие старших своих братьев и сестер, это опять тоже делается с подачи родительской, вот да, поэтому даже вот существует специальное обращение, формы обращения к старшим братьям, в которых по-другому просто отнестись нельзя, так же как например, во многих семьях дети обращаются к родителям на «Вы», так же и младшие значит дети к старшим братьям обращаются с приставкой, что это старший брат или старшая сестра. Ну вот, например, у нас на бурятском языке по отношению ко мне младшие сестры говорят : «Толя ага», т. е. Толя старший брат. Там в другой семье – там Сесегма – Светлана, Сесегма ага, т. е. Сесегма – старшая сестра. И без этого «ага», что она старшая, без этого особого почтения и выделения ее как старшей имя не произносится младшими. Ну и коль такая приставка в слове есть, она же выражает отношения как к старшему, и поэтому оно закрепляется не просто в имени, а прежде всего в самом отношении как к старшему. Слово старший – закон, непослушание старшему невозможно. Соответственно тогда со стороны старшего воспитывается о младших забота и почитание и попечение младших. И неудивительно отсюда – этот обычай, что старшие братья и сестры – они пожизненно заботятся о младших, о их вхождении в жизнь, о их устроении в жизнь. Я могу сказать о своей маме, которая была старшей среди трех детей – вот мама и двое моих дядей. И вот мама всю свою жизнь посвятила на то, чтобы их выпестовать – она старше была их на три года среднего, и тогда на пять лет самого младшего – она их выпестовала. Она всю себя отдала для того, чтобы они вошли в жизнь, значит, во-первых, она младшего отправила аж в Ленинград тогда – из Улан-Удэ в Ленинград чтобы он учился в театральном институте на режиссера театрального, и обеспечивала все ему пропитание, там в общем-то деньгами поддерживала все. А среднего своего брата она устроила здесь, в городе, тоже опять же сначала в институт, вернее, сначала в училище, потом в техникум и прямо настояла на том, чтобы они учились. Сама же она обеспечивала их тыл, потому что родителей уже не было, они были сиротами. Она все сделала для них. Поэтому конечно, они были до последнего момента, до самой ее смерти они были очень благодарны ей, очень любили ее, чтили ее, хотя она была совсем простым человеком, необразованная, не закончившая никаких институтов, не имеющая никаких дипломов, т. е. казалось бы вроде бы общественно невысокий человек. Они очень высокие должности в итоге заняли в Бурятии, а тем не менее их вот такое братское попечение о ней и почитание ее было просто удивительное.

Ну вот, это я наблюдал в дагестанских семьях, например, семья Антония Аманатовича – там вот тоже удивительно выражено. Это видно и по нему, о том, как он как сын, пекся сначала о своем отце, пока он не умер, сейчас о своей маме, которая уже совсем старенькая, и он о ней имеет попечение, потому что средний умер брат его, а младший где-то далеко в Америке. Но его вот попечение удивительное конечно о своих родителях. Но еще более удивительное у него попечение о своих детях, о каждом своем ребенке как отец, а дальше теперь о своих внуках – это просто дивно, как он с ними здесь пребывая, по телефону беседует, так уж когда он приезжает к ним, там вообще домашний уют, лад сразу же возникает из его такой душевной щедрости и попечительности отцовской. Понятно, что тогда дети в этом случае любят его и в любви своей очень деятельны, т. е. значит как раз заботятся о нем тоже и попечительны о нем.

Ну вот, дай-то Бог нам такими восстановиться, возродиться и иметь таковых детей. С Богом.

 

Занятие шестое

22.11.11 

 

Сегодня у нас 22 ноября, практическая педагогика, шестое занятие. Ну вот, сейчас посвятив все предыдущие занятия пяти свойствам сыновства и воспитанию их в семье, понятно, что кроме семьи больше нигде эти свойства воспитать невозможно, ибо сына как сына и дочь чувствуют и знают только родители, значит отец и мать. Поэтому именно в согласии с свойствами родительскими идет и развитие свойств сыновства, хотя при этом мы с вами знаем, что изначально Господь, вложив в строй души человека призвания любви, даровал и им уже и образ, и силу. Умножение же этого образа и силы происходит из поколения в поколение благодаря примеру старших сыновей, благодаря действию, правдивому действию родителей в их как раз свойствах родительских, и благодаря собственной потребности к уподоблению, т. е. к развитию этих начальных дарований, начального образа Божьего, который есть у ребенка, и всякий ребенок, желая уподобиться лучшему в своем роду, лучшему в своем народе, лучшему в своем сословии, лучшему в своей Церкви, лучшему в Церкви или в общине или вообще в Церкви мировой – вот эта внутренняя потребность, которая выливается вот в такие, такое внимание к внешним примерам, в действительности присутствует еще как несознаваемая потребность развития, т. е. несознаваемая потребность следовать примеру, впечатляться, напечатляться примерам, искать этот пример превосходный, т. е. превосходящий самого ребенка, поэтому есть ресурс внутреннего научения у самого ребенка, и мы знаем, что даже если родители совсем никакие в своих родительских свойствах и даже противные им, т. е. есть жестокие, холодные, равнодушные и прочие родители – тем не менее сыновство в младенчестве проявляется у всех детей. Оно может не получить поддержку, оно может не получить своего участия со стороны родителей, оно от этого может начать затормаживаться, замораживаться, получать задержку в развитии, тем не менее оно достаточно активно и деятельно со своей стороны, и поэтому даже там, где бывает, что по каким-то обстоятельствам происходит разлука с родителями, то в конечном итоге повзрослевший сын или дочь неожиданно переживает потребность разыскать родителей, где-то в возрасте особенно 18-24 лет эта потребность бывает очень сильной. Если мы вспомним возрастную педагогику, в которой мы знаем, что порядок следования за родителями, которые и порядок развития, который установлен до 12 лет, после 12 лет продолжается в зеркальной последовательности, и поэтому то, что развивалось и напечатлевалось с 10 до 12, потом развивается как самостоятельный поступок с 12 до 14, и тогда получается, что возраст с 18 до 24 лет – это повторение предыдущего возраста от 5 до рождения, до утробного развития. И как раз младенчество получается, выходит в активное проявление в возрасте 18-24, а так как в младенчестве именно сыновство было очень ярким и живым, то поразительная вещь в этом возрасте 18-24 дети казалось бы прожившие жизнь без родителей, вне родителей или сегодня например, очень много случаев, когда сыновья прожили без отца, потому что родители развелись, и мать категорически запрещала какие-то отношения и связи с отцом, или же если они разрешались, то очень редко, и в конечном итоге до 18 лет парень практически не знал отца, да и особо-то и не стремился к нему. И вдруг в этом периоде по-разному у всех юношей бывает по-разному, начинает искать отца и потребность искать в конечном итоге выливается в конкретные поступки – он все оставляет и буквально как дело своей жизни посвящает этим розыскам отца и его находит. Найдя, бывает очень счастлив, при этом его вовсе не интересует, какое звание занимает или какое положение занимает отец в обществе, каков он по характеру – хорош или плох, ему радостно и счастливо от того, что он нашел отца. Даже в тех случаях, когда встреча с отцом бывает очень такой холодной, как бы остужающей, тем не менее все равно сама потребность не скоро пройдет – потребность отца и быть с отцом не скоро пройдет у юноши. Таков ресурс сыновства, таков ресурс внутренней тяги и желания быть с родителями своими сыном, дочерью.

Ну вот, сегодня пойдем теперь дальше смотреть, как же происходит развитие остальных черт и свойств характера, ибо сыновство – это нравственная черта характера или нравственный уровень глубины человека. Среди восьми уровней глубины глубже нравственного лежит духовный уровень. Это тот уровень, где начинаются отношения с Богом, побужденные и побуждаемые Святым Духом, благодатью Святаго Духа происходит и предузнавание, и приуготовление ребенка к затем к призыванию. Опыт сегодняшней жизни показывает, что призывающая благодать, которая обращает человека в личном отношении к Богу – она приходит к нему уже в более таком, старшем возрасте, практически у большинства, отчасти у какой-то очень малой части, но все-таки есть в юношеском возрасте, а у большей части людей нашего времени – это уже возраст ближе к 30 и даже далеко за 30, во всяком случае из нынешних верующих людей пробудились в своей вере и повернулись к церковной жизни очень много людей в возрасте 40-50, даже 60 и 70 лет. Значит, действие призывающей благодати сказалось на них вот так поздно. Значит, во все предыдущее время, тем более вот в детстве, если мы говорим сейчас о педагогике, то благодать Святаго Духа действует в детях, как предуставляющая, т. е. приуготавливающая таинственно, невидимо для самих и несознаваемо для самих детей, да и для взрослых тоже.

Чтобы дальше различать что есть что, нам надо сейчас различить религиозное чувство и собственно веру. Правда, сегодня принято верою называть и то, и другое, но если мы все-таки обратимся к посланиям апостола Павла, то увидим, что во всех своих посланиях апостол Павел говорит не просто о религиозном чувстве, которое присуще всем народам, а о том религиозном обращении к Богу, которое обращает именно ко Христу и которое происходит по причине действия Святаго Духа. Мы видим, что во всех других народах, которые имеют в качестве бога своего иных богов, чем Христа, разумеем, что значит, соответственно их обращение к их богу произошло не по причине Святаго Духа, ибо Дух Святый не может обратить людей ни к Кришне, ни к Вишну, ни к Будде, ни тем более к различным языческим богам и богиням, которые на самом деле суть бесы. Ясное дело, что если народ имеет религиозное чувство и в этом религиозном чувстве находит себе бога, а этим богом является не Христос, то соответственно, это религиозное чувство побуждается и открывается в них вовсе не Святым Духом.

Там же, где действует Сам Святой Дух, там непременно пробуждается религиозное чувство по отношению именно ко Христу, ибо никого другого, кроме как Христа, как Бога и Отца Небесного как Бога Дух Святый не знает. Более того Он-то как раз и знает бесов, как не богов, как тварей, как тварных ангелов, которые отпали от Бога и теперь враждуют с Богом. И если Дух Святый знает об этом, то конечно же, в религиозном чувстве, открываемом им, т. е. значит в вере, про которую собственно говорит и апостол Павел, человек явственно или же поначалу может быть интуитивно так приблизительно, но предчувствует и чувствует иные духовные существа, иное или иность против Бога. Поэтому люди в большинстве своем – вот верующие, встречаясь с различными другими народами, когда они начинают говорить о своих богах или же зовут его в свои культы, человек, пробужденный Духом Божиим – он внутренне интуитивно чувствует невозможность своего войти в их религиозные действия, духом слышит отвратность того, в чем живут люди в своих религиозных отправлениях. Таков отзвук или отклик как раз благодати Духа Святаго, по которому собственно пробуждается вера.

Вопрос: А у католиков там, у них тоже там?

Протоиерей Анатолий Гармаев: И теперь другой момент – это иные конфессии, да, где тоже это конфессии именно христианского содержания, и обращающие действительно ко Христу, но при этом исповедующие Христа таким укладом жизни, который отличается от уклада православного. Что значит иной уклад? Если под укладом мы имеем в виду с вами как раз отношения любви к Богу и в связи с этим отношения любви друг ко другу, заповеданные именно Богом и благословляемые соответственно Богом, то встречаясь с иными конфессиями, мы видим, что их уклад, т. е. внешние действия отношений с Богом отличаются от православных. Это означает, что либо, что любовь к Богу может проявляться самым разным образом, и Дух Святый может научать вот разные народы этим трем различным способам любви к Богу, ну в частности, православному, католическому и протестантскому. Но если обратиться к протестантизму, то мы вдруг там обнаружим множество самых различных разветвлений протестантских, то получится, что будто бы Святых Дух научает как раз этом разнообразию действий любви к Богу, которые каким-то образом почему-то избранно даются протестантам, менее даются католикам и совсем очень узко и скудно даются православным, потому что у православных как раз порядок и характер отношений с Богом достаточно ну строг, прост и единообразен по сравнению с тем, что мы видим в протестантских культах. Ну вот, чисто разумно мы можем сказать, что здесь какой-то абсурд, значит, это не действием Святаго Духа дается это множественное разнообразие. А каким же тогда действием дается это разнообразие? Скорей всего это действием человеческим, поэтому когда человек в свое исповедание Христа вносит свое человеческое, а сам человек достаточно сложно устроен, более того, чем более периферийно человек живет, т. е. периферийно в своей душе живет, тем более на периферии обнаруживается и открывается множественность вообще действований человека, человек становится сложным, разнообразным, многообразным в своих проявлениях, движениях характера. И чем ближе он к сердцевине своей сути, т. е. чем ближе он к своему человеческому нравственному «я», тем он проще, и самые такие глубокие в нравственном исполнении это в том же исполнении своего сыновства или родительства – они и просты, и искренни, и правдивы, правдивость – значит, соответствуют тому образу, который вложен Богом как раз в эти призвания любви в людях.

Ну и когда мы говорим о духовном уровне, то конечно же, коли он является самою глубиною человеческого «я», то соответственно он еще более прост, чем даже нравственное существование человека. Ну а отсюда, ну чисто разумно мы можем сказать, что из всех трех религиозных исповеданий Христа наиболее простым и цельным что ли является как раз православие. И очевидно, что люди именно в православии идут от самой своей глубины, и соответственно тогда, эта суть ближе всего к Богу. Католики уже каким-то более периферийным, средне-периферийным составом себя исповедуют Христа, по их поступкам, вернее по их произведениям уклада, потому, в какие движения и действия уклада выливается их церковный уклад, мы видим, что это больше душевность, т. е. душевным уровнем подхватывает католик свое отношение к Богу, узнавание Христа, и через душевное его исповедует, даже не через нравственное. И тогда неудивительно, что у католика коль нравственный уровень глубже, чем деятельный и душевный, а религиозное чувство лежит как раз у него у душевном, и это видно по тому, как какие душевные песнопения религиозные созданы в католичестве, какую душевную чувственность имеют их иконы. И при этом так как и иконы и песнопения – это уже прикладной уровень, а исполненный душевность, он оказывается совсем не похожим и даже противным православному характеру. При этом нравственный уровень, образующий их семью, оказываясь по отношению к религиозному более глубоким уровнем, для душевного религиозного чувства оказывается внутреннею поддержкою и силою, поэтому там, где крепкие устои семьи, то и уже из своего семейного устроения родители и семья, и разное поколение этой семьи и рода хранят свою душевную религиозность, там собственно говоря, религиозность остается у католиков, т. е. оказывается эта душевная религиозность как более внешнее проявление – она хранима и исполняема как раз жизненными призваниями, ‒ призваниями родительства, гражданства, в конечном итоге взрослеющего и самосознающего себя сыновства, т. е. не Духом Божиим хранима их религиозность, а нравственным началом самих людей, потому что религиозность сама лежит в душевном плане.

Протестантизм возник из-за того, что появился протест против такого католического способа или католического уклада, при этом этот протест возник в умах людей, и соответственно, это тогда содержательный уровень, лежащий еще более, через уровень еще более внешне в человеке, и неудивительно, что протестанты – они противопоставили католикам содержательные принципы христианства. Будучи людьми прежде всего содержательными и умными, стали восстанавливать апостольское предание, объявив католиков или обвинив католиков в искажении апостольского предания, и пошли к этому апостольскому преданию не духовным своим вниманием и духовною потребностью, как глубиною, которая принадлежит больше Православию, а пошли содержательным своим, содержательною ревностью. И поэтому начались талантливейшие умные изыскания всех обычаев и преданий древней Церкви, прочитывание их уже в некотором роде рациональным умом и противопоставлением в очень серьезных таких апологетических спорах, противопоставлением этих обычаев католикам и обвинением католиков в том, что они исказили, изменили предания Церкви. И ради того, чтобы это предание Церкви было бы в итоге восстановлено, они его извлекли из древних описаний, умом схватили, объяли, углубились содержательно, по смыслам опять же рациональным умом или же содержательно, и от содержательного уровня начали устраивать весь уклад своей жизни. отсюда и нечувствие духовных отношений с Богом и во Святом Духе, отсюда обращение ко Святому Духу и опора на Святой Дух рационально, от ума и создание таких культов, где фактически вера стала явлением умным, и при этом весь уклад ограничился одним только верованием во Христа и особенно во Святаго Духа, коль Духа Святаго они извлекли из Евангелия со знания, что Духа Святаго пошлет Господь, и Дух Святый будет совершать и исполнять жизнь Церкви на земле, то отношения к Духу Святому и вера во Святаго Духа и вера в то, что мы христиане – она и составляет собственно говоря, основу религиозной правды, не подозревая того, что содержательно воспринятое учение о Святом Духе и рационально, может быть даже и разумно, рационально-разумная вера от знаний во Христа, вовсе не является той верою, которую открывает человеку Сам Святой Дух. Ну и в результате, коль содержательный уровень начал, восторжествовав в протестантизме, то соответственно и разнообразие вот исповедания различных содержаний Евангелия, начало активно размножаться в протестантском народе, и поэтому протестантизм – это множество самых разных течений, ветвей, которые опираются на те или иные содержательные фразы евангельского слова, и фактически уходят от глубины, от простой глубины самих себя в людях и соответственно, уходят собственно от Самого Святаго Духа, но не сообщаясь со Святым Духом, не знают тогда подлинно Самого Христа. Неудивительно, что в итоге протестантизм вышел на ту грань, где непонятно – где еще протестантизм, а где уже другая секта, где уже секты, потому что границы между сектами и протестантами начали размываться. Ну ведущие такие крупномасштабные секты всего мира причисляются тоже к протестантизму или себя причисляют к протестантизму, и протестанты их тоже полагают, что они ветви их же протестантизма.

Значит, что нам надо сейчас для практической педагогики из всего этого извлечь? Ну первое – что религиозное чувство, которое присуще всем остальным народам, и которое не обращает ко Христу, а обращает к разным иным богам, есть чувство человеческое. Соответственно, эти народы не знают духовного уровня. Человек в этих народах не восьмиуровневый, он семиуровневый, его самою глубиною его существования бытия, является нравственный, ибо религиозное чувство принадлежит тоже нравственному уровню и пребывает в нравственном характере человека как остаток веры Адама и Евы. По изгнании из рая закрылись отношения, прямые отношения с Богом, и в народе осталась только лишь некоторая память этих отношений с Богом, жизненность этих отношений и эта память, которая достаточно жизненна – она и составила религиозное чувство во всех народах. Неудивительно, что таковым народом был уже и народ Израиля в том числе, и поэтому всякий раз когда Бог Своим попечением сугубо не окормлял народ, т. е. народ по тем или иным причинам отлагался от Него, или например, Моисей взошел на гору и оставил свой народ один на один с самим собою, то по возвращении обнаружил, что народ уже вылил золотого тельца и поклоняется ему, т. е. пока был Моисей с ними, народ шел за тем Богом, Которого знал и слышал Моисей. Но как только Моисей, который действительно слышал в праведности своей Бога, потому что был руководим Святым Духом, как только он отошел от них, они, оставшись со своим религиозным чувством, не имея руководства Святаго Духа лично, тем не менее имея потребность в Боге, нашли Богом языческого бога, т. е. бога, которого исповедали окружающие народы. Но сознавая себя народом, более приближенным к Богу, в отличие от этих языческих народов стали поклоняться не простым камням и деревьям изваянным там в разные фигуры, а непременно в золотого тельца, в золотое изваяние. И как некое такое возвышенное свое или превосходное свое существование, свое божество вылили в золоте, а не в простых камнях и металле, как это было у окружающих народов.

Поэтому там, только там, где Дух Святый начинает сохранять и приуготавливать, а потом призывать человека, собственно там и происходит зачин веры, потом его приуготовление, и в конечном итоге проявление этой веры, как живого и активного обращения ко Христу, а тогда соответственно живой потребности самой Церкви со всеми ее церковными установлениями, т. е. церковным способом исповедания своей любви к Христу и к Духу Святому. Ясное дело, что этот уклад церковной жизни тоже не от людей же утверждается, Дух Святый Сам наставляет и научает тем действиям, в которых Он готов присутствовать с людьми вместе, и если человек, следуя наставлениям Святаго Духа, исполняет эти наставления, то Дух Святый пребывает с ним. Точно так же как иногда родитель, отец говорит сыну: ты хочешь быть со мною? ‒ пойдем тогда колоть дрова, там я буду с тобою, и ты будешь со мною. А сын говорит: нет, папа, давай я поиграю, а ты побудь со мною. ‒ Нет, говорит папа, я уже совсем взрослый, я не могу играть в твою игрушку, тем более, что сейчас нам надо наколоть дрова, ‒ а сын остается играться в игрушки. В итоге сын остается без папы. Подобным же образом и всяк человек, который не соглашается исповедовать Христа и отношения со Святым Духом по речениям Святаго Духа и по научениям и наставлениям Святаго Духа, остается без общения с Ним. И вот на сегодняшний день мы с вами как раз и видим эти процессы, которые происходят в современной Церкви, где собственно речениями Святаго Духа являются как раз прежде всего Псалтирь – вот ну для нас сугубо сохраненная и в Богослужении, и в практике нашей церковной жизни, сохраненная именно этою внутреннею потребностью Святаго Духа. И в то же время мы видим, как в церквах и в жизни людей верующих Псалтирь как раз уходит из жизни, сначала просто сокращается, потом вообще отрезается и в конечном итоге исчезает из жизни человека. Остается только одно Евангелие, но тогда прибегает человек к Евангелию уже, получается, не нраучаемый, не наставляемый Святым Духом, потому что Псалтирь, в которой он бы мог с Ним соединиться, она им отставлена. Но тогда Евангелие, пожалуйста – ты можешь к нему прибегать и разуметь Евангелие вполне по-человечески, как это делают католики, тем более как это делают особенно протестанты и тем более как это делают вообще различные секты, например, баптисты – они вообще Евангелие знают просто наизусть с самого детства и легко применяют Евангелие к любым обстоятельствам жизни, причем знают, какое обстоятельство требует какой фразы Евангелия, какая фраза Евангелия освящает какие обстоятельства и ситуации жизни. и в таком рациональном приложении Евангелия ко всем событиям жизни они управляются Евангелием, но это уже управление от себя самих, это чисто по человеческим возможностям их рассудка, содержательного уровня.

Вопрос: Это разницы нет – что Псалтирь, что Евангелие, т. е. как ты сам от себя идешь?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, почему и сейчас православное чувство требует, чтобы Псалтирь была сохранена в своем церковнославянском звучании. Она в этом звучании ближе как раз к той глубине нравственного человеческого, в общение с которым легко входит Дух Святый. И поэтому церковнославянский дан как отображение этой глубины души человека, его нравственного пребывания. Равно как и древнегреческий, древнееврейский язык – тоже они как раз находятся в самых глубинах, соприкасаются самою глубиною речевой души человека. И когда человек оставляет церковнославянский язык, то он эту глубину свою оставляет, он подымается выше. Ну, если мы идем к переведенному, переведенной Псалтири, которая вообще переведена на язык современный, т. е. газетный язык, то конечно же, тогда мы подымаемся из глубины своего нравственного уровня, причем из самой глубины самого даже нравственного уровня, мы подымаемся сразу в какой уровень? В содержательный уровень, т. е. вон аж куда – совсем на периферию выходим. И на этом содержательном уровне мы начинаем озвучивать Псалтирь. Естественно, что она понятна – так мы все очень содержательные люди, нам Псалтирь тогда переведенная на содержательный язык, очень понятна, но в результате в ней исчезает, во-первых, тайна присутствия Святаго Духа, во-вторых таинственность нашего бытия при чтении этой Псалтири. Таинственность бытия – эта таинственность – это свойство самого человека, вот эта приближенность к тайне, посвященность ей, чувство таинственности собственного бытия при определенных действиях, в частности при чтении Псалтири на церковнославянском языке человек живет в этой своей таинственности, она сначала слабо выражена в людях, но тем не менее именно она ведет его держаться Псалтири церковнославянской. И чем дальше он ее читает, тем больше вот это чувство таинственности в нем развивается. А через это чувство таинственности он оказывается сопределен с тайною Святаго Духа, и Дух Святый тогда удобнее входит в то сообщение с человеком. И в результате с какого-то времени вот такого чтения Псалтири Дух Святый начинает уже явственно открывать содержание и значение этой Псалтири, при этом это не рациональное содержание, это содержание нравственно-духовное, т. е. оно происходит в нравственном бытии человека, но в той глубине нравственного, которое сопредельно духовному, и более того, даже которое побуждается и пробуждается уже Святым Духом, уже благодатью. И этою благодатью затем оживляется в движении слов Псалтири. И тогда это уже слово – невозможно его даже собственно перевести. Слово Псалтири, переживаемое по действию Духа Святаго перевести на рациональный язык и вывести его на содержательный уровень невозможно, потому что ты сразу потеряешь и саму таинственность, и саму тайну, т. е. присутствие Святаго Духа, да и это и человеку и не придет это даже в движение, в желание так сделать. Ибо он в таинственности своей различает глубину своего бытия и простоту своего бытия, которую он получил на этом уровне, по сравнению с тем, куда ну окружающие предлагают ему всплыть, когда он должен вывести на содержательный уровень свое чтение Псалтири.

И  поэтому конечно же те вот сегодняшние какие-то движения в Церкви современной о том, чтобы вообще перевести всю Псалтирь на русский язык, вернее, она уже давно переведена, вообще перевести богослужение на русский язык, т. е. Псалтирь на русском языке чтобы в богослужениях звучало, чтобы вообще само богослужение на русский язык было переведено, на современный русский язык, то это фактически перевести человека в протестантскую периферию – вот о чем идет речь, видите.

Вопрос: Батюшка, как языки – они получается, сходны друг со другом, раз они касаются?

Протоиерей        Анатолий Гармаев: Конечно вот, поэтому-то и Семенцов и говорит, что когда мы идем в ту глубь нравственного, где рождается собственно слово и где в разных народах и происходит, пусть и разный язык, но все-таки из этой глубины, то оказывается, что на этой глубине ему близки к тому и первородному языку, который вообще был дан Адаму и Еве. И тогда это тот язык, который дан от Отца Небесного, при творении человека вложен Самим Господом Христом, Сыном Его как Творцом человека и всего видимого мира. И поэтому на глубинах эти три языка между собою созвучны в смыслах, в том глубинном бытии самого слова, которое переживается и которое невозможно вывести вообще в рациональное содержание. Вывод в рациональное содержание – это практически отрыв от той глубины и исчезновение того самого языка.

Вопрос: Батюшка, а у меня такой вот опыт был в Греции на богослужении: я ничего не понимала, даже сразу мне не понравилось, потому что звучание муллы какое-то. Потом я узнала, что наоборот мусульмане от греков восприняли такое звучание богослужения. Но там гораздо сильнее ощущается богослужение, воздействие богослужения на душу, чем вот на церковнославянском в России, т. е. такого я нигде не испытала, как там.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Вот это древнегреческий язык. Вернее, это даже обнаруживает сродность наших глубин, т. е. человек все-таки произошел от одного человеческого корня, и родословная человека – все-таки она идет от одних родителей, прародителей. Это просто обнаруживается, и это непременно есть в языке, и в том именно в том языке, который является особенно тем языком, который специально дан для отношений наших с Богом и дан кем? Опять же Самим же Богом. Это Дух Святый же дал нам церковнославянский язык, в Древней Греции тот язык, которым они совершают богослужения, который сроден им. По сути каждый народ имеет в своей национальности что ли имеет некоторую разность друг от друга, но все-таки разность прикорневую, т. е. есть прикорневая разность в народах, где произошло разделение между людьми на народы, это как раз при Вавилонском столпотворении – там вот исторически это так же произошло. Пять разных народов образовалось тогда. В Библии сказано, что это появилось пять разных языков. Но язык – это и есть народ. Соответственно, это произошло – один был народ, который начал строить Вавилонскую башню, а по причине того, что они от гордости это совершали, то Господь их вдруг развел. И это разведение Он вложил в эти народы какую-то разность между ними, и эта разность тут же отобразилась в языке. Но тем не менее тот древний язык, который тогда образовался – пять разных языков – он все-таки был корневой язык, в корнях он остался несущим в себе начатки единого корня. Ну правда, в конечном итоге когда славянским народам, несущим в себе этот язык прикорневой, был дан Кириллом и Мефодием еще и церковнославянский язык как сугубо богослужебный, то он отличается от этого прикорневого языка, он сроден ему, но он возвышает его, освящает и возвышает, т. е. это все-таки особый язык, данный именно Святым Духом. И поэтому конечно, отправление богослужений на этом особом языке с одной стороны постепенно, с годами приближает нас к прикорневому языку собственному, во-вторых всегда оставляет в возвышенности нашей от этого языка, и соответственно всегда сохраняет и оставляет нас в принадлежности уже не собственно своему национальному народу, не собственно своему народу в нации, а уже народу, который возвышенному. А этим возвышенным народом является народ Царства Небесного. И дальше конечно же вот ко Христу, к Отцу, вот все это возвышение. Это производит просто сам язык церковнославянский. Потерять конечно такое достояние – это будет просто трагедия, хотя видите вот сейчас по рациональному неразумию в Церкви очень активен голос за то, чтобы вот сделать богослужение доступным для всех, пойти за всеми, а все уже сегодня воспитаны и сформированы как народ рациональный, т. е. народ содержательный, а вовсе даже не нравственный, даже не деятельный. Сейчас деятельные силы человеков, людей потеряны, практически мы с вами не имеем той деятельной силы, какую имели там в XVI-XVII веке наши же предки, когда читаешь о том, что они могли делать в физическом труде, там в физических своих действиях, то очевидно, что мы такой силы, как в разовом ее исполнении, так и силы в долготе совершения того или иного труда – мы уже не имеем, т. е. настолько все расслаблено в человеке, потом, но зато мы имеем мощно развитый и сформированный содержательный уровень – наш интеллект. Понятное дело, что если идти за этим большинством, сугубо сформированного интеллектуального народа, т. е. самой интеллигенции, которая на самом деле потеряла все свои нравственные силы, потому и говорят иногда такое слово, как «гнилая интеллигенция», ее почему-то с этим эпитетом все время называют. Да потому что она потеряла силу нравственного поступка. И вместо нравственного поступка она теперь делает самые различные поступки как раз противные нравственному, т. е. гнилые поступки, приправленность ложью, эгоизмом, приправленность себялюбием, самоугодием, лестью, хитростью, лукавством всякого разного рода. Вот эта вся приправа – она сейчас естественно сопутствует всякому человеку, который называет себя интеллигентом, по факту является интеллигентом, т. е. человеком, которым раздут интеллект, ну это фактически все мы, кто закончили школу – 8-10 лет школьного образования – они как раз эту работу и производят. И если теперь последовать за этим большинством и перевести богослужение на язык, им доступный, то это фактически потерять уже окончательно все свои корни, а значит потерять каждому человеку всю возможную для него глубину.

Вопрос: Т. е. это уже не православие?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, и тогда это уже не православие, это уже откровенный протестантизм, причем по природе своей именно протестантизм, хотя продолжает называться православием. А по своему укладу, если обратить внимание на то, как этот протестантизм, вернее в какой уклад в итоге выливается этот протестантизм у православно называющих себя христиан, то мы обнаружим, что разница между протестантским образом жизни и так называемым православным, но по природе протестантским – разницы не будет, и мы вполне сходимся с ними всем порядком даже своей религиозной жизни.

Вопрос: Т. е. можно объединяться?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, можно объединяться, можно чувствовать друг друга братьями, потому что это действительно, мы настолько сродны, что мы просто узнаем друг друга и рады характеру и способу вообще религиозной жизни друг друга и более того, фактически живем одним характером.

Вопрос: Мы внутренне узнаем друг друга?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, к сожалению, узнаем внутренне, т. е. своим содержательным уровнем или своей потерею нравственного, т. е. у нас ничто не сопротивляется протестантскому образу жизни, мы уже все, что могло сопротивляться, все утратили.

Вопрос: Это какой образ жизни?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Какой образ жизни? ну съезди на Запад – посмотришь. Это вообще всякая снисходительность ко греху, снисходительность и толерантность, т. е. снисходительность ко всяким страстям, потом разнообразие периферийной жизни, т. е. многообразие периферийной жизни, поэтому зайди в любой магазин – ты увидишь, как живет протестант, особенно эти крупные супермаркеты. Вот супермаркет – это прямое отражение протестантского многообразия жизни. Протестант так живет, и он счастлив, когда есть такое разнообразие. А потом второе – это зайди сейчас в интернет – ты там увидишь еще большее многообразие жизни, больше, чем сам супермаркет. Так живет протестант, он вполне этим довольствуется, это его произведение, это его творение, это его уклад жизни.

Вопрос: А как живут православные?

Протоиерей Анатолий Гармаев: А православные сейчас тоже так живут. Но если мы теперь пойдем к собственно православным людям, то мы увидим, что оказывается, православные по внутреннему нравственному чувству своему узнают грех и отвращаются от него. Есть внутреннее отвращение греха, есть внутреннее несогласие с грехом. Затем православный человек распознает в себе страсти и имеет по отношению к ним стремление высвобождения от них. Вот эта внутренняя потребность обрести свободу от страстей; протестант ищет обрести свободу в проявлении многообразия своей жизни, а православный человек ищет свободу от самих страстей, но тогда его жизнь во внешнем ее проявлении оказывается тогда тою простою, которую дает ему нравственная глубина. Нравственная глубина, в нравственной глубине чем глубже человек сам в себе в уровнях своих, тем он менее разнообразен в своей и менее многообразен в своей внешней жизни, т. е. он прост. И тогда та простота вот, которою жило основное крестьянство или христиане на Руси в XV-XVII веке, особенно XV век наверное или XVI век, когда практически это два века, когда труд Божий над своим народом, ну совершился в своей самой такой важной, в самих усилиях вот Божьих по отношению к народу. Сначала Господь призвал этот народ, россов призвал к Себе, потом Он его выпестовывал в этих междоусобицах, потом начал его истрезвлять татаро-монгольским игом, Он ведь его истрезвлял из страстей, т. е. извлекал из страстей, Он его извлекал в его свободе обращения к Матери Божией, как Заступнице человека. И на то, чтобы в итоге вырастить Свой народ, положил на это целых 3-4 столетия. Господь так трудился над народом. И все, кто не захотели быть с Богом – они погибали в этих разных татарских делах, татаро-монгольских бедствиях. А все, кто имели возможность призвать Матерь Божью и получить от Нее помощь от искренности своего призвания – они оказывались собственно народом Божьим и выживали. И в конечном итоге число это так выжившего народа в России составило ту основу православного народа на Руси, конечно не весь стопроцентно народ таким был, но все-таки было в итоге выпестовано то необходимое число людей, которое составляет сердцевину народа Божьего, ради которых – сказано, да, ‒ Господь остальных всех покроет. Сохранишь ли Ты народ Свой ради пятидесяти? ‒ Сохраню. ‒ А ради сорока верных? ‒ Сохраню. ‒ Ради десяти верных? ‒ Сохраню. ‒ Дальше праведник побоялся задавать вопросы Богу, чтобы не получить в итоге ответ, что нет, не сохраню. Так вот, этот какой-то состав народа, ради которого Господь сказал, что сохраню этот народ до скончания века – он был создан, он был выпестован.

Ну а дальше уже вот задачею этого народа было как раз удержать православие, удержать своих предков, потомков своих в этой глубине человеческого пребывания, существования до скончания века. Ну вот, и этот процесс мы сейчас видим, что практически Господь теперь только лишь содействует человеку, ибо период выпестования завершился к XV веку, и далее уже Господь отпустил Свой народ уже на его самостоятельное исповедание Христа, ну и мы видим, что да, первые столетия этого исповедования были очень сильными во глубине крепкими, в верности своей Христу, слышащими, значит действия Святаго Духа и в согласии с Ним и Им и через него ищущие Христа и в конечном итоге Христом уже совершающие свою жизнь и весь уклад церковный, где уже не я, но Христос совершал сам уклад Церкви в его простоте. Самая такая вот, ну явственная простота – это вот все наши святые, которые жили отшельниками, период их отшельнического жительства. Сергий Радонежский когда ушел в леса один жил, преподобный Александр Свирский жил один, преподобный Серафим Саровский ушел, жил один – что это их туда увело? Глубина человеческого «я». Достигнув в нравственном своем той глубины нравственного, которая уже живет Духом Святым и только Его благодатью, собственно говоря и питается и больше ни в чем не нуждается – так только чуть-чуть что-то надо для поддержания всех остальных проявлений характера человека и чуть-чуть еще для поддержания тела – вот и все. А так в остальном-то все питание, вся сила – вся от Духа Святаго была. Ну и тогда оказывается, что человеку особо-то и ничего не надо – горсточка зерна на целую неделю. Каких-либо действований на содержательном уровне – да Евангелие и Псалтирь, что еще надо, и молитвы, которые усвоил. Оказывается, на содержательном уровне больше ничего не надо. Все остальное – уже пестрота, невкусно, неинтересно, все рассеивает, все приводит к оскудению жизненности. Жизненность в этой пестроте начинает оскудевать, исчезать. Жизненность тогда чего? Жизненность уровня нравственно-духовного, т. е. жизненность глубины – она начинает оскудевать. Поэтому естественно, что они не имели этого. Никто не захватил с собою никакую повесть, никакой роман, ни тем более книжечку с разгадками этих кроссвордов – никто не занимался этим. В прикладном – тоже никто ничем не занимался, никаких, хотя мы видим, что большинство из них были одареннейшими людьми в прикладном плане. Поразительно – вообще никакой потребности прикладного развлечения даже, хотя бы некоторого, ну просто отдыха некоторого – вот устал от молитвы преподобный Серафим Саровский, взял гитару, немножко побренчал, отдохнул, потом опять начал молиться – ну просто видите, мы даже смеемся, невозможно это, да. Да он и не имел этой потребности. Т. е. настолько оказывается, прикладной уровень был не задействован. Почему? А потому что жизненность была не в нем. Жизненность вся была в глубинах нравственного, где идет уже отношение с Духом Святым, и вот эти, и тогда уже Дух Святый задает уже духовный уровень. Духовный уровень же в человеке отсутствует, его нету как такового, он появляется только с вхождением Духа Святаго в жизнь человека – тогда появляется духовный уровень. А так нравственный уровень, глубины нравственного уровня, в которых человек начинает искать Бога остатком своего как раз религиозного чувства, остатком Адамового чувства, остатком Адамовой религиозности.

Тем более если мы посмотрим в деятельный уровень, то никто из них не начал там строить фабрику, завод, здание трехэтажное, ни один отшельник не построил себе келью, как это сегодня на Афоне там келлиоты понастроили себе суперсовременные там кельи. Ушел келлиот жить один на Афоне, и вдруг выстраивает себе келью трехэтажную, цокольный этаж и два этажа, проводит туда электричество, кондиционер и все необходимое, правда, живет один, но в такой роскошной келье. Но преподобный Александр Свирский – у него даже в голову это не могло прийти, правда. Представьте себе – Сергий Радонежский начал бы такое. Т. е. значит не задействован даже деятельный уровень, видите, он только присутствует в виде какого момента? Да, на деятельном уровне кстати, идет момент отдохновения, деятельный остался, но в качестве некоторого обеспечения своего тела – это маленький огородик, почти все имели при себе, и некоторое обеспечение своего крова – преподобный Сергий построил себе дом, ну избушку. И строил там своим собратьям тоже их кельи там деревянные избушки, ну церковь построили – вот только где был применен деятельный и прикладной уровень – все. Но когда все это было сделано – дальше деятельный уровень, ну отчасти еще немножко в ремесле присутствовал там, и то ради того, чтобы одежду свою подлатать, или же заново новую сшить, обувь какую-то там изготовить, какие-то простые орудия труда изготовить – вот все.

Что же тогда оставалось? Оставался нравственный уровень. Правда, не в жизненных призваниях опять же, все жизненные призвания были отставлены. Гражданство отставлено, потому что все гражданство живет в мире сем, захвачено ценностями мира сего. Супружество было отставлено вообще, все, что побуждает плоть и поддерживает плоть в супружеских отношениях – это просто было невозможно на той глубине нравственного, на которой произошел призыв к такому отшельническому жительству. И потом дальше сыновство – вот с ним что произошло? Ну вот, и сыновство тоже оставило же своих родителей, т. е. значит, то жизненное призвание, которым родился каждый из подвижников – оно было тоже отложено, потому что когда пробуждается нравственное принадлежащее уже раю, то нравственное, которое было в Адаме и Еве, когда они были в раю, а они будучи изгнанными на землю, где уже собственно и началось, началась семья. В раю, кстати, семья была совсем иной, чем семья после рая, и хотя и говорится в учении о семье, что вот первая семья – это семья Адама и Евы. Но их семья и семья, после изгнания которая образовалась уже с рождением там Каина и Авеля – это совсем разные семьи. Ибо отношения между Адамом и Евой – это все-таки тот райский уровень, где нравственное мимо супружеский призваний собирало и соединяло их между собою. И причем это нравственное, которое было прежде всего погружено в отношения с Богом, и исполняя благословение Божие, они были вместе. И поэтому имея благодарность к Богу, они поэтому были вместе, как созданные друг для друга Богом же. И вот эту свою созданность от Бога они несли прежде всего и глубже всего, всех своих вот знаний друг друга. И это было все вне жизненных призваний, о которых мы сейчас говорим: супружества, родительства – всего этого еще у Адама и Евы не было. Это все появилось только лишь при изгнании их на землю. Поэтому и сказал апостол Павел, что в раю не женятся, ни выходят замуж, ни рождают детей. И райская вообще жизнь и существование человека – она даже в его жизненных путях исчезает как таковая, даже жизненный путь как таковой исчезает, потому что исчезает протяженность времени, в раю нет времени, в раю вечность. Это иное совсем бытие

Так вот, когда подвижник приходит это в глубину своего нравственного, он приходит как раз в эту глубину, где уже не нужна вот земная любовь, и все земные призвания тоже не нужны, он возвращается или восстанавливается в то Адама и Евы состояние райское, в котором он конечно же тогда внутренне, онтологически отчуждается от своего биологического или нравственного сыновства, вернее, земного сыновства. Оно нравственное – и то, и другое, но одно земное, а другое – райское. И вот, от этого земного сыновства подвижник отлагается, потому что но пришел в сыновство райское и чувствует себя так же, как чувствовали себя Адам и Ева друг с другом, но при этом они себя и друг друга, и себя друг с другом чувствовали через Бога и в Боге по причине того, что ходили в благословениях Божиих, буквально их животворно чувствуя эти благословения, имея от этого благословения Божьего и силу, и образ, животворные силу и образ. Вот в этом-то настроении конечно же подвижника, убежав из семьи и оставив своих родителей, вовсе не хочется к ним возвращаться.

Вопрос: Но преподобный Сергий – он же упокоил родителей, потом ушел.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Но по послушанию это так же, как и там разные варианты были, когда он должен был исполнить ветхозаветную заповедь Божию. Другие подвижники, которые иногда возвращались из монастыря, чтобы упокоить родителей, потом снова уходили. Но это было опять же послушанием Богу, а вовсе не изменением, не изменой своему нравственному достоянию, т. е. своему райскому сыновству – он не изменял ему. Он, оставаясь в своем райском сыновстве, исполнил долг сыновства гражданского, земного – вот и все, и то по благословению Божьему, а не от себя, потому что от себя у него ничего не двигалось в эту сторону, от себя уже не было тех земных движений к родителям, каковые есть сыновство земное. Но благословленный Богом, ну и кстати, это благословение Божье – оно его не очень много-то пережили, т. е. не очень много подвижников имело. Большинство подвижников как раз отложенные уже от этого земного сыновства, уже никогда к нему не возвращались. И Господь их не возвращал в это.

Когда же мы всматриваемся, где же и когда это было произведено, почему именно, то есть две причины: одна – это нужно было дать пример, ‒ подвижник, который станет в итоге примером для всего народа. И тогда этот нравственный пример земного сыновства в этом подвижнике поддерживался, вернее, осуществлялся, и потом этот пример поддерживал в нравственном сыновстве весь народ. А другая причина была связана с самим подвижником, где ему нужно было какие-то долги перед родителями отдать, и там они, если он их не отдает, то они начинают его тянуть, хотя он уже не в земном сыновстве пребывает, но при этом долги остаются при нем, и он вынужден это сделать. Он сам может этого даже не подозревать, знает об этом Господь, и поэтому Господь обстоятельствами, Промыслом Своим благословляет все-таки исполнить этот долг перед родителями. Ну, вот эти две в основном причины, которые в итоге возвращали подвижников к их родителям. А так-то большинство подвижников, уйдя от своего земного сыновства, уже к нему не возвращалось.

Вопрос: Если родители самих не отпускали по причине вот этой?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, и тогда Промысел Божий – это ведь тоже особая премудрость Божия, говорящая о том, что еще не готов. Т. е. что значит не готов, это значит, райское сыновство еще не выросло в ту меру, чтобы оторваться от земного сыновства в самом подвижнике. И поэтому пока он оставался в земном сыновстве, райское начинало возрастать, и тогда земное сыновство для него становилось все более мучительным. И в конечном итоге райское настолько уже оживотворило его, а земное оставалось при нем, как внешнее обстоятельство, что эта мучительность внешних обстоятельств уже становилась невыносимой, и тогда Господь его отпускал, но тогда он уже свободный в своем райском сыновстве уже, небесном сыновстве, шел счастливый, что он теперь может быть.

Вопрос: По благословению родителей?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну в том числе и по благословению родителей, хотя тоже мы знаем, что небесное сыновство не всегда имело это родительское благословение, более того даже, на примере самых подвижников первых веков мы видим, что там и быть не могло этого родительского благословения, когда родитель был там фараон язычник, или какой-нибудь языческий царь, верный причем своим языческим богам, а тут у него дочь вдруг сделалась христианкой – какое там благословение может быть? А она становилась великомученицей Варварой например. Т. е. небесное сыновство вовсе не обязательно спрашивает родительского благословения, это некоторая верига, которую к сожалению, вынужден будет нести до определенного вызревания этого небесного сыновства, т. е. вызревания нравственного подвижник. Вот отсюда надо исходить, видеть все это, что происходило и что происходит. Зачем нам все это надо? Когда мы сейчас обращаемся в религиозное развитие наших детей, то оказывается, все это распознание – где религиозное, а где собственно вера, где духовный уровень начинает быть, а где он еще прикровенно действует в душе ребенка – вот сказанное сегодняшнее знание конечно же необходимо, без него мы сейчас многое чего вообще не поймем, что делать и как быть.

Ну так как время наше сегодня уже истекло, то поэтому на этом сегодня завершим, завтра продолжим эту тему, уже непосредственно обращаясь к приуготовлению ребенка к призывающей благодати.

 

Занятие седьмое: Сопровождение ребенка и помощь ему в предустовлении

 08. 23.11.11 

 

Сегодня у нас 23 ноября, практическая педагогика, седьмое занятие. Ну прежде, чем мы перейдем к теме сегодняшнего, а тема как раз именно: «Сопровождение ребенка и помощь ему в предуставлении. Следуя апостольскому слову: Кого предуведе, того предустави, а кого предустави, потом призва. И поэтому момент призывания еще у детей впереди, значит, все то, что с ними происходит сейчас – это время предуставления преимущественно. Конечно, есть дети, которые уже с детства и с младенчества могут быть призванными такими, ну, особыми выдающимися детьми, были призваны в утробе – это Иоанн Предтеча, это преподобный Сергий Радонежский, о которых мы это подлинно знаем. Видимо, еще какое-то количество святых имели такую же призванность, поэтому периода предуставления там не нужно было для них. А другая часть и большая часть сегодняшних особенно людей – они призваны были уже во взрослом состоянии, поэтому получается, что весь период до этого призвания – это период предуставления. Ясно поэтому, сегодняшние дети – они находятся в этом как раз периоде, где личная вера еще не пробуждена, они не призваны, лично побужденные Богом в личном своем движении и отклике за Господом они еще не пошли, и поэтому в предуставлении они могут идти своим религиозным чувством, которое есть явление нравственного уровня.

Ну вот, прежде чем мы эту тему начнем сейчас разворачивать, в двух словах еще раз восстановим содержание предыдущей темы, в котором мы говорили о тема была не названа, но вышла в итоге в характеристику духовного человека и развитие духовного уровня в человеке. Мы перешли к этой теме, закончив работу с развитием, поддержкой свойств сыновства, а сыновство и его свойства – это нравственный уровень, затем была мысль о том, что при переходе от нравственного уровня к духовному мы должны преодолеть какую-то пропасть или же какое-то разделительное в человеке, например, гор альпийских, Анды или же горы кавказские, которые южную часть полушария отделяют от северной части полушария, и в результате горячие потоки воздуха с юга даже не могут проникнуть через эти горы – слишком они высоки, и поэтому северный человек не знает погоды южной, она до него не доходит. Подобным же образом душевный человек и нравственный человек и нравственный человек, пребывая в нравственном уровне, а тем более в душевном, которые тоже между собою великая разница – они не подозревают и не знают, что такое уровень духовный. И говорили о том, что семь уровней, включая нравственный – самый глубокий – это принадлежность самого человека, а вот духовный уровень появляется в человеке только тогда, когда Дух Святый уже призывает его и пробуждает его навстречу Церкви, в нем открывается вера – та самая вера, про которую говорит апостол Павел – вера православного человека. И в связи с этим мы посмотрели, какая разница между тогда верою и религиозным чувством, утвердились в том, что религиозное чувство свойственно всем народам, при этом оно поклоняется тому богу, которому поклоняются предки или же окружающий народ или же наиболее авторитетные лидеры, за которыми человек может пойти. И поэтому само религиозное чувство, как чувство нравственное, оно требует авторитета старших, больших себя, т. е. требует окружающих людей. Вера же, пробуждаемая Духом Святым – она может быть личной настолько, что даже идти, что человек, последовавший за Господом, будет оставаться верен Ему вопреки всем вокруг – и домашним, и ближайшему окружению родственников, и окружению вообще всего собрания людей вокруг него, даже когда все будут против Христа, он один все равно будет за Христом, потому что Христа ему открыл Сам Святой Дух. Это не его собственное отношение или обращение ко Господу.

Другое дело, что он действительно следует за этим откровением, которое дается Святым Духом, ибо откровение не от него, а от Духа Святаго, нет человека от Святаго Духа. А уже вот он настолько в предуставлении был готов к тому, чтобы последовать за Христом и пойти в Его православную Церковь, что он действительно это делает, хотя вокруг могут улюлюкать, смеяться, и даже требовать от него отказа, пытать, убивать, тем не менее он остается верен Христу. Такая приуготовленность человека возникает благодаря периоду предуставления, в течение которого человек живет, в лучшем случае религиозным чувством, но обращенным к православию, опирается на окружающих людей, но оказывается, не в этой опоре сила его, а сила в том, что в нем идет таинственным образом процесс предуставления, который совершается благодатью Святаго Духа. Сам человек об этом может не подозревать до момента призывания.

И наконец, сказали о христианах трех конфессий, о том, что фактически это был процесс некоего такого возвышения человека над деяниями Святаго Духа внутри него, когда он своим человеческим возвысился над Святым Духом и своему человеческому помыслу, а может быть и всеянному врагом помыслу поверил, и этим помыслом утверждаясь в этом помысле, а помысел сразу пришел в противоречие со всем православным предыдущим учением, что произошло например, у католиков, когда они объявили о «Филиокве», т. е. об исхождении Святаго Духа и от Сына тоже, и о непогрешимости папы – эти вот два помысла лежат в основе появления католического направления в христианстве. И человек поверил, ну сначала иерархия, конечно же, которая этот помысел уловили и за ним пошли – они поверили этому помыслу. И в результате они из своего нравственного религиозного тем более, способного быть обращенным к Духу Святому, восхитились до в свой содержательный уровень, который лежит далеко на поверхности души человеческой. И в силу этого потеряли прямую связь и отношения со Святым Духом. Еще более, вернее католики в душевный уровень перешли, пережили это в душевном плане, поэтому все дальнейшее их религиозное чувство и религиозное развитие все происходило в вере, осуществляющейся через душевный план – отсюда вся их вот одушевленность и в конечном итоге чувственность всего их: и богослужения, и всего культа, и всего католического исполнения и совершения православии, вплоть до тех святых, которые вот мистику «духовную» являли все-таки в душевном уровне, в экзальтациях, в разгорячениях крови и в плотяной, в оплотянивании своей религиозной жизни. Ну и тогда воспротивившись этому, протестанты пошли в сторону восстановления все-таки древней правды христианской, ну к сожалению, пошли от протеста умного и в силу этого, зайдя в содержательный уровень, там же и остались. И вся протестантская вера – это практически вера рассудка и вера в букву закона, в букву учения, в букву Евангелия. Но тогда потеря веры в Самого Святаго Духа, хотя они о Святом Духе как раз вроде бы очень много говорят, но это все содержательное о Святом Духе говорение. Там же, где они входят в отношения со святым Духом – там оказывается, начинается подмена, и духи иные вступают в контакт с ними, и в результате они переживают самые различные мистические вообще недуховные явления. Ну и вплоть до такого очень развитого рационального протестантизма, который стал очень много разветвляться, размножаться, множество всяких разных движений и течений рациональных появилось в протестантизме, содержательно-рациональных и продолжает до сих пор это число умножаться.

Ну вот, если мы с вами как сейчас входящие  в православную Церковь, обращаемся к в церкви именно больше через книги, через интеллект, через свое содержательное знание православия, а признаком этого является непризнание Псалтири и нежелание ее, и неследование за нею, Псалтирь не становится учителем поступка, учителем наших отношений с Богом, более того, становится некоей тяжестью, отягощением, вообще отсекается в конечном итоге из службы, из личной жизни, богослужения сегодня нередко сейчас встретить приходы, где в службе Псалтирь вообще отсечена, ее просто там нет. От Псалтири остались только отдельные фразы, хорошо еще, если произносятся прокимны, воскресные или же великие, ну и в них даже тоже идет усекновение. Т. е. человек рационального следования за содержанием, начинает тяготиться духовными явлениями, в частности Псалтирью и многими стихирами, поэтому и сокращается служба, удаляются, убираются наиболее глубокие или же пространные стихиры богословского характера.

Ну и тогда в противовес этому мы говорили как раз о том, что как раз в православии подвижничество – это не восхищение в поверхностные уровни, в периферийные уровни, да, человеческие, а наоборот, углубление к нравственному уровню, а от него затем уже по вхождению Духа Божьего в сообщение с человеком уже обретение духовного уровня, но при этом мы должны точно сейчас разуметь, уже переходя к сегодняшней теме, что духовный уровень – он не человеческий уровень и не от людей происходит. Там, где Дух Святый входит в сообщение с человеком, там где благодать Божья, благодать Святаго Духа начинает действовать в человеке, там собственно, начинает быть духовный уровень, сначала прикровенно, потом в призывающем периоде явленно, а далее уже по причине следования ‒ личного человеческого следования за Святым Духом. В переходном периоде человеку надобно за Ним последовать, т. е. сохранить свою веру и не остаться только с одним религиозным чувством. А религиозное чувство – это человеческое явление. Ну и тогда те подвижники, которые шли в этом направлении, то они конечно, приходили во-первых, в собственной человеческой глубине, а чем глубже человек к сути себя самого, тем он оказывается проще, потому что суть сама по себе человеческая – она проста, это суть собственно Богом данной любви, что есть образ Божий в человеке и Богом данной потребности уподобляться совершенству Отца Небесного, уподобляться Богу. Вот эти два явления составляют основу и суть человеческой простоты. Там простота подлинная, где человек начинает жить этими двумя явлениями: любовью, очищенной или очищающейся от страстей и стремлением уподобиться Отцу Небесному, уподобляясь Богу Сыну или Духу Святому. И мы видим, что для этого тогда наши подвижники вовсе не нуждались в проявлениях других уровней, более поверхностных, поэтому мы говорили с вами, что подвижник хлебом насущным своим имеет благодать Святаго Духа и в конечном итоге благость Самого Христа, а в телесной пище вообще мало нуждается, в деятельном проявлении тоже особой нужды нет, только единственно, что труды по обеспечению своей очень такой малозапросной жизни, а прикладной уровень вообще не задействован у большинства подвижников, поэтому они не стремились развивать в себе никаких дарований и талантов, хотя были наделены ими в достаточной мере – некоторые из них ведь например, Иоанн Дамаскин – он стал монахом после уже довольно серьезного периода, проведенного в мире, где он был и первым министром, и яркий оратор, и т. е. все дарования, плюс удивительный певец, вот распевал оды своему правителю, сочинял эти оды, т. е. прикладной уровень был очень развитый. Но когда он пришел в монашество и когда он стал следовать уже Богу и за Богом, то он фактически этим уровнем долгое время вообще не пользовался. И только уже Промыслом Божиим он был поставлен вновь вернуться к песнопениям, вновь вернуться к поэзии, но уже духовной по содержанию, и тогда эти прикладные его свойства, т. е.  – они послужили Церкви в немалой мере. Большинство же других подвижников вообще никаких своих прикладных призваний не проявляли. Содержательный уровень тоже вообще отпадал, потому что не было никакой нужды даже сообщаться между собою, вплоть до того, что избегали бесед соседствующие отшельники, расстояние между ними всего лишь там сто метров пещеры. И тем не менее, они не ходили друг к другу в гости, не искали, не имели этой потребности посередине где-нибудь вдруг встретиться и посидеть на лавочке и поговорить о чем-либо, пускай даже и на богословские темы – не было этого ничего, потому что уже ни в содержательном уровне они не искали утешения, тем более какого-то жизненного, какой-либо жизненности, ни в прикладном, ни в деятельном, ни в душевном тем более.

И вот вопрос: зачем мы обо всем этом говорили в практической педагогике? Только для одного: чтобы увидеть, что дитя малое в своем утробном развитии, затем рождении живет как раз от сущностной простоты. Постепенно в нем начинают проявляться те или уровни его бытия, пребывания в мире, но если родители специально этого не поддерживают, если вся окружающая атмосфера в ребенке у ребенка не имеет духовный характер и духовный склад, то дети преимущественно остаются в собственно жизненном укладе, т. е. они остаются при нравственном своем сыновстве, затем в деятельном осуществляясь в помощи родителям и участии в родительских каких-то делах, постепенно возрастая, ну и дети, которые еще и особо одаренные что ли или же рожденные уже для духовного развития от благодати Святаго Духа уже имеют пробуждение духовного жительства. Конечно, ярчайшим примером такого ребенка и непревзойденным примером является Сама Матерь Божия, воспитанная у родителей, рожденная и воспитанная до трех лет у родителей, которые достигли даже в старости преклонного возраста, и понятно, что уже не имели никаких, ни содержательных потребностей, ни прикладных, тем более покаянием очищенные от греха и страстей в ту должную меру, в какую Господь благословил в итоге на рождение ими Матери Божией как Пречистой, Пречистого ребенка, и Пречистой затем Девы. И вот Она конечно, до трех лет воспитывалась только в их лоне, никому не открываемая и ни с кем не сообщаемая. И когда она была приведена потом в три года в храм Божий, то сразу была введена Захарией первосвященником сразу в алтарь, Святая Святых, и там, и будучи посвященной уже Богу, оставалась там до 15-летнего своего возраста только в какое-то отдельные моменты выходя за пределы, немножко сообщаясь с тем, с подобными ей девочками и девицами, которые жили при храме и были посвящены тоже Богу, но предание говорит о том, что Она имела мало слов, общение ее было очень, во-первых кратким, во-вторых малословным, хотя и конечно, с большой любовью, кротостью и смирением это все при ее удивительных добродетелях. Немножко она сообщалась с ними через рукоделие, там смотрела, показывала, видимо, что-то такое было. Но преимущественно оставалась все равно в алтаре, и если с кем больше сообщалась, то именно с ангелами, которые кстати, ее и кормили там в алтаре какой-то небесною пищею.

Мы видим, что любой ребенок в своем сыновстве настолько достаточен в обращениях со своими родителями, что нет нужды никакой в каком-либо, ну опережающем сыновство развитии его всех остальных внешних уровней. И тогда мы можем задать следующий вопрос: если предуведение, а затем предуставление касается еще даже уже зачатия, ибо и в псалмах мы встречаемся с этими фразами о том, что Бог зачал человека, и что и в различных трудах Святых Отцов, особенно в молитвенном творчестве преподобного Ефрема Сирина, где он, обращаясь к Богу, говорит, что Бог его предуведел и предузрел еще в утробе матери, т. е. значит, когда апостол Павел говорит, что предуведе – он говорит о периоде утробном. И уже тогда Господь знал возможность данного человека и в приготовлении к общению со Святым Духом, и затем к пробуждению Святым Духом к вере во Христа, т. е. той вере, которая открывает ему, в которой открывается ему Христос.

А затем начинается период предуставления – кого предуведе, того предустави. Вот этот период предуставления, где сам ребенок не знает об этом, а Дух Святый уже действует. Т. е. это есть как раз таинственное присутствие и участие Святаго Духа с ребенком. И тогда возникает вопрос: Что же предуставляется в ребенке? Но предуставляется то, что может быть призвано: кого предустави, т. е. приуготови, того призва. Значит, предуставляется способность отклика навстречу Духу Святому, способность усвоения благодати Божией. И вчитываясь в труды Святых Отцов, мы видим, что Божественное не есть тварное, и поэтому человеческое – не одно и то же, что и Божье. И когда учение говорит о том, что человек несет в себе образ Божий, но не значит Самого Бога. И поэтому между человеком и Богом огромная, даже нельзя сказать, недоведомая дистанция. Соответственно тогда, чтобы призвать человека к себе, необходимо человека привить благодати. И этот вот прививание к благодати и действия благодати, которые прививают к себе ребенка в глубинах его духа – это и происходит в период предуставления. Как это происходит, мы не знаем, это тайна Божественной любви, Божественного нисхождения Бога к человеку, и через человека уже ко всей остальной природе. Мы знаем, что весь мир тварный, в том числе и биологическая сторона человека – она поддерживается тою благодатью, которая нисходит от Бога через ангелов, затем эта ангельская благодать – она хранит и поддерживает весь мир, в том числе и биологическое существование самого человека. Но речь здесь идет  о другой благодати – о той благодати, которая призывает человека уже непосредственно к Богу, которая открывает ему Бога, не просто поддерживает его от Бога устроенность.

И тогда как некоторая вот попытка догадки что ли может быть, что посмотреть, в каких тогда отношениях Дух Святый входит, пребывает с религиозным чувством человека. Может быть, именно религиозное чувство человека – оно есть предмет действий благодати Божией. Все, что дальше мы сейчас будем говорить – оно должно сейчас восприниматься на фоне предыдущей мысли о том, что тайна этого предуставления и тайна привития человека к благодати нам не открыта, мы ее не знаем, вот как это происходит – никто не может сказать. Возможно, что это привитие идет как раз через религиозное чувство как тот остаток или память Адамовых отношений с Богом, которое сохранилось в Адаме при изгнании и которое теперь сообщилось всем потомкам его, т. е. всему человечеству. И только в людях крайне гордых и самолюбивых она потерялась окончательно, так что люди превратились в абсолютных атеистов, а то и вообще даже противных Богу людей, которые в мистическом плане начали входить вообще даже в своей гордости начали усваиваться уже стихиям сатанинским или энергиям дьявольским. Большая же часть народа до сих пор все-таки остается в религиозном чувстве.

Когда ребенок следует за своими родителями в храм, следует за их молитвенным действием дома, внимает чтениям Евангелия или же рассказам о святых или о Матери Божией и ангелах – очевидно, что это делают дети с двух сторон: с одной стороны от своей любознательности и потребности сыновнего общения с родителями и единения с ними, и тогда все, что является, все, что соединяет с родителями, все действия родительские, которые обращены к ребенку и через них ребенок может быть со своими родителями, то ребенок приемлет, но живет он все-таки не тем, что рассказывают родители, не тем, что делают родители вместе с ним, а живет он все-таки этим сыновним единением, т. е. он живет нравственным чувством, нравственным единением с родителями. Отсюда мы замечаем, что те дети, которые так делают, так живут, с этой стороны слушают и внимают родительским содержанием на религиозные темы, мы видим, что как только родители прекращают и переходят в другое или же оставляют ребенка, ребенок собственно оставляет и саму эту тему, потому что ему не тема была нужна, а нужен был мама и папа. Более того, там, где он вполне удовлетворен общением с родителями, то он часто в молитвенном например, стоянии с родителями от силы может последовать за ними на 2-3 минуты, дальше все, он уже не хочет вместе с ними быть, потому что он уже сыт, он уже доволен тем, что побыл с мамой и папой, он может быть теперь сам, и начинает сам самостоятельно пребывать, не обращая внимания на молящихся родителей. Либо если ему недостает все-таки этого общения с родителями, то он так или иначе будет все равно к ним приставать, он, для него не имеет значения, что мама и папа молится, он не слышит, что это такое они делают. И эта их молитвенная жизнь для него не жизнь, и поэтому нет никакой ценности для него в этих действиях мамы и папы. А вот сами мама и папа ему ценны, ему сейчас нужны, и он тогда будет к ним приставать. В конечном итоге он будет, не получив их к себе, он будет настаивать на этом обращении родителей к нему, вплоть до всяких там противлений, заигрываний и в конечном итоге устраиванием крика, ора, скандала, пока не заставит родителей бросить какое-то непонятное для него занятие их молитвенное и не быть с ним самим.

Поэтому иное дело – когда религиозным чувством ребенок откликается, но в этом случае мы видим, что сам ребенок самостоятельно это может делать. Так например, видя, как родители обращены к иконам, он может сам подходить к иконам, сам сообщаться со святыми, целовать святых на иконе. Причем поразительно, что ребенок не картинку целует. Вот тот, кто подходит к иконе и целует ее, он обычно увидя и открыв какую-нибудь книжку, рисованную и видя там разных людей, он не берет их, не целует тоже так же как икону, т. е. это значит, что он в иконе не картинку целует, он действительно целует в иконе самого святого. И поэтому он различает, где святой, а где в книжке картинки разных других людей. И поэтому мы можем отчетливо сказать, что в данном случае религиозное чувство подсказывает ему разницу между отображениями на иконе людей и отображениями их в обычной книжке. Часто мы можем видеть ребенка кланяющегося самостоятельно Богу, крестящегося ребенка тоже, не потому что мама крестится, при этом мама может не креститься, папа может вообще не выполнять этих действий. Ребенок же, войдя в дом, увидев иконы, перекрестится, войдя в церковь, перекрестится, это происходит естественно от него. Ну и очевидно, что это религиозное чувство так ведет ребенка. Естественно предполагать, что предуставление Святаго Духа, когда Дух Святый сопровождает ребенка, входит в сообщение с ним и таинственно поддерживает в нем что-то, то нелепо будет полагать, что не поддерживается это религиозное чувство. Очевидно, что оно поддерживается Святым Духом.

И тем не менее когда потом уже, став взрослым, так религиозно настроенный ребенок, юноша, девушка вдруг переживут момент призывающей благодати, они явственно слышат, что с ними произошло нечто такое, чего раньше не было при всей их религиозности, при всей жизненности религиозного чувства для них самих, то, что произошло, когда они вдруг обратились ко Христу с особым личным отношением, которое было пробуждено призывающей благодатью, это небо и земля по сравнению с тем, что было. И мы через это видим, что появление в человеке духовного уровня – это событие чудесное и чрезвычайное, потому что в человеке появилось присутствие Бога, присутствие Самого Святаго Духа Его призывающею благодатью. И такой человек уже становится человеком духовным, а не просто нравственно-религиозным.

При этом нередко мы наблюдаем, что нравственное чувство может сослагаться верою, которая пробуждается, а может не сослагаться в каких-то отдельных ее проявлениях. В нравственном чувстве усвоенные от своей среды, различные, так, ну то, что апостол Павел называет бабьи басни, т. е. разные неправильности, суеверия даже и какие-то ложные акценты в религиозном культе. И при этом все это начинает противиться тому, что пробуждается в призывающий период, от действия призывающей благодати. Через это мы можем очевидно сказать, что что-то предуставляется в ребенке, в человеке помимо религиозного чувства. Как происходит это предуставление, что прививает, как прививается благодать Святаго Духа к человеку, что она в нем находит, к чему может быть привиться, или же что в человеке находится, что может быть привито к благодати Святаго Духа? ‒ Вот этого мы сказать не можем.

Все эти вот размышления, которые сейчас мы слышим – они подводят нас к ответу на вопрос: Что надобно делать родителю, чтобы со своей стороны – первое – не мешать предуставлению, второе: содействовать ему и третье – даже развивать что-то в ребенке, что с их стороны родительской могло бы помогать ребенку быть предуставленным, т. е. быть привитым к благодати.

Церковь распознает или различает в человеке природу и личность. При этом говорит о том, что сотворив человека, Бог сотворил его столь дивно, что не счел зазорным для Себя войти в него, сочетаться с ним, и сделавшись Богочеловеком, взойти потом по воскресении на небо, оставаясь в человеческом естестве. И поэтому не произошло дело спасения так, что сначала ради спасения Бог сошел и воплотился в человека, т. е. принял на Себя естество человеческое, а после совершения искупления, при воскресении Сам просто как Бог воскрес, взошел на небо и сейчас пребывает там уже чисто Богом, без человеческого естества. Возможно было так совершить спасение? Конечно, возможно было, у Бога ведь все возможно. Но оно так не совершилось. А совершилось  именно так, как вот мы сейчас знаем, что Господь по воскресении Своем восседает на в Царствии Небесном восседает на небе Богочеловеком. Соответственно, значит природа человеческая и личность человеческая – она сообразна Богу. И эту сообразность как раз и возможно видимо со стороны нас, родителей и всех старших по отношению к ребенку поддержать, как в ее проявлениях, так в ее развитии. Поэтому с одной стороны не мешать предуставляющему участию благодати – это значит не сеять в ребенке тех противобожных настроений, несообразных с Богом движений его души, духа и в конечном итоге его тела. Это ну на языке церковном это говорится: не соблазнять ребенка, ибо соблазн – это и есть как раз пробуждение в нем того, что несообразно с Богом, ни по настроениям, ни по действиям, соответственно поступкам и поведению, ни по слову, которое при этом произносится, ни по характеру человеческому и тем более ни по жизненному движению, в жизненных путях человека.

А вторая сторона – это содействовать духу, но тогда значит поддерживать в ребенке все, что в его природе сообразно Богу и в его личности сообразно Богу. Тогда в основе своей это всего два явления важнейших, да, это собственно сама любовь, как образ Божий – любовь, данная от Бога, любовь естества, а затем в вере побуждаемая любовь к Богу, тоже любовь естества, предваряющая его духовное христианство. И второе – это его потребность уподобления. Если всего эти два важнейших или по сути начала в человеке являются первостепенными для привития человека благодати, для сообразования его Самому Богу, то тогда все детство ребенка должно быть таким же, как оно есть у подвижников, потому что эти, именно этими двумя свойствами живут подвижники, ушедшие в леса, живущие отшельниками. Поразительно, что в самой природе человека такое некоторое восстановление простоты тоже происходит в старости, когда отшумела юность, отшумела зрелость, т. е. в результате отшумела жизненная активность периферийных всех уровней в человеке, как содержательного, так и прикладного, душевного, деятельного. И в конечном итоге старость приходит к той нравственной чистоте и простоте, к нравственной простоте, ну и в меру, в какую возможно ‒ чистоте. И тогда почему детям маленьким легко со своими бабушками и дедушками, а дедушкам и бабушкам так легко с маленькими детьми? Потому что они находятся в сродном общении. Это сообразное общение, сообразное друг другу. Из нравственного в нравственное они сообщаются между собой. Хотя при этом да, конечно же, и бабушка и дедушка, будучи там, пройдя развитие разных своих дарований в течении своей жизни, конечно могут где-то эти дарования проявлять – там бабушка может что-то хорошо петь, дедушка может что-то рассказывать, в итоге тот и другой что-то может делать, рисовать или же ремеслом каким-то заниматься, лепкой и прочим с детьми, играть с ними. Но это все-таки та сторона их общения с ребенком, которая не по основаниям, не по сути. Наоборот, это прививаемая или же проявляемая из сути активность ребенка, где пребывая все-таки в нравственном, действительно доброе и действительно правдиво, совестливо развитый, пришедший к старости бабушка и дедушка – они в нравственном общаются с ребенком, а уже из этого проявляют свое нравственное отношение к нему в разных других своих дарованиях, кто в прикладном, кто в содержательном, кто в деятельно-игровом. Тем более конечно же, счастливы те семьи, в которых есть одухотворенные бабушки и дедушки, которые жизнь свою положили как жизнь церковную и прошли путь жизненный свой к старости, пройдя через подвижничество и осуществив путь подвижника, пришли к своей старости уже на пути Господни. И пребывая уже в путях Господних, имеют соответственно присутствие и участие в себе и Духа Святаго, и благости Христовой, и отсюда, плюс одновременно ту свойственную старости простоту житейских потребностей и глубину и явь нравственного проявления любви и доброжелательности, вежества, которое свойственно бывает таким церковным бабушкам и дедушкам. И тогда конечно же, ребенок, вступая в общение с ними, не соблазняется в своих периферийных уровнях, ибо им время и место в последующем возрасте ребенка, а вот до 7 лет и там этому приоритета не может быть даваемо, подаваемо. Поэтому неправильно, как это происходит сегодня, когда ребенка активно развивают в его умственных дарованиях, буквально с трехлетнего возраста, развивают его интеллект с помощью всяких разных игрушек, современных специально разработанных, с помощью разных способов общения с ним, считалок, говорилок, еще чего-то, которые сейчас в обилии в общем-то созданы, и какая-то часть родителей активно развивает интеллект ребенка, т. е. содержательный уровень, тем самым отлагая его от того пребывания, где он может быть усвояем как раз в благодати Духа Божьего.

Тем более неверно развивать его в душевном, что сегодня делается буквально всеми родителями, даже верующими православными. Душевное – это значит зрелища, пробуждение, побуждение зрелищного отклика ребенка – это есть всколыхивание, причем на периферию душевного уровня, в такой периферийной эмоциональности. Хотя при этом дети активно откликаются на это, кто, попробуй предложи ребенку тот же самый мультик – какой ребенок не согласится, и потом не будет требовать этого мультика, а потом не будет по 10 по 15, по 20 раз просмотрит один и тот же. Т. е. значит, как человеку взрослому приятно и вкусно вкушать хлеб каждый раз каждый день, так и ребенку оказывается вкушать один и тот же мультик многократно – это он делает из своего душевного.

Совсем иное дело – когда душевным ребенок обращается к маме и к папе – живым реальным людям и входит в живые отношения с ними, но из нравственного сыновства своего. Когда же он смотрит мультик – где здесь сыновство? Оно отложено, отставлено, оно не задействовано, не востребовано здесь. В то же время он активно смотрит этот мультик и живет им, значит, вся его жизненность личности уже – она вся оказывается, сообразована с этим мультиком. Значит ли это, что благодать, следуя за ребенком и желая привить его сообразование себе, тоже вместе с ним входит в этот мультик и каким-то образом через этот мультик пытается сообразовать его себе? Ну, пусть немножко это неказисто что ли так вот проследить за тем таинственным процессом, который происходит, но если разумно на это взглянуть, то очевидно, что там, где ребенок начинает жизненно вникать и отдаваться зрелищу, там нет рядом с ним Духа Божьего, ибо это несообразно благодати. На западе попытались создавать некоторые мультики на евангельские сюжеты. Но это оказалось еще более ужасно, во всяком случае в католической церкви и протестантской – там есть эти моменты – попытки таких мультиков и плюс разных спектаклей, где на сцене буквально действует Матерь Божья в лице артиста там или же на мультике там Матерь Божия, оживленная мультипликацией, участвуют в различных событиях. Т. е. для православного взгляда это вообще невозможное дело, для православного чувства, которое идет из духовного, конечно же, невозможно такое, такой перевод явлений духовного порядка в душевный. Естественно, если это человеку духовному невозможно такой перевод вообще даже созерцать, наблюдать, то тем паче, что и Дух Святый очевидно, что не участвует в этих делах. И тогда всякое зрелище, которое преподается сегодня детям, есть величайший соблазн, соблазн именно нынешнего времени, тем более, что если мы обращаемся к старине, то мы увидим, что вся старина XV-XVII века категорически оберегала детей от любых зрелищ, вплоть до таких буквально гонений со стороны церкви на устроителей этих зрелищ ‒ на скоморохов там разных клоунов, которые начали появляться на Руси, ну в русском варианте, и всякие разные театры кукольные, которые начали было тогда появляться – все это Церковь отвергала, отлагала, потому что вера в ее живом благодатном чувстве не могла сообразоваться с этими явлениями, она их воспринимала как что-то в себе противное.

Ну и поэтому еще раз мы приходим к одному простому итогу и выводу, что чем проще детская жизнь до 7 лет, чем глубже и яснее отношения ребенка со своими родителями и родителей с детьми, именно сыновне-отцовские, сыновне-материнские, материнско-сыновние, чем больше вся жизнь совершается именно в этих, в этом уровне, а затем деятельно проявляется в каких-то трудовых делах, вспомоществования родителям или же совместного с ними исполнения тех или иных дел, и опять же не душевным образом, т. е. не игровым, а именно деятельным, т. е. реальным и серьезным, ‒ тем сообразнее жизнь ребенка благодати Духа Божьего.

Что может быть в этом случае тогда руководством для православных родителей? Ветхозаветные заповеди. И естественно, что с самого детства надо детей приучить, ну прежде всего, почитанию родителей. Значит это не просто дисциплинарное требование – чти, не только организационное устроение этого почитания со стороны ребенка к родителям – нет, почитание родителей не есть только движения ребенка по отношению к родителям, вот ради того, чтобы это было ясно, мы с вами изучали сейчас на предыдущих занятиях свойства сыновства, где обнаружили, что оказывается, ни одно из этих свойств не может быть поддержано и развито, если нет действий отцовских и материнских. Более того, именно в этом взаимном, взаимной встрече отцовских свойств со свойствами сыновними, материнских свойств со свойствами сыновними – там только эти свойства сыновние получают поддержку, развитие, ибо они вне матери и отца не могут быть, они тогда не знают, куда обращаться. Невозможно сыновнее свойство проявлять по отношению к столу, к столярным изделиям, там или же к игрушкам. Даже то, что дети делают, когда там играют в «дочки-матери» - это все равно душевный уровень проявления этих своих свойств, но как некое отдохновение детское. А сама-то суть все равно развития сыновних свойств идет именно в прямом взаимоотношении с родителями. Поэтому заповедь: Чти отца твоего и мать твою – является заповедью семейною, т. е. она ‒ заповедь, которая собирает воедино родителей с детьми, и без родителей не может эта заповедь быть выполнена. Ну и тем более, что ребенок содержательно ее не очень понимает, он еще недостаточно сформирован в своем содержательном уровне, чтобы заповедь эту понимать в ее глубине, в простоте и по ее значению. Но зато ребенок очень ясно живет в конкретных отношениях с родителями, любящими его и в ответ на это он чтит их. И тогда отсюда можно уже родителям прививать или побуждать все остальные движения, с одной стороны к Богу, потому что все-таки у единиц одаренных детей Духом Святым уже побуждается личное от них движение к Богу. Миллионы детей, которые рождаются сейчас как предуставляемые, ‒ они все-таки побуждаются к Богу родителями и больше в своем религиозном чувстве. И родитель обращает их к Богу и поддерживает, т. е. дает самостоятельно проявлять каждому ребенку его собственные отношения с Богом, со святыми, с иконами, с Крестом Господним, со святынею, со своим собственным крестиком, который ребенок носит на груди.

И наконец – это в заповедях данные: Не убий, не укради, не любы соверши – там все эти заповеди, которые в этом отрицательном, отвергающем грех значении как раз больше относится  уже к взрослеющим детям и к взрослым, а в отношениях с младшими, с малыми детьми до 5 и до 7 лет эти заповеди совершаются Богом в позитивном исполнении. Правдивость родительская – она поддерживает заповедь:  Не лги. Щедрость родительская, милосердие родительское, милость родительская – она поддерживает заповедь: Не укради. Целомудрие родительское – оно поддерживает заповедь: Не любы соверши.

И затем – вот наставление и воспитание отношений между братьями и сестрами – старшим и младшим, младшим и старшим – это есть исполнение заповеди: Возлюби ближнего своего, ибо для малыша, который живет в своей семье и по традиции вообще православной никуда не выпускается из семьи до 5, до 7 лет, даже с двоюродными братьями и сестрами не общается, тем более с соседскими детьми, остается только в лоне самой семьи, особенно до 5 лет – тогда заповедь возлюби ближнего своего – эта заповедь обращает его к своим родным братьям и сестрам. Более пространный образ вот поддержания в ребенке естества, сообразного Духу Божьему и благодати дает все остальное содержание Библии, Ветхого Завета, где достаточно пространно и много отображены различные нравственные свойства праведников ветхозаветного периода. Много наставлений и назиданий нравственного характера даны в Притчах, как Екклесиаста, так и Притчах Соломоновых. И особенно конечно же, вот образу правдивых отношений с Богом наставляет, назидает Псалтирь, и поэтому если ребенок усваивается в Псалтири, как в назидательной книги, как книге, которая наставляет его на живые отношения с Богом и вводится в эту атмосферу семейного, псалтирного обращения, псалтирного чтения, а значит языком Псалтири обращения к Богу – то нет ничего более драгоценного и для личностного развития ребенка, для развития личности, ибо в Псалтири побуждается в это общение с Богом именно личность человека, личность ребенка.

Ну и наконец, все, что мы в возрастной педагогике говорим особенно как раз возрастная педагогика, которая посвящена возрасту от рождения до 3 лет и от 3 до 5 лет, когда мы говорим о здоровье – телесном, нравственном и духовном, и все стороны этого здоровья как раз – это как раз то, что поддерживает в ребенке сообразное благодати. Ну, сейчас на этом останавливаться не будем, потому что это достаточно подробно изложено в возрастной педагогике. Вот то, что могут делать родители для поддержки предуставления ребенка, т. е. приуготовления ребенка к тому, чтобы быть призванным в итоге. Какие вопросы?

Вопрос: Батюшка, вот Вы говорите, что по православной традиции – это что ребенка до 5-7 лет, его лучше вообще не показывать. А как он тогда будет вообще все время там в доме и квартире сидеть?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну это традиция как раз крестьянская, ну и в том числе и дворянская тоже, и даже царские дети так воспитывались, княжеские дети  так воспитывались. А что значит сидеть в доме – это же целое домашнее хозяйство – тут много всего в доме. Плюс ‒ это же не один ребенок, это 3-5-7 детей, и поэтому, плюс – это мать, которая с ними, с детьми, а при этом она еще и занята хозяйством и дети тогда с нею в хозяйстве – вот здесь какое поле общения. А традиция идет же дальше – девочку не выпускали за пределы семьи до 14-15 лет, девочка не знала ни соседей, тем более никаких парней там кроме своих родных братьев.

Вопрос: А в храм вот например, они как-то ходили?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ходили конечно, мало того, что ходили, они еще в дни Великих постов – о чем говорят эти послы разных иностранных держав – изумляются русским детям, которые Великим постом – мал, мала меньше – стоят рядом с родителями, так, что не сдвигаясь с места и совершая все поклоны, какие совершают взрослые, и какой-то из послов насчитал около 1000 за одну службу Великого поста.

Вопрос: Т. е. они никуда ни в гости не ходили, ни к себе гостей не принимали и даже родственников получается как-то?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну если ходили видимо там, т. е. как-то это было без детей, малые дети оставались со старшими детьми или же с ними когда старшие малые, то тогда оставалась с ними мама, мама никогда не выходила за пределы детей своих.

Вопрос: А насколько это сейчас возможно вот?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Настолько, насколько хватает любви к Богу и к детям и ревности, чтобы их приготовить как раз к Богу. Большинство же родителей сегодня готовят их к успехам в обществе, поэтому если родитель именно об этом озабочен, конечно, все, что сегодня мы с вами говорим – для него это просто возмутительно.

Моя матушка – тоже например, она в силу того, что родители были репрессированы и были в гонениях, то вынуждены были отдать дочку, ‒ матушку мою отдать дедушке, и вот она до 7 лет жила одна с ним на хуторе, он был пастухом овец и никого не было – одна внучка с дедушкой, больше никого не было. Это сейчас оказывается, имеет большое значение для нее сейчас, когда началось ее воцерковление – это помогало ей и помогает до сих пор слышать тайны Божьи, т. е. то, чего порою я даже никак не разумею, она вдруг ее слышит, потому что ей ничто не мешает это делать, то в детстве глубина, воспринятая, т. е. простота воспринятая и сохраненная в итоге по жизни – она позволяет сейчас глубины Божьи брать прямо.

Еще есть вопросы? Нету. Ну с Богом тогда.

 

Занятие восьмое:

  29.11.11 

 Итак, у нас сегодня 29 ноября, практическая педагогика, восьмое занятие. Значит, мы продолжим сегодня работу с духовным уровнем, как, каким образом развивать в детях духовный уровень. Ну, для начала еще раз скажем, что между нравственным уровнем, который свойственен собственно самому человеку, и где господь даровал человеку образ любви, и уровнем духовным, который уже есть действие Бога в человеке. Между этими уровнями лежит действительно большая пропасть, вплоть до того, что в Священном Писании апостол Павел прямо говорит, что душевный человек не может понять духовного, и только духовный может, знает все и может назидать и наставлять душевного.

Духовный уровень – это не собственно дух человеческий, это Дух Божий. И поэтому естественно, что он только там, где от Бога проявляется уже благодать Святаго Духа, там только и собственно открывается или начинает действовать уже духовный уровень в человеке. Но в период предуставления ‒ это время как раз практически всего детства, отрочества и для большинства людей и юношества в том числе – это время все-таки еще не духовных откровений и не действий видимых благодати Духа Божьего, это время предуставления, а значит, соответственно неслышимого для человека действования благодати. Сам же человек в лучшем случае в это время может проявляться как человек религиозный, т. е. по религиозному чувству, которое сохранено в каждом человеке, за исключением только воспитанных в атеизме, так, ну даже атеисты – и те тоже отчасти суеверные, а значит, некоторый еще остаток религиозного чувства в них сохраняется. Так-то большинство людей в норме своей развивающееся и пребывающее в нормальном окружении – они религиозны, т. е. они ищут Бога и обращаются к Нему и без Него не могут жить. Другое дело, что вне православия находят они под видом богов разное влияние нечистой силы, бесовские прикосновения к человеку, побуждения, на которых человек, откликаясь своим религиозным чувством, начинает поклоняться тварным богам, под видом которых уже представлены как раз бесы в разных религиях.

Когда же мы говорим о людях, живущих в окружении православия, т. е. родившихся в православной семье или же в семье, где все-таки были раньше в роду традиции православные, то естественно, что тогда религиозное чувство, опираясь на окружающих людей, следует тем богам, которых исповедует окружение, т. е. прежде всего родители, потом родственники и дальше та общность народа, которая есть в данной деревне, в данном городе, в данной стране, ну в данном случае у нас в России. Значит, естественно, что для родителей важно, чтобы религиозное чувство было живым в ребенке. При этом что может быть мостиком от религиозного чувства, т. е. от нравственного уровня к уровню духовному, т. е. мостиком к той незримой таинственно действующей благодати, которая сопровождает ребенка, подростка, юношу в Господнем предуставлении, т. е. приуготовлении. Ну вот, это те свойства духа, которые вообще присущи духу человеческому. Таких проявлений или же свойств духа Церковь знает три: прежде всего это страх Божий, который порождает в людях богобоязненность или по которой происходит в людях богобоязненность. Затем жажда Бога, которая проявляется в людях как боголюбие. Ну и наконец, совесть, которая живет в людях как совестливость. Значит, соответственно, богобоязненность, боголюбие и совестливость – вот те качества, которые могут быть привиты ребенку, независимо от того, совершаются ли уже или нет явные проявления Благодати Духа Святаго, т. е. входит ли он уже в период призывающей благодати или же пока еще остается в предуставлении.

Как же тогда развивать то, другое и третье? Богобоязненность. Ну во-первых, религиозному чувству доступно воспринимать от окружающих людей, прежде всего от родителей ну и в том числе и от наставников, учителей и когда ребенок попадает уже в школу и идет в православную гимназию или же церковно-приходскую школу, воскресную школу, приходит на службы, имеет отношения и общение со священниками, диаконами, то он узнает о Боге, узнает о том, что можно к Богу обращаться, можно Бога просить о каких-то своих нуждах, особенно в те моменты, когда ребенок искренно о ком-то болезнует, в частности, родители болеют и можно за них попросить; болеют братик, сестра – можно за них Бога попросить, чтобы Господь даровал им выздоровление. И тогда сам факт выздоровления тех, за кого просил ребенок, становится тогда укрепляющим ребенка в его вере, в его религиозном чувстве и обращении и просьбам к Богу.

Другой момент – что Бог бывает строгим и наказывает тех, которые не слушаются Его. Чего же тогда надобно слушаться? И тогда открываются ребенку как раз 10 заповедей Божиих. Об этих 10 заповедях должна быть беседа с ребенком, точное знание ребенком содержания каждой заповеди. И это чем раньше, тем лучше. По жизни же тогда опора на эти заповеди, и когда происходит какое-нибудь печальное событие с ребенком, то прежде всего спрашивается: А какую заповедь ты нарушил? Давай сначала вместе с тобой разберем – может быть ты кого обманул? Есть заповедь Не убей – может быть, ты кому-то причинил боль, неприятность, обидел кого-то. Поэтому, а это означает, что ты их физически не убивал, но ты убил их настроения, ты отнял у них радость, ты расстроил их, маму расстроил, ‒ говорит с ребенком папа, папу расстроил, ‒ говорит с ребенком мама, т. е. ты нарушил заповедь, в которой сказано: Не убивай, не расстраивай своих близких и ближних. Тем более не укради, а если не укради – это значит, не забирай то, что могли бы, чем могли бы пользоваться твои братик, сестра, близкие. Сестренка, братик хотели попользоваться твоим карандашиком – отдай, пускай возьмут, не отнимай у них то, что им сейчас в данный момент нужно. Ну вот, таким образом, тем более возлюби ближнего – ты для себя что бы хотел? ‒ Вот то-то и то-то. ‒ Так, а ты можешь это же самое доставить для братика, сестры или для мамы и папы. Или же когда ребенок выходит уже в школу и начинает, достигает уже возраста 10-11 лет, то это щедрость – это жертвенность, это уступчивость, это способность простить другого – в этом проявляется его любовь. И важно, чтобы ребенок это принимал, с одной стороны от родителей, поэтому в любви к ним, в почитании он желает и ищет им угодить и более того, по ним свою жизнь устраивать, потому как это то наставление, которое руководит его жизнью в его пользу, он это должен точно знать, что исполнение всякого наставления родительского приносит великую пользу самому ребенку. И этих пользы две: одна здесь сейчас на земле, а другая непременно откладывается там, на небе, которая потом будет оправдывать его на Страшном Суде.

Наконец, это ответ, который каждому придется принести за свои поступки и за свое поведение. Прежде всего это ответ реальный сейчас, перед родителями – значит, надо будет перед папой дать ответ за весь сегодняшний день, который мы с тобою провели с ребенком до 5-7 лет, потом перед учителями и перед директором школы ты и перед всеми товарищами твоими в школе ты отвечаешь за то, чтобы правдиво, честно и искренне там трудиться, т. е. учиться, тем более ты отвечаешь перед родителями, которые тебя поят, кормят и которые ожидают, что ты в итоге вырастешь и выйдешь в жизнь хорошим гражданином, т. е. тружеником, защитником Отечества, плюс обязательно семьянином, т. е. тот, который потом доставит нашему Отечеству новых граждан – они же в семье рождаются и в семье воспитываются, и ты будешь тем самым добрым и крепким папой или мамой, отцом и матерью, от которых страна наша получит здоровых нравственно и духовно людей. Здоровые – это значит, имеющих как раз страх Божий, выполняющих все заповеди Господни.

Ну и наконец, собственно сам страх перед Богом, как наказующего. Если ты нарушаешь заповеди, то прежде всего за их нарушение Господь будет сначала терпеть тебя, если ты будешь в этом повторяться и настаивать, то в конечном итоге Он тебя упредит, а потом накажет. И это не нечто, некое не виртуальное какое-то средство, которое может быть, а может не быть, а это та реальность, перед которой и в отношениях с которой живем и мы тоже, родители. Ну и тогда все события в жизни ребенка могут быть изъясняемы с позиций промысла Божьего. Разбилась коленка, потому что он споткнулся, упал, заболел – да, мы это объясняем тем, что вот не послушался родителей: сказано было сделать так, ‒ ты не сделал. Но ведь у тебя же еще ангел-хранитель – он должен был тебя оградить – ты споткнулся, а он мог тебя упредить, и ты бы не споткнулся. Ангел-хранитель оставил это все тебя позволил, попустил тебе споткнуться – значит, он попустил быть тому, что у тебя есть. Коль ты бежишь из дому, нарушив все благословения родительские – они тебя просили быть дома, сделать то, другое и третье – ты вместо этого бежишь из дому – значит ты нарушаешь их благословение. Второе – Господь благословил тебя слушаться родителей, почитание родителей и послушание им – пятая заповедь Божья. Болезни, особенно, конечно вот, с одной стороны – не послушался, не оделся, шапку не одел, шарфик не накинул – и в результате простудился. Или если какая-то заразная болезнь, то значит, это уже очевидно, что как-то плохо себя вел, имел отсюда плохие настроения, раздражался, и обижался, и в итоге все защитные механизмы у тебя все расшатались, разрушились, и в результате организм не может сопротивляться уже. Но тогда могло бы благословение Божие тебя сохранить от болезней, вот ты же столько времени не болел у нас, а смотри – друзья и товарищи у тебя в классе или в детском садике все болели. А ты же с ними общался, мог заразиться – не заразился. Кто тебя сохранил? Ангел-хранитель сохранил. Потому что благословение Божье было на тебе. Но вот ты обиделся, вот ты раздразился, вот ты раздосадовался, вот ты не послушался, вот ты не исполнил того, что надо было сделать, вот ты кому-то не уступил, кого-то не простил, кому-то что-то не дал, когда он просил. В итоге благословение Божье отошло от тебя, потому что ты поступаешь не по Божьи, Господь ждет от тебя правильных поступков, а ты делаешь неправильные. Ждет от тебя приятного для Бога поведения, а ты весь полон неприятным Ему поведением. В итоге Господь отступает от тебя, и ты остаешься один на один с самим собою и со всеми обстоятельствами в жизни. Но оказывается, что ты один сам пройти их не можешь, крепко решить их – тоже не можешь, без помощи Божией и вообще получается у тебя жизнь – не жизнь. Вот когда ребенок это все слышит, в каком бы возрасте это не происходило, и чем раньше он начинает это слышать и верить родителям, веруя родителям, верить Богу – тем лучше.

В древних храмах и в храмах до советского разрушения почти во всех была при входе в храм большая картина Страшного Суда. А как много людей были воспитаны на этой картине. Неудивительно, конечно, что родители, входя с ребенком в храм, останавливались невольно перед этою картиною, так как она была прямо перед ними, еще и служба не началась, и они не успели подойти к кассе, к окошечку со свечами и фотографиями, но они уже созерцают эту ужасную картину. И по мере того, как объясняется, рассказывается, кто такие разные грешники, какое возмездие они получают в аду, с его впечатлительной натурой и доверительной по отношению к слову взрослых ребенок естественно воспринимает эту картину в самую жизнь свою. Наступило ныне время сейчас такое, когда ни в одном храме практически этой картины нет, картины Страшного Суда не заказываются сегодня священниками, не закладываются в архитектурный проект архитекторами, и поэтому сегодня все вновь отстроенные храмы не имеют этой картины Страшного Суда.

Немало страху Божьему способствует вообще память смертная и отношения с умершими. Это очень важный аспект вообще в жизни ребенка в семье. Религиозное чувство простирается за пределы земной видимой жизни, и слушая рассказы об аде и рае, действительно затем дальше в жизни своей начинает опираться на это знание, ибо в рай, в ад не хочется, а в рай – надобно много потрудиться. И тогда решимость на этот труд, постоянство в этом труде – вот важнейшие качества и свойства, которые надобно воспитать в ребенке. И если они начинают с какого-то времени проявляться в вашем ребенке, то непременно поддержать эти свойства.

Много дают в плане богобоязненности различные рассказы о пришествии усопших, о видениях усопших, особенно в возрасте с 7-8 лет дети с большим вниманием и с некоторым, некоторою даже оторопью слушают эти рассказы, благо, есть  эти свидетельства, сведенные в одну книжку, и эту книжку можно и вместе читать, и просто давать ребенку самому посмотреть, почитать, где практически во всех рассказах умершие упреждают живых здесь на земле, чтобы они изменили свой порядок жизни и свой характер жизни. Они в одном случае открывают, к чему приведет устойчивость в этой дурной черте характера, а в другом случае утверждают, к чему приведет ангел… Мысль потерял… После смерти. И поэтому почему мы молимся об усопших – чтобы извлечь их, выпросить у них прощения, затем, чтобы Господь извлек их из ада, где к сожалению, они находятся в муках, и их мучают их же собственные страсти, которые здесь так очень удержаны были в характере самого человека, и он с ними ушел потом, не преодолев их, не изменившись. Тогда эти страсти там, в аду, продолжают разжигать его и требовать от него исполнения этих страстей, а он тело свое оставил здесь, на земле и не может там исполнить страсти. Получается, что желание и жажда по страсти горит в нем, а исполнить не может, и это страшная мука для души.

Совсем иное, когда ребенок жил, исполняя заповеди Божии, а соответственно и слушаясь родителей своих и почитая их, и любя своих соплеменников, сверстников и затем своих брата или сестру по крови, родных братьев, сестер. И тогда эта любовь приятна Богу, и Он благодатью Своею поддерживает такие свойства в детях, и соответственно после смерти облагодатствованная душа – она подымается в райские обители. Чем меньше ребенок, тем более с большею глубиною впечатления он воспринимает эти все рассказы о участи души после смерти.

Но с другой стороны мы видим, что если душа ребенка не приуготовлена таинственным образом к восприятию этих рассказов, то соответственно, эти рассказы тоже могут повлиять на поведение ребенка, он знать о них – может быть, будет знать, но силы для того, чтобы поступать по ним – может не иметь. Сейчас в современных воскресных школах многое, что дети знают, и казалось бы, они должны бы все иметь страх Божий, ‒ ничего подобного, все это знание в большинстве своем применяется для превосходства в спорах, в разговорах, для различных успеха среди сверстников как знающего о том, о другом, о третьем, и лично для того, чтобы заработать личное превосходство. Но никак не обеспечивается силою в поступок. Поэтому труд над поступком – вот главная задача родителей. И это поступки по исполнению заповедей Божьих. К заповедям Блаженств человек придет потом уже, в периоде переходном, когда начнется с какого-то времени собственно внутренний выбор: пойти или не пойти по заповеди. В ситуации можно повести себя чисто по земному, и потому как все вокруг поступают, а можно поступить по Божьи, причем не только по заповедям Господним, но тем более можно поступить по заповедям Блаженств. И оказывается, чтобы так поступить, требуется уже не просто разумение человеческое и не религиозное чувство, а требуется уже благодатное участие и присутствие содействующей благодати Божией. И вот это склонение в сторону содействующей благодати, склонение в сторону заповедей Блаженств и становится важнейшим моментом выбора в переходном периоде, тот, кто научается этому склонению, в конечном итоге приходит к моменту, когда поддерживающая благодать начинает, содействующая благодать начинает помогать ему, и в итоге он выходит в период содействующей благодати. Если же в переходном периоде этого труда человек не производит в сторону заповедей Блаженств, то ни о каком периоде содействующей благодати речи быть не может. Значит, тогда собственно о искреннем воцерковлении тоже речи нет. Но это все в будущем, это все потом, а сейчас пока идет предуставление или невидимое приуготовление ребенка к таким поступкам, тем более подростка, тем более юноши и девушки, то важно, чтобы он научился твердо и с верностью исполнять заповеди Господни, по ним ходя, ими руководствуясь. И тогда через них вот откликаясь живому дыханию совести, потому что сами эти заповеди Господни – это в слове отраженное как раз движение совести, совесть так живет, этими заповедями. Живой естественный закон – сама совесть, а уже писанный закон, когда совесть оскудела, то вот эти заповеди, данные Моисеем народу Божьему. Теперь же когда мы приучаем ребенка и подростка, и юношу к исполнению этих заповедей Господних, тем самым мы побуждаем, призываем его к побуждению собственной совести, чтобы он по ней ходил, ею руководствовался, и она живая уже, начала бы давать ему силы на исполнение этих заповедей. И тогда будучи верующим или же имеющим религиозное чувство и следующим в этом религиозном чувстве за своими родителями и за наставлениями священников и верующих людей, тогда наш подросток и молодой человек будет искать соединения при исполнении заповедей Божиих будет искать в своих поступках соединения со Святым Духом, т. е. будет искать праведности. Праведность – это добрый поступок во исполнение заповедей Божьих, сделанный по совести и по Духу Божьему.

Естественно, чтобы приготовить вот душу к восприятию всех этих наставлений и назиданий и тем более рассказов о святых угодниках и примеров живых Божьих людей должна быть душа ребенка напитана благодатью. Но тогда это воспитанность в Божьем слове этой души, а значит, в молитве и в Евангелии и в Псалтири. Поэтому чем раньше ребенок начинает жить в атмосфере звучащей Псалтири, тем лучше. Неудивительно, что в старые времена, особенно до раскола в староверческие и потом после раскола никоновского староверческая среда, она в общем-то, да и благочестивые семьи Московской церкви, вот да – они сохранили Псалтирь для детей, и ребенок, еще находясь в колыбели, находился в атмосфере звучащей в доме Псалтири. Она читалась вслух по вечерам, особенно зимой в долгие зимние вечера. Естественно, что слово Псалтири, проникая душу ребенка, сначала младенца, потом дитя, потом подростка, даже если сам подросток не читает, но приученный к тому, чтобы по вечерам, особенно зимним и осенним вечерам оставаться вместе с родителями и коротать это время за Псалтирью, слушать ее и внимать ей, он конечно, так или иначе прикасался к этому слову душою своею. А там, где слово входит в душу человека, слово Псалтири и слово молитвы – там и благодать Божия, Духа Святаго тоже начинает удобно воцаряться в душе, изгоняя из нее всякое действие страсти, пробуждая ее навстречу слову Псалтири и молитвы, и в конечном итоге подавая или влагая этот образ Псалтири, слов Псалтири в собственно внутренние движения самой души, т. е. так как Псалтирь – это каждое слово Псалтири – это конкретное обращение к Богу и конкретный пример, о чем и как к Богу обращаться и в каком выражении и в каком тоне, то естественно, что если следовать за этим наставлением Псалтири, то ты более всего и лучше всего как раз научишься общению с Богом. И тогда начинает появляться то самое второе свойство – Боголюбие, которому как раз, которое и пролагает в душе человека Псалтирь.

К псалтирному окормлению души добавляется окормление Евангельское, поэтому дети уже с возраста двухлетнего с удовольствием слушают Евангелие, особенно по вечерам перед сном. Я знаю несколько семей, в которых Евангелие стало обычаем вообще чтения вечернего времени, и дети даже вот меня, как гостя, который приходит к ним, тянут за руку к себе в спальню и просят: почитайте нам Евангелие, мы уже ложимся спать, а Евангелие, а родители заняты с другими гостями, а Вы нам, вы нам почитайте. ‒ Я иду и читаю. И уже под Евангельское слово младшие засыпают, а средние дети – они как раз в то время в этой семье было четверо детей, это 2, 4, 5 и 7 лет – такой возраст детей. И вот они все с удовольствием слушали, малыши заснули, а 5 и 7 лет до конца дослушали, а потом перекрестились, легли спать и заснули. И это каждый день, и это стало в обычаи, и без этого они не могут, они при этом удивительно – они Евангелие знают, некоторые главы прямо от и до. Ну, естественно, что детская душа открытая и искренняя – она легко и глубоко забирает то слово, которое ей даешь. Ясно, что таким образом приуготовленная душа и окормленная и напитанная, и словом, а соответственно и Божьими образами через это и тогда соответственно, благодатью очищенная – она и становится восприимчивой ко всякому наставлению родительскому, ко всякой беседе их с ними, ко всякому примеру живых людей, по Божьи поступающих, и тем более примеру, который либо рассказывают, либо вместе читают в семье по житиям святых. В итоге развивается постепенно Боголюбие. При этом Боголюбие всегда требует поступка, а это значит милость к страждущим, к нуждающимся, к нищим, к болезнующим, к болящим людям. И это как в своем доме если кто заболел, так особенно к тем, которые есть у храмов там люди или же где-то по улицам или же в своей деревне кто нуждается – обязательно участие в них. Боголюбивая душа непременно будет следовать заветам Божьим, и то, что Богу очень хочется сделать для кого-либо, нищего, страждущего, болящего – боголюбивая душа очень хочет тоже сделать, потому что она слышит, что Бог через кого-то должен сделать, совершить Свою любовь по отношению к этим людям. И тогда боголюбивый человек говорит: Господи, я, я сделаю это, я Тебе, я выполню Твои просьбы, твои желания, только приведи ко мне этих людей, только мне открой их, только меня направь как раз к ним, чтобы я их увидел и с ними встретился. Вот в таком воспитанные дети конечно же, приученные всяким достоянием своим делиться с нуждающимися нищими, начиная от еды – пирожка, яблочка, конфетки, кончая различными уже предметами, вещами, там игрушками, потом собственными вещами, в которых больше нуждается там другой, чем я. И в этом боголюбие как раз детское, ну и взрослое в том числе.

К этому же важный момент – это поставленность детей в распорядок седмицы и года, когда дети усваивают и распорядок дня, усваивают непременное присутствие в распорядке отношений с Богом – это молитва, и это службы раз в неделю и соответственно, праздничные службы в году, это посты, это время чтения житий святых, время чтения Евангелия, время чтения Псалтири, которая в разных семьях входит в обычай, согласно их собственному домашнему укладу. И так же в порядок организованный поставляются исполнение заповедей: Возлюби ближнего как самого себя, т. е. по отношению к ближним любовь – это как раз трудовая деятельность, ближе всего к нравственному уровню жизни, человеческой глубины или же деятельный уровень, где свою любовь, свое попечение о близких и ближних мы проявляем в труде. Деятельный уровень отличается тем, что пребывающий в трудовой заботе о другом не ищет в этой работе для себя радости, он с радостью будет выполнять это для другого, но это не для своей собственной радости, не для своего собственного удовольствия совершается данный труд, что к сожалению, больше свойственно как раз прикладному уровню, в прикладном уровне – да, там при том, что человек испорчен самолюбием и самоугодием, то проявляясь в прикладном уровне, он что-либо делает по своему дарованию себе в удовольствие. И чем больше он себе в удовольствие это делает, тем конечно, более ярко и талантливо это происходит. Но в деятельном уровне, который непосредственно от нравственного побуждается и входит в движение, человек всегда делает ради другого и при этом вовсе не смотрит на то – приятен ему этот труд или нет, доставляет этот труд ему радость или не доставляет, нравится или не нравится, ему радостно другому исполнить его нужду, и ради этого он трудится. И тогда этот труд, в этом труде он может находиться сколь угодно долго, пока нужда у другого есть. И часто в покрытии нужды или в исполнении чего-либо для другого приходится выполнять рутинные действия в том или ном деле. И вот эту рутину, трудовую рутину человек нравственный в деятельном, а значит, исполненный трудового ресурса, с радостью выполняет. Поэтому например, дети могут для своих престарелых родителей перекопать весь огород, хотя это бывает, что не 10 соток, а и 20, и 40 соток бывает. И тем не менее перекопают, и будут рады и счастливы от того, что доставили родителям такую пользу. И генеральную уборку в доме сделают, и посуду помоют, и еду приготовят, и ремонт произведут, и за своих родителей в магазин сходят, на рынок сходят, т. е. все необходимое будет делаться с великою или же с тою или иною радостью, как совершаемое для пользы ближнего. В этом особенность трудового уровня, трудовой активности детей и подростков.

К сожалению, в сегодняшнее время это проявление вот боголюбия, которое как раз заключается в исполнении заповедей Божиих, которые Бог дал, именно в трудовом исполнении – оно практически сегодня исчезло из жизни города, потому что если что и делают в городской среде, то это делается благодаря прикладному уровню. Поэтому все требует какой-то радости самих детей, чтобы им самим нравилось, чтобы им самим было интересно, и вот на этом им самим – построено все в общем-то воспитание как бы трудового, как бы трудовое воспитание, на самом деле там трудового воспитания может и не быть, там чисто прикладные занятия, в которых ребенок что-либо если и делает, да еще и младшие дети – так и вообще будут делать, если только это будет облечено в игровую форму, т. е. ту же прикладную форму. А трудовой лепты там может и не быть совсем. Ну и к сожалению, отсюда городской ребенок или городской житель оказывается совсем неспособным к нравственному поступку. Если для кого-то ближнего надо сделать что-то из прикладного уровня или из содержательного – он это сделает и переживет радость, причем для себя. А так, чтобы это было сделано для другого из трудового уровня – а ему нечем это делать, потому что у него труда в доме городском не было никакого. Да и родители особо не различали, ‒ где воспитание трудовое, а где воспитание прикладное. Поэтому порою многие родители полагают, что вот если девочка каждый день, т. е. девочка учится в музыкальной школе и каждый день по 2-3 часа сидит за пианино, ‒ то она сидит в труде до пота. ‒ Нет, она сидит в прикладных занятиях, но никак не в труде, там нету никакого труда. Да, она это делает, потому что родителям надо. Да, она послушная родителям. В этом смысле где-то есть нравственный аспект, что она это делает из послушания. Но сила, с которой она влагается в эту работу – это сила прикладная, а не трудовая. Точно так же, как сегодня никто не понимает или в большинстве своем не понимает, где разница между душевным уровнем и нравственным, и то, что от души делается, полагают, что это нравственный уровень. Но когда делается от души, то делается для своего удовольствия, себе в радость непременно. Да, конечно, при этом радуются другие, да, при этом получают от души сделанного дела пользу все окружающие. Но сам-то делающий: или ребенок, или взрослый – он это делая от души, делает еще и для своей радости и для своей радости и для своей жизни и жизненности. Там может вообще не быть никакого нравственного аспекта. Нравственное же – это когда делается для другого. Да, при этом от души, но для другого, и радость не от того, что я это делаю, мне в удовольствие, мне в интерес, а от того, что другому польза. Нужда другого исчезает, закрывается, я ее закрыл. Поэтому нравственный поступок всегда жертвенен, он по сути, по внутреннему своему устроению жертвенный поступок. И при этом чем больше эта жертвенность, тем больше радость от, или вернее, тем больше жизненность в исполнении любого труда и любого нравственного исполнения. И радость за другого, а не за себя, и тем более а не радость сама в себе, не в себе радость. Ну вот, такое задействование нравственного и трудового уровня или характера в человеке – это тоже боголюбие. И чем больше боголюбие, тем больше сил для исполнения трудовых действий, тем больше сил для участия из нравственного в близком и ближнем человеке.

Ну вот, поэтому воспитание в боголюбии – это не только воспитание молитвенности, желание помолиться Богу там, поблагодарить, Богу свечку поставить. Да, конечно, это все так, но это больше духовный уровень. Он придет потом, в дальнейшем, когда призывающая благодать уже активно поведет человека. Сейчас же, когда в предуставлении находится ребенок, подросток и юноша, то его все боголюбие проявляется в нравственном уровне от веры в Бога, от чувства религиозного, т. е. той веры, которая как религиозное чувство присутствует в нем, но не как явленная вера по благодати призывающей.

Ну и наконец, конечно же вот еще одно важнейшее свойство духа – это совесть, и тогда воспитание совестливости в детях. Ребенок должен научиться и слышать совесть, чувствовать и ходить по ней. И тогда конечно же вот, заповеди Божии – это первый провозвестник совести. ‒ А ты вспомнил, какая заповедь Божия в этом случае нужна тебе? А ты слышишь, что-нибудь в себе, чтобы что откликается на эту заповедь Божью? Это и будет совесть. Исполни заповедь Божию и дальше исполни по совести, т. е. соглашаясь или же откликаясь навстречу этой заповеди чем-то таким внутренним, которое придаст тебе силы эту заповедь исполнить. И это и есть совесть. И чем чаще ребенок обращается к заповеди, не просто к знанию, а именно к исполнению и выполнению поступка по ней, тем больше он поставляется в необходимость внутренней поддержки той силы, которая придала бы ему вот, которая дала бы ему возможность эту заповедь исполнить искренне и честно, вплоть до наконец того момента, когда ребенок уже по-другому просто не может, он не просто знает эти заповеди, а он внутренне движимый совестью, по-другому уже не может поступить. Голос совести настолько объемлющ всею жизнью и душою ребенка, что даже если все окружающие сверстники говорят: солги – он не может солгать. Говорят: увернись, ‒ он не может увернуться. Говорят: Укради, ‒ он не может украсть, говорят: не отдавай, ‒ он не может не дать. И поэтому в конечном счете совестливый ребенок, подросток и юноша не бросит дело домашней заботы или каких-то хозяйственных нужд, пока они не будут закончены, завершены, даже если все его сверстники появятся на пороге или же в окна будут стучать и звать его, распевая на улице песни и под гитару играя веселые плясы и тем самым активно зазывая его к себе. Исполненный совестью в такую меру, что ничто другое не живет в нем против совести и только то, что согласно с совестью, то ею животворится и становится собственно жизнью, а все остальное уже не жизнь – вот до такой меры и должен быть воспитан ребенок к своим 15-17 годам. Ну в этом случае конечно же это обращение к совести со стороны родителей, к совести ребенка со стороны родителей, плюс постоянное испрашивание у ребенка: Как ты думаешь – вот мама может вот поступить так, как ты поступил? Вот ты поступил вот так плохо, как ты думаешь, мама может так поступить? Ты когда-нибудь маму видел в таком поступке? Или наоборот, мама спрашивает ребенка по отношению к папе: поставь на свое место сейчас папу, представь себе, что папа вот так поступил – это возможно? И вот эти вот сопоставления со своими родителями, которых ребенок чтит, любит и которые не дают повода на такое нарушение заповеди и какой-нибудь грязный плохой поступок, а дают как раз наоборот, добрый пример для своих детей – он является наиболее сильным побудителем совести самого ребенка. Именно почитающее, любящее отношение к родителям оказывается поддержано совестью. И когда ребенка поставляем мы в ситуацию: А может ли папа так поступить плохо, как ты поступил, ‒ он вдруг оказывается перед лицом совести своей и явно отвечает: Нет, не может. ‒ Почему же ты так поступил? ‒ Прости меня, мама, прости меня, папа.

И в эти минуты такого разговора, где отложившись дыханием совести своей, отложившись от худого поступка, сокрушаясь в причинах, из-за которых этот поступок произошел, ребенок весь открыто живет уже движением совести, и в этот момент родители закрепляют это движение совести, ведь папа же просил тебя идти и никогда не лгать, но ведь это же Бог так просит. Мама же просила идти никогда не красть, но ведь это же Бог так просит. Иди, ‒ говорит Господь, и не кради, и впредь не лги, и впредь не убей, т. е. расстрой никого, никого не расстраивай. И вот эти наставления, сказанные в эту минуту, в такое отверстое настроение сердца ребенка и оказываются в итоге заветами родительскими, которые совпадают с заветами Божиими. И отсюда сила отношения с родителями соединяется с религиозным чувством и позволяет воспринять и заповеди Божьи в близкую силу

Ну вот, основное, чем мы можем содействовать предуставлению Божьему по отношению к нашим детям в период, когда они находятся в невидимом внешне приуготовлении к призывающей благодати. На этом сегодня закончим нашу беседу.

Вопрос: Какой поступок – нравственный, если жертвенность есть и радость от того, что сделал человеку, ты ожидал, что он поблагодарит, а он не поблагодарил, вообще никак себя не проявил, т. е. ты максимум сил приложил на грани, а человек никак. И два момента – то ли это вот притязание, вот желание того, чтобы тебя поблагодарили – тщеславие, или же помысел со стороны надвигается, и вот как ты, борьба с помыслом, ‒ человек не похвалил, а ты вот сделал. И ты борешься с этим помыслом, пока он не отойдет, т. е. ты понимаешь, что можно же и не похвалить и не поблагодарить, т. е. вот что здесь, какой это поступок?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Когда Господь вложил в человека образ Божий, т. е. образ любви, то Он вложил его в чистом виде, и до грехопадения Адама, по всей видимости эта чистота любви, а значит, жертвенность, ‒ она была совершенная, т. е. ну не в ту меру совершенная, как Отец Небесный, потому что это уже по благодати будет в сыновстве Христа, а достаточно совершенная, чтобы при этом быть сообразными Богу. И в этом сообрази быть едиными с Богом, даже еще Адам же и Ева не вмещали Бога в себя, не было причастия тогда, да, но было такое обращение и общение с Богом, которое приводило их к единению с Ним. И это единение могло быть только благодаря сообразованию, т. е. они сообразно Богу поступали тогда. Бог, совершая что-либо, никогда не ждет в ответ ничего. Любовь – она в том и бескорыстна, что она ответного ничего не ждет. И только после грехопадения вот образ Божий в человеке исказился, и появилась необходимость и потребность, чтобы благодарностью возвращалась бы моя жертвенность. Поэтому надо от этого просто отлагаться, очищаться, если это свербит сердце, значит, в каяться, если это помыслы, значит их отгонять и молитвенно вымещать.

Другой момент – когда человек вообще действительно не только меня не поблагодарил, но он и других не благодарит. И тогда мое уже нравственное попечение о нем и забота о том, чтобы он был нравственно добрым и правильно, правдиво устроенным, чтобы он благодарил. Но тогда я буду подступать к нему с просьбою, чтобы он поблагодарил, но не относительно себя самого, а относительно других людей. И вот да, по отношению к другим людям, которых он не поблагодарил, тогда я подойду к нему, как друг, как мать, как отец, как старший брат или сестра, даже как младший брат или сестра, как сын, как дочь, ‒ буду просить, чтобы он поблагодарил других. Меня не надо, но других. И чтобы для из этой способности благодарить других он сделался бы сам человеком. А по отношению к себе никаких даже помыслов нету ответности или благодарности. В этом такое бескорыстие собственно самой нравственной природы человека.

Вопрос: Вот этот вот именно ажиотаж в отношении ИНН, паспортов, и всего это – это суеверное вкрапление в религиозное чувство, т. е. верой это же не назовешь, вот что это такое?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну здесь есть элемент религиозного чувства, это не вера, потому что это не по благодати возникающее отношение к ИНН сегодня, сейчас, но по религиозному чувству это возникает, естественно каким образом? Т. е. слова, сказанные в Апокалипсисе о печати антихриста – они принимаются религиозным чувством всерьез. И тогда если вдруг возникает в помысле аналогия между ИНН и печатью, то религиозное чувство воспринимает это тоже всерьез. Но вот другой момент – при этом откуда ажиотаж? Ажиотаж – это уже страх за себя, это страх за родных и близких, это некое такое потеря упования на Бога, исчезновение правдивого отношения вообще к этому явлению, как таковому – к ИНН. И поэтому надобно от этого отлагаться, и надо выправить, исправить внутреннее свое. Но если это будет выправлено, то что останется? Останется, во-первых, здравое отношение и способность тогда трезвого размышления и сопоставления – что есть ИНН по отношению к печати. И второе – сердечно праведное отношение к упреждению Господнему, ведь пророчества, в частности Апокалипсис, даются человеку, предваряя события, которые могут его застать врасплох. И чтобы этого врасплох не произошло, Господь в Своей милости и в заботе о людях, приуготавливает человека к этим событиям, значит, предваряя, говорит о них. Зачем? За тем, чтобы человек трепетал и дрожал, что вот оно все ближе и ближе – это событие, что вот до него осталось пять дней, три дня, два дня, один, все – сейчас начнется это событие, ‒ это что ли? ‒ Нет же, а для того, чтобы человек нашел то правдивое прохождение этих событий, которые будут для него спасительными. Он же упреждает о событиях, которые могут погубить человека и сделаться в итоге не только прелатом дьявола, но даже и просто его совершителем. И поэтому значит, надобно в этих событиях быть каким-то. Каким? Об этом должно всерьез задуматься задолго до того, как эти события начнутся. Поэтому-то и все апокалиптические события, вообще известия о Втором Пришествии Христа, все верующие христиане в древние времена относили лично к себе и лично к своему времени. Более того, и духовники, и даже святые угодники, святые наставники в своих трудах и даже апостолы прямо говорили своему поколению, своим соплеменникам и современникам, что вы переживете эти события, хотя на самом деле после этого прошло уже вот уже  2000 лет, и никаких этих событий до сих пор еще нету. В чем же дело, почему они так делали и так говорили? А потому что поставляя человека перед фактом этих событий, тем самым они побуждали в них ревность сегодняшней перемены и достижения тех качеств, каковыми в этих событиях можно быть. События не наступили, а качества, которыми человек пройдет эти события, уже у него есть. Это то же самое в армии получается, что войны еще нету и может и не быть, и на поколения данных солдат и офицеров не попадет война – вот уже 60 лет мы с вами живем в России, где нету войны, ну за исключением этих малых войн – там Чечни и Афганистана. А так-то для основной части армии войны никакой нету. Тем не менее, тренировки и упражнения всех солдат производится таким образом, чтобы они в итоге достигли той меры своей готовности прохождения военных событий, военных ситуаций. И они ‒ большая часть какая-то или же в лучших наших армейских гарнизонах действительно они достигают таких качеств.

Но если в физическом плане и в моральном плане вот солдаты должны быть приготовлены, даже если они все равно не пройдут через войну, то уж тем более в духовном плане и в нравственном плане всякий христианин должен быть приуготовлен, независимо от того, будут эти события на его век, попадут или не попадут. И в этом плане конечно же, надобно все пророчества о печатях, а фактически это не столько об антихристе, сколько о Втором Пришествии Христа, ‒ в чем застану, ‒ Господь говорит, ‒ да, и чтобы Он не застал нас неготовыми проходить эти события, а значит, не различающими, где добро, где зло, не распознающими духов. Духи распознавайте, духи испытуйте, ‒ говорит апостол Павел, ‒ но это надо уметь делать, значит, для этого надо иметь определенный порядок нравственно-духовной жизни, и значит, такую глубину пребывания в укладе церковном, при котором ты различаешь духи, откуда, что, какой дух идет и какой дух тебе вещает, и о чем он говорит. Это одна сторона. А другая сторона – это чисто здравые понятия, которые должны быть в данном случае.

Ну вот, здесь если мы об этом будем с этой стороны просто присмотримся к текстам Апокалипсиса, то там конкретно сказано признак печати, что, бытовой признак печати, который вполне распознаваем в обиходе жизни, ‒ что не имеющий ее не сможет ни продавать, ни покупать. Вот это реальный бытовой признак. Теперь сопоставляем с ИНН. Оказывается, ИНН – это некое такое, да, это не печать еще антихриста, но это уже некое действительно экономическое нововведение, технически исполненное, но при котором ты приближаешься к моменту, когда ты не сможешь ни продавать, ни покупать без него, да без этого технического момента. Т. е. значит, в плане техническом пророчество уже сейчас говорит, что каким-то образом этот ИНН связан с печатью. Значит, соответственно, печать – это будет не просто мистическое, которое открывает тебя или же или закрывает, которое открывает тебя на дьявола и закрывает тебя на Господа к Его благодати – она как любой обряд церковный, любое таинство, имеет тоже видимую свою часть и невидимую часть. Значит, она и в данном случае тоже будет какая-то видимая часть. И вот этою видимою частью является технический момент. Точно также как видимой частью причастия является хлеб, вино, которые надо определенным образом приготовить и поставить на Престол, принести на Престол, поставить – это все технические вещи. Кстати, к тому времени, когда наступит время предантихристовое и антихристовое, когда благодати в храмах не будет, потому что не будет нуждающихся в ней, а сами технические действия по причастию будут производиться – хлеб будет приноситься, вино будет наливаться, хлеб будет приготавливаться и поставляться на престол, все будет делаться, но при этом не будет благодати, не будет преложения хлеба в Тело и вина в Кровь. А людям собственно говоря, это и не надо, преложение само не надо. Им надо, чтобы видимая часть была исполнена – они будут вполне довольны тем, что видимо исполнено. Видите как. Поэтому со стороны видимой части – здесь конечно, надо здраво понимать, что да, ИНН – это вероятно, видимая часть этой печати. А как это, что такое невидимая часть, ‒ но это тогда знает только дух человеческий, сообщающийся Духу Божьему. Но тогда надо быть уже верующим человеком, не просто движимый религиозным чувством, а движимый той верою, которую открывает уже Дух Святый в человеке, но соответственно тогда вести такой порядок жизни – это и такое пребывание в церковном укладе, чтобы ты действительно был в укладе, в укладе Божьем, духовном.

 

Занятие девятое: Переходы от уровня к уровню

30.11.11 

Ну вот, важнейший закон, как же все-таки детей усваивать более глубоким уровням, отображен в псалмах в виде простой фразы: С преподобным преподобен будеши. Мы с вами знаем очень много таких житейских примеров, когда встречаясь с каким-либо одаренным человеком, мы оживаем, т. е. когда например, кто-либо поет от всей души, кто-либо декларирует стихи от всей души, мы сразу встречаемся сразу с двумя уровнями действиям – прикладной уровень и душевный. При этом сами мы можем не владеть прикладным уровнем, но при этом и песню слушать, как она поется, и стихи слушать, как они декламируются, может для нас быть и не только радостью, но и жизнью, причем захватывающею жизнью в этот момент. И тогда пережив эту радость, то ли это происходит вживую, то ли это на экране производится, то ли это на сцене делается – мы увлекаемся, вовлекаемся в это событие и долго потом носим это впечатление. Сами не имея дарований по прикладному уровню, однако имеем стремление вновь и вновь повторять этот опыт, поэтому любимую песню, записанную включать – пластинку там или же диск, постоянно воспроизводить любимую книгу, которая талантливо написанная, а значит и поэтому увлекла нас – тоже перечитывать, ‒ это все действия при этом нас в душевном уровне, потому как именно от души исполненное какое-либо дело, какое-либо произведение увлекает нас прежде всего пробуждением жизни нашей душевной, нашего душевного отклика, душевной жизни вместе с ним. И хотя мы с вами и не развиваемся, и можем не повторять прикладного действия, так как дарования не имеем, но внимать, слушать, снова жить одаренными произведениями, даровитыми произведениями мы готовы много раз, в том числе это может быть и живопись, это может быть и музыкальное произведение какое-либо, концерт, симфония. Или же одареннее исполнение, даровитое исполнение тех или иных например концертов или удивительные, ну вот воспроизведением концертов для большого оркестра, которые совершаются дирижерами талантливыми, одаренными. И вот под их руководством исполненные концерты и симфонии оказываются просто самостоятельным уже произведением. Конечно, при этом слушая, мы вовсе не собираемся стать дирижерами и даже не пытаемся не пробуем размахивать получкой перед кем-нибудь из наших близких, родных, но тем не менее именно концерт или симфония в исполнении данного дирижера мы будем постоянно включать, слушать, внимать и тем самым напитываться талантливым исполнением.

Подобным же образом вот мы можем искать человека с яркими, ярким содержательным уровнем, яркою способностью размышлять, думать, рассказывать, говорить. И тогда если нас зовут в гости, мы спрашиваем: будет ли там такой-то человек, который умеет рассказами своими занимать всех остальных, ‒ то мы готовы побежать на эту встречу в гости. А если этого человека не будет, то нам уже как-то не очень интересно. И опять же – не значит, что мы такими хотим сами стать, но внимать и быть, и жить в этот момент тем, что он говорит и тем самым оживать в данном случае и самим в содержательном бытии и особенно в душевном, в котором мы переживаем это талантливое присутствие человека, становится для нас жизнью. На этом основано собственно все сегодняшнее современное развитие детей, подростков и молодежи, когда ребенка воспитывают на лучших произведениях мировой культуры, русской культуры, на лучших произведениях собственного рода, данного рода.

Подобным же образом, когда мы обращаемся к описаниям жизни выдающихся людей в этом желании делать жизнь с кого, то тоже обращаемся к лучшему исполнению жизни, т. е. к нравственному уровню, к нравственному поступку, нравственным, нравственному поведению. Когда мы слушаем рассказы об этом, то пробуждаемся сначала в содержательном отклике на этот рассказ, а затем где-то с какого-то времени начинается побуждение и нашего собственного нравственного уровня. Слушая об удивительном сыновстве, мы в конечном итоге с какого-то момента начинаем и своим сыновством тоже оживать. Имея искреннее желание супружества и семьи, хоти слушать о лучших образцах супружества, родительства, о лучших примерах устроения семьи, как ладной семьи и отклик на рассказ побуждает в то же время и собственно само наше стремление нравственного уровня, нравственного осуществления нас в жизни. И за рассказом вольно или невольно мы начинаем уже искать конкретно живые примеры. Оживающий нравственный уровень – он начинает оглядываться вокруг. Если в содержательном уровне мы просто ищем очередные книги, очередные рассказы, то в нравственном уровне пробудившись, мы начинаем искать уже конкретные живые примеры вокруг себя.

Таким образом, вот первое так можно сказать, что закон о развитии. Пробуждение в том или ином уровне требует встречи с ярким, талантливым, выдающимся исполнением поведения в данном уровне. И отсюда вот развитие самого уровня связано с встречей с лучшими исполнителями по данному уровню.

Вопрос: А что дает пробуждение?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Наше пробуждение навстречу. Пробудиться можно только в том, что есть у нас. И если допустим, человек музицирует, а мы пробуждаемся навстречу ему, то это означает, что мы своей собственной музыкальностью тоже пробуждаемся, и нам хочется уже дальше тоже идти и исполнять как он. Так например, очень многие учатся гитаре например сегодня. Если бы они никогда не видели бы играющего человека или же слышали бы только рассказы о нем, то желание играть на гитаре особо могло и не пробудиться. Но когда они реально побыли рядом с человеком, который играет на гитаре, а у самого человека есть к этому склонность и способность тоже, но не пробужденная еще, то он этою способностью пробуждается и тогда бежит и ищет сам гитару или же записывается в кружок и начинает играть на ней.

Подобным же образом например, ну вот, по прикладному уровню, это нам всем очень хорошо знакомо: у кого-то ремесленная способность в зачатке, у кого-то техническая способность в зачатке. И тогда встреча с людьми, которые демонстрируют по их дарованию что-либо, по зачаточному дарованию что-либо заманчивое такое, вот лакомое и вкусное по исполнению и по результатам этого исполнения, то тот или иной дар или талант – он пробуждается навстречу, и эта способность начинает искать своей жизни, но тогда делать тоже.

Вопрос: Но это разные уровни пробуждения?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Это пробуждение внутри уровня, т. е. это когда внутри данного уровня один пробуждает другого, талантливее одаренный пробуждает, побуждает другого.

Вопрос: Я говорю о другом уровне, что если один захотел там один раз, то другой записывается в кружок, третий вообще поступает в музыкальное училище – вот эти вот уровни?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Это не уровни, это разные одаренности внутри прикладного уровня, это разные способности, 16 способностей внутри прикладного уровня. И по этим всем 16 способностям в зависимости от того, какую способность несет ребенок или подросток в себе, он соответственно откликается именно на те занятия или же на те образцы исполнения, лучшие образцы исполнения, которые встретились у него по жизни.

Вопрос: А если я смотрю на оратора, я так не могу и никогда не смогу, ‒ это что?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Это значит, что у тебя у самой нету этой ораторской способности. Но ты удивляешься и дивишься, и слушаешь его, да, поэтому ты и слушаешь его содержание, да, потому что способность откликнуться содержанием оказывается, есть, и поэтому интеллектуальная развитость некоторая есть, хотя другой рядом с тобой может стоять другая женщина, которая вообще ничего не услышит, не впечатлится этим оратором, ты вся захвачена им, а она не только не захвачена, но еще и идет и плюется: что это он такое там понаговорил – вот так да. А потому что для ее содержательного развития это то, о чем говорил оратор, ‒ совсем не жизнь, она либо не развита, либо вообще в этой области никогда не думала и не шла. А для тебя эта область содержательная – достаточно жизненна, и поэтому это содержание ты восприняла – раз, плюс второе – он действительно, ораторствуя, от души это делал. Вот то, как он от души присутствовал, в душевном своем уровне – ты это восприняла, ты тоже имеешь душевный уровень, он более-менее развитый, т. е. достаточный для того, чтобы воспринять от души что-либо исполняемое и совершаемое – дело это, либо выступление какое-либо, либо слово какое-либо произносимое, да, либо поступок навстречу совершаемый от души. И вот эта вот от души исполненность – она особенно вот впечатляет, ну часто мы говорим, что вот как искренне живет человек, как искренне поступил, искренне выступал, искренне пел, искренне говорил, вот да. А на самом деле он это от души делал. И тогда мы откликаемся своим душевным уровнем и живы были. Но в то же время рядом может стоять какой-нибудь душевный скряга. И то, на что ты откликнулась и прямо вся жила, и потом говоришь, другим идешь и говоришь: Вы знаете, мы такого оратора сегодня слушали, прямо такая жизнь была для меня. А он говорит: Ничего особенного, вообще никакой жизни. А оказывается, у него душевный уровень совсем не развит. И он сух, скуп по душевному уровню. И поэтому содержательно он тоже не воспринял это, т. е. это не его область содержательная, как иногда бывает, что сейчас вот иногда даже в храме на службе, на проповеди, значит, одни прямо все устремляются вперед, чтобы слушать проповедь, другие усаживаются рядом с друг дружкою, чтобы теперь есть время немножко отдохнуть, и друг с дружкой поболтать, а третьи просто демонстративно разворачиваются и уходят просто из храма, они просто этого слушать не могут, т. е. содержание оказывается, имеет очень разное влияние на людей, и люди по-разному на это откликаются. И вот этот вот наш скряга – он и по содержанию не откликнулся на этого оратора, и душевный скряга, будучи скрягою – он тоже не откликнулся. В итоге для него это было пустое время – стоять и слушать оратора. А для тебя это была жизнь, хотя при этом содержание ты восприняла тем, что время, которое ты провела при этом, было душевно наполнено для тебя, но пойти потом повторить таким же образом какую-нибудь речь ораторскую, да, любую другую и выйти вообще оратором куда-либо перед кем-либо ты не можешь, потому что у тебя этой способности, ‒ ораторской именно способности нет. Но то, чем пользовался при этом оратор или в чем, что наполняло его ораторское действие, само ораторское искусство что наполняло это содержание и это душевное, душевное присутствие его – то у тебя есть, и ты поэтому через это восприняла его слово, а он именно этого, в этом и нуждался, он вовсе вышел не для того, чтобы повести после своей речи толпу ораторов, которая теперь будет сидеть и заниматься как ораторствовать. Нет, он как раз шел для того, чтобы повести за собою тех, кто будут согласны с его содержанием, и чтобы это при этом от души бы восприняли то, о чем мы говорим.

Ну вот, т. е. это жизненные примеры, где просто само по себе это естественно происходит – эти внутриуровневые взаимодействия друг с другом, где мы, имея тот или иной уровень, откликаемся на талантливое или жизненное исполнение этого уровня, и тогда сами тоже хотим также быть. Либо откликаемся на те содействующие или сопутствующие уровни, которые при этом вместе с основным действуют, в данном случае у оратора прикладной уровень – центральным с его позиции было – это слово и содержание, которое он произносил, а сопутствующим была еще душевность, т. е. от всей души исполненная речь.

Ну вот, и тогда мы видим, что когда дети попадают например, в школу, то развитие детей на разных предметах интеллектуальных, так как к сожалению, сегодня школа – это в основном развитие интеллекта, детского интеллекта и интеллектуальное или содержательное развитие, то в чем заключается профессиональное учительствование в этом случае – первое: учитель увлекает сначала своим предметом, там, если это математика, значит, увлекает красотою математических действий. Он может к этому подойти как со стороны рассказа о лучших математиках, таким образом приводя уже в образец и пример жизненный путь кого-либо, а через это он побуждает в детях их собственную потребность жизненного пути, которое есть лежит в нравственном развитии всякого человека, но при этом осуществление этого жизненного пути происходит через какой-то другой уровень, в данном случае математика – это содержательно-интеллектуальный уровень. И люди, исполнившие свое нравственное гражданство в содержательном уровне как математики, оказываются зовущим примером для детей. Второе: он обязательно должен показать саму красоту математики, рассказать об этом, увлечь этою красотою словом и своею собственною любовью, т. е. от души рассказом о математике. И третье – он дает детям самим, пробудившись в математическом даровании, вкусить математику, как живую реальность для них. И тогда он говорит: А теперь давайте попробуем, ну вот в младших классах давайте сложим 2+2, там 1+1, 2 умножим на 2, 3 на 3, и по всему классу вот видно, как одни дети испытывают прямо удивительную сладость от того, что они это сделали. И им не нужна похвала, сама радость от того, что 2+2 получилось 4, переживается ими как какая-то необыкновенное вообще событие, которое произошло с их помощью. Другие дети так частично переживают эту радость, а третьи просто скучают и не могут никак это сложить, у них не получается.

Ну вот, когда же удается все-таки этот опыт дать всему классу, в конечном итоге даже те, которые очень трудно складывали и в итоге они начинают в итоге складывать там на пятый, на седьмой урок, и вдруг начинают чувствовать, что это действительно вкусно, это даже приятно – сложить, т. е. оказывается, это чувство вкуса, это чувство ожившего математического дарования, которое есть у каждого ребенка, т. е. ну правда, есть уже больные дети, которые не имеют с поврежденным интеллектом, тогда у них этого дарования просто нету, тогда они соответственно, сколько с ними ни бейся, они и само действие сделать не могут, и тем более пережить удовольствие и радость, и вкуса от этого действия тоже не в состоянии.

Ну вот, получается, что для того, чтобы развить то или иное дарование уровня, а значит, то или иное дарование характера или черты характера, необходимо дать вкусить опережающее действие самому ребенку и подростку, а чтобы позвать его в это действие, необходимо дать встречу с талантливым, одаренным исполнение этого действия или рассказать об этом одаренном исполнителе данного действия, т. е. открыть ему перспективу его собственного развития ребенка, возможность, что можно быть таким, что можно будет быть таким же человеком, т. е. исполняющим на таком уровне действие, с таким мастерством исполнять можно действия.

Ну и соответственно, когда мы говорим о любом уровне там, если надо увлечь, т. е. пробудить и повести, развивать организационные способности ребенка, то мы тогда рассказываем о людях, владеющих организаторскими способностями, как о выдающихся людях, и о тех результатах, которые они в итоге достигли в своей жизни, и рассказом о их жизненном пути, в котором они осуществились, благодаря организационной способности, как организаторы в своем гражданском звании и служении, и в итоге какие результаты были достигнуты ими, там, один человек, будучи организатором, сумел создать целый завод с нуля буквально, т. е. собрать людей и организовать в итоге его строительство, и потом работу этого завода. Другой сумел организовать там для нашей России – это вот в прежние годы, это вот допустим колхоз-миллионер, при этом вообще из нуля, выехал на целину, где была голая степь и там начал звать людей, звать и организовывать их в устроении данного колхоза, в итоге люди были, люди приехали, откликнулись, люди организовались, очень точно расставили все свои силы, способности и возможности, и в очень краткий срок понастроили там и домов, и позакупили, понатащили техники, распахали целину и теперь выдают урожаи, которые приносит им каждый год миллион дохода, и на этот миллион еще и плюс устраивают там всю остальную сферу своей жизни: и клубы понастроили, и магазины, и больницы, медпункты, школы, детские сады, а была целина, была голая степь. И вот один организатор сумел все это сделать. Ну, т. е. вот когда идут такие рассказы там или же о другом человеке, который сумел организовать целый город построить, или же о князе, который целое княжество сумел вывести, хорошо устроенное жительство, т. е. об организаторах.

Либо когда говорится о дисциплинарном уровне тоже, да, о людях дисциплинированных. Ну, кто в детстве из моего поколения не увлекался дисциплинированностью Шерлока Холмса, например, по которому можно было сверять часы. И все, жившие на его улице, видя Шерлока Холмса, по нему выставляли свои часы, потому что он очень был точен. Ну а уж не говоря о различных полководцах, которые обладали удивительными дисциплинарными способностями, и Суворов например, поразительные примеры вообще точностей, которые он держал не только лично сам, но в составе целой армии, когда они могли точно в назначенный по его плану срок оказаться в тылу противника через три дня например, там да, и армия независимо от погодных условий, независимо от препятствий, которые на пути встречались, армия бывала именно там, в то время, когда он назначал. И он имел армию в этом, привести армию, чтобы она загорелась этой точностью его и могла бы не просто за ним следовать в точности, а сама бы слышала и чувствовала необходимость этой точности и жила бы этой точностью, и отсюда имея собственные силы – каждый солдат, ‒ стремился исполнить эту точность. Такая вот сила в исполнении точного устроения жизни, в данном случае боя, сражения.

Ну вот, то же самое с деятельным уровнем, т. е. трудовым уровнем, потому что там и здесь мы уже тогда выходим за пределы, вот как только заканчивается душевный уровень в глубине – это пятый уровень, выходим к шестому уровню – все, мы выходим за пределы школы. Воспитание деятельному уровню в рамках школы почти невозможно, потому что в школе собственно деятельного, т. е. трудового уровня сегодня просто нет. И тогда где же может быть побужден сам деятельный уровень? А только в собственном личном хозяйстве. По нынешнему времени это, ну это всегда так было, что только в личном хозяйстве возможно побудить трудовой деятельный уровень. Речь идет о детях, подростках и молодежи, да. И это исполнение какого-либо труда, в котором не имеет значение, не имеет первенствующего значения другие, более верхние уровни, т. е. если надо вспахать огород, раскопать огород, потом вспахать поле, чтобы затем посеять картошку или же какие-либо овощи или пшеницу, то для вот личного хозяйства своего здесь не нужно иметь богатой душевности, потому что вовсе необязательно делать от души, это достаточно делать просто от живого деятельного уровня, от деятельного, от деятельной необходимости. Деятельная необходимость сама по себе – она идет вслед за подобным же образом действующими людьми, т. е. у ребенка – это за мамой, за папой и вот за старшими братьями и сестрами. Для того, чтобы вот посадить, вспахать или перекопать огород и посадить картошку, не нужно прикладного уровня, можно вообще не обладать никакими дарованиями прикладного уровня, в том числе даже и растениеводческими дарованиями можно не обладать. Но при этом со всею силою развитым деятельным уровнем все исполнить – картошка будет посажена. Тем более можно и совсем быть бессодержательным, т. е. необразованным, в школе не учившимся и больше того, даже ясно, что чем меньше этого содержательного уровня будет и чем меньше будет прикладного уровня, который отвлекает и увлекает силы и причем выводит из более глубокого, деятельного характера в более такой, другие энергии что ли, другие силы задействуются в прикладном или тем более в содержательном уровне. А собственно, силы деятельного уровня вообще не задействуются, не трогаются. И чем больше ребенок и подросток живет в прикладном и в содержательном, тем менее он вообще способен к какому-либо деятельному исполнению, потому что эти силы у него не пробуждены, более того, подавлены именно тем, что преимущественно действуют силы других, более поверхностных уровней. И поэтому для деятельного уровня практически вот такое опережающее образование, опережающая интеллектуализация и опережающее развитие различных прикладных дарований является вредным.

Неудивительно, что ребенка современной школы попробуй сейчас вывезти на дачу, в первом или же, ну в первом еще более-менее он еще как-то пойдет, а вот уже во втором, в третьем, четвертом классе особенно, а если он еще и успевающий ученик школьный, он и музицирует, он и в какие-то ремесленные кружки ходят, он и по предметам весь на пятерках занимается, и отличник – попробуй вывезти его в деревню к бабушке, и бабушка попросит его помочь ей на огороде – да ни в жизни, не будет он там ничего делать. Понятно, что он не приучен к этому, он да, понятно, что он не знает, как это делать, да и нету никакого вкуса к этой работе, но у него нету сил на исполнение этого, он любит бабушку, из любви к ней он бы готов бы ей помочь, но сил нету, он там покопался на огороде несколько времени – и все, дальше ему уже хочется пойти по тем уровням, в которых он развит, и в которых у него есть силы – то ли пойти помузицировать, то ли пойти почитать книжку, то ли пойти поиграть с ребятами, ‒ игровой уровень, это не есть деятельный, это тот же прикладной уровень, ‒ здесь пожалуйста, силы есть. Но это другие силы. Иногда говорят, что вот у тебя же силы есть на это, почему у тебя нету сюда, на огород сил? А нету, потому что это другие силы. Огородные силы надо было развивать на огороде. Сенокосные силы надо было развивать на сенокосе. Кузнечные силы надо было развивать в кузнице. И тогда мы увидим, что деятельный уровень – он сам по себе, будучи трудовым, никак не связан с остальными уровнями, поверхностными или более внешними уровнями, скажем так. Поэтому для деятельного уровня не существует в деле рутины, это для внешних уровней человека, который приходит из прикладного и начинает что-то там делать дело, в котором поначалу он увлекся вроде бы прикладным, откликнулся прикладным своим дарованием – там ремесленным свойством, там к примеру, девочке захотелось вышивать, а она и владеет вышивкой. И она откликнулась пойти помочь в вышивке там бабушке своей. Но оказалось, что чтобы вышить целую большую скатерть – а она обычно вышивала маленькие цветочки на салфетках, ‒ а тут целую скатерть, оказывается, там требуется просто эти крестики ставить и ставить – вообще не чувствуя никакого творчества, никакого там прикладного присутствия. И она вдруг начинает сначала скучать, потом хиреть, а потом в конечном итоге отваливается от бабушки: Бабушка, я больше не могу. А бабушкина внучка, которая рядом с бабушкою жила – она почему-то продолжает эти крестики ставить и ставить, и такую радость от этого испытывает – да потому что это совсем другие силы. И она пребывает не в удовольствиях от прикладного действия, а в удовольствиях от действия трудового. На уровне удовольствия – это одно и тоже, и то, и то есть удовольствие, потому что это там и там душа жива, там и там человек весь присутствует своей жизненностью. Но при этом радость и удовольствие переживаемое – совсем разное. Точно так же, как например от апельсина и от хлеба можно испытывать удовольствие, а можно от одного испытывать, а от другого не испытывать. И поэтому одни, значит, любя апельсин, а хлеб не любят и вообще его не едят. Ну дай им хлеб поесть – вот никакого удовольствия. А тот, который испытывает удовольствие от того и от другого – да, для него одно удовольствие – и от хлеба удовольствие, и точно такое же удовольствие от апельсина. А тот, который не любит хлеб – он недоумевает – как это можно от хлеба получать удовольствие. Просто на уровне удовольствия и то и другое ‒ удовольствие, и от прикладного – вышивать там маленький цветочек на салфетке – удовольствие, и от деятельного – вышить целую скатерть одними и тем же этими плюсиками – это тоже удовольствие. Но это разные силы, и разные уровни присутствия, и разная жизненность.

Вопрос: А что нужно было, чтобы вот эта девочка, которая растягивала скатерть с какого-то времени – что нужно было ей добавить, чтобы он точно так же, как и внучка, находящаяся с бабушкой, продолжала?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Вот теперь возникает вопрос: как перевести ее из прикладного уровня, в котором она с удовольствием вышивала эти самые свои цветочки дома, в городе, а теперь оказывается, надо вывести в деятельный уровень, в трудовой, когда она приехала в деревню к бабушке. И вот этот вот перевод оказывается делом очень сложным. Ну, это уже вторая тема. Первая тема – это как внутри уровня, да, пробудить, внутри уровня пробуждается вот призывающим образом, да, надо призывающий образ дать, который позовет, потом, причем призывающий образ как содержательный, так и конкретный живого примера. Потом дать самому испытать и пережить радость и удовольствие от малого действия, и вот тогда это уже малое действие, которое, в котором человек переживает жизнь и радость от исполнения, начинает постепенно наращивать, и делать все более, во-первых, емким, т. е. во времени и по объему исполнением и все более глубоким, и все более качественным по мастерству – вот эти три параметра: горизонталь, вертикаль и долгота, три оси абсцисс – что ли так скажем, ‒ т. е. три измерения во всяком деле – их надо будет постепенно наращивать. И то, это все может происходит в пределах имеющегося дарования, потому что допустим, в том же самом, ну если брать именно в трудовых навыках, то одних детей можно и подростков особенно в подростковом возрасте можно развивать в трудовых навыках там с той же самою картошкою например, до шести соток перекопать землю, посадить картошку и вырастить ее, постепенно увеличивая или увеличивая количество соток, которые ложатся на данного подростка. Когда он первый раз приехал к бабушке, ему из этих 6 соток значит, 5,5 вспахала бабушка, а 0,5 вспахал он. Но зато получил удовольствие. На следующий год бабушка говорит: Скоро, скоро будем сажать картошку. Он говорит: Бабушка, я так хочу, мне так понравилось. ‒ Да, но ты сможешь перекопать теперь уже целую сотку. ‒ Бабушка, обязательно перекопаю целую сотку. ‒ И действительно, он перекопал, ему получилось в радость. Он говорит: Бабушка, давай, я еще? ‒ Нет, не надо, остальное я сама, а вот ты это еще – сделаешь на будущий год. ‒ Мудрая бабушка – она удержала ресурс его сил и сохранила его вот это вот чувство радости от исполненного дела. На следующий год действительно он перекопал сотку, потом две, потом сразу четыре стало, потом шесть, а дальше – все, после шести он больше не идет. Бабушка уже седьмую копает, зовет его, а он говорит: Бабушка, я не могу. И что она там не делала. Как она его не звала, как она его не побуждала – все, дальше он не смог, и все остальные годы он приезжает к бабушке и сажает только шесть соток, дальше он не может.

Вопрос: Это что – предел какой-то?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, это его предел деятельного уровня. А бабушка продолжает копать и копать и сорок соток все сама перекопала. Откуда же у бабушки такая вот жилистость, да, деятельная? Ну, с самого детства – вот это раз, потому что она была пробуждена и развивалась в этом. А второе – оказалось, что у ней ресурс такой, вот задел большой. Ну вот это в ней задел такой, а у внучка уже только 6 соток – почему? А потому что бабушка ближе по своей родословной к тем своим предкам, к своим родителям и дедам, которые не сорок, а сто соток могли перекапывать. А внучок уже оказывается, через от бабушки через поколение аж уже развивается, ну и поэтому потеря целых 34 сотки потерялись, пока родились у бабушки родились его собственные дети, от этих детей родился внучок, вот в итоге пока рожали, потеряли 36 соток.

Вопрос: А что в итоге получается, которые уже там родится, то вообще ничего не сможет делать?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, смотри сейчас на современных людей – кто что может сделать? Ничего не может, даже одной сотки – и то не может посадить. Вон наш огород, смотрите – всего лишь там, в огороде нашем сорок соток, всего-навсего. И пытаются этот огород, вот когда мы уже так с силою загоняли всех на этот огород года 3-4 назад – 20 человек загнали на этот огород, ну и что – осилили эти 20 человек эти 40 соток? Нет. Что теперь делать с этими людьми? Ну, тут правда, неизвестно, вот ресурс вообще неизвестен, потому что причина такого состояния сегодняшнего человека в том, что во-первых, с детства не развивали, а надо было развивать, причем развитие деятельного уровня, т. е. развитие собственно трудового, трудовой способности начинается с трехлетнего возраста, сам пик трудового развития восходит к 5-6 году, шестой год – это пик трудовой деятельности ребенка, и если в это время ребенок идет по пословице Делу время, потехе – час, ‒ то значит, это время бодрствования ребенка 24 минус 8 получается 16 часов, из них на трапезу и на всякие самообслуживания уделить еще допустим, максимум час, т. е. это будет 15 часов, из них потехе тоже один час, ‒ 14 часов остается тогда. Вот 14 часов шестилетний ребенок должен быть уже в делах. Ну, в деревне так раньше и было, ну раньше – это имеется в виду 2 столетия назад, столетие назад, в лучших таких семьях, которые знали толк в человеческом богатстве, богатстве человека, ну и отсюда понятно, почему древняя старина наша такая была богата богатырями, и эти былины описывали разных богатырей, и былины захватывали, былины были живые, воспринимали, слушали былины. Сегодня кто будет слушать былины? Кто из детей вообще хотел бы быть богатырем, как в былине это написано? Почти нету. Особенно если это дети уже успели перехватить мультфильмы до 5 лет – все, ни о какой былине тут речи просто быть не может. Былина уже не является зовущим образом для современного ребенка, потому что он весь живет в прикладном уровне, благодаря телевизору, телевизор задает зовущий пример как раз прикладного уровня.

Ну а если говорить об играх, то там вообще содержательно-прикладной уровень сейчас вообще – эти компьютерные игры я имею в виду. Там содержательное преимущество идет и поддержка еще игровая сторона – это прикладной. И ребенок от всей души в этом присутствует, и все, конец, ни о каком деятельном уровне просто речи нет. Поэтому естественно, что все мультиковые дети – они для деятельного уровня все испорченные.

Ну вот. А дальше мы идем к нравственному уровню, потому что заделом собственно говоря деятельного уровня может быть еще нравственный. Когда этот мальчик 6 своих соток исполнил, а если он в нравственном все-таки продолжает дальше развиваться и откликаться на бабушку как внук, то он превозмогая всю свою усталость, превозмогая свой уже закончившийся ресурс деятельного уровня – он из нравственного будет продолжать копать и седьмую сотку, и десятую сотку, и в итоге он выкопает все 40 соток, потому что бабушка не может. Но она болеет, она немощная, а ей обязательно надо эти 40 соток выкопать, и он из нравственного уровня это сделает. И поэтому, естественно, что мы по жизни своей знаем, что нравственный уровень пробуждаясь, осуществляется весь в деятельном уровне, т. е. это сыновство, которое проявляется все в живых трудах для родителей в пользу им. Это материнство, которое пробудившись ради ребенка, готово вообще горы сворачивать различных бытовых дел, которые надо будет успевать делать для ребенка. Это и накормить его, и постирать за ним, и комнату, вообще весь дом убрать и прибрать, чтобы там пыли и грязи не было, чтобы ему было в чистом можно было быть. И при этом если она еще и жена, она в этом и искренняя жена, то тогда она еще и для мужа все необходимое сделает. Но подобным же образом отец – он и когда у него родился ребенок, второй, третий – он ради обеспечения этих детей готов там на работе просто выкладываться, чтобы принести в дом необходимое количество средств. Да, мало того, он еще придя домой, он все сделает для того, чтобы будучи сам еще и отцом, все, чтобы детям было хорошо и радостно при нем быть и с ним быть. Он будет с ними занят. А будучи отцом, он конечно же, будет учить детей как раз деятельному осуществлению, и поэтому в доме он будет исполнять все необходимое по мужской части и при этом звать сюда, обязательно привлекать к себе с собою своих сыновей. И это будет делать так, с такой любовью к ним и с такою потребностью в них, что дети как сыновья будут откликаться на эту его потребность в них и будут искренними, большими помощниками ему в этом деле. А будучи еще и хорошим мужем, т. е. по-настоящему искренним мужем и видя, что жена за день вообще вымоталась, он естественно сам все сделает за нее и скажет: Я пришел, теперь ты отдыхай, ты весь день трудилась, у тебя пятеро детей, четверо детей, теперь я все буду делать, ты поэтому день трудилась, а при моем возвращении ты теперь, у тебя наступило время отдыха. Ты лучше возьми сейчас вслух почитай Псалтирь, а я в это время буду все стирать и умывать, и ужин готовить.

Вы думаете, что это сказка – такие мужья? Сегодня, конечно, по состоянию нравственного уровня у мужского населения у парней – это действительно кажется сказка. А тем не менее такие, к счастью, еще Россия жива людьми, и к счастью, еще такие мужья есть, и даже среди людей совсем неверующих, вот о некоторых из них там в журнале «Наследник» там целые репортажи есть о таких мужьях. Ну и при этом удивительно – в этом номере, в этом рассказе, как про одного такого мужа, жена рассказывает, ‒ они живут в Америке, и она рассказывает про своего мужа, буквально все, что я вам сейчас сказал, единственно только Псалтирь он не читает, потому что он неверующий. И когда его она спрашивает: а откуда ты у меня такой вообще, ‒ она надивиться на него не может, и такая счастливая, описывает свою жизнь. А он говорит: Так это же папа у меня такой, если бы папа меня не таскал, да, правда, при этом я там не знаю, как вообще не сопротивлялся всему этому. Я там обижался в детстве, когда меня заставляли делать то, делать это, когда папа с собою таскал меня туда, сюда и все делать, и все в доме делать – вот да, я тогда вообще не знаю, там все мои сверстники играют в хоккей, зовут меня, а тут меня папа не отпускает, мы с ним, с папой должны полы все поперемыть, что-то там постирать, что-то еще приготовить – это было вообще для меня невозможно, особенно когда мне было 12, 14, 15 лет – как я только не сопротивлялся, как я только не ругался на папу тогда. Но я при этом его очень любил. Я не мог его бросить, и я все равно делал. Но вот отсюда, ‒ говорит, ‒ я сейчас такой благодарный папе, что вот – и вот он прямо пишет об этом.

Вопрос: Это как в фильме «Папа», про скрипача.

Протоиерей Анатолий Гармаев: Я не видел этот фильм. А вот другой фильм, когда вернулся папа, и он повел за собой двух мальчишек – вот этот вот фильм, ‒ как называется этот фильм? «Возвращение», да. Вот там тоже самое – он же повел за собою, и ценою, вот кстати вопрос: Как вывести в нравственный уровень? Для этого случая в этом фильме «Возвращение» цена вывода этих мальчишек в сыновство была смерть отца, он положил себя ради их сыновства – вот такова цена, т. е. если настолько, ну это уже вторая тема, сейчас мы пока с первой, это внутри уровня, когда надобно данный уровень пробудить, в данном случае мы сейчас о нравственном уровне говорим.

Тем более тогда духовный уровень, почему и сказано, что с преподобным преподобен будеши. Чтобы жить в духовном уровне, где необходимо не просто самому следовать за той благодатью призывающей, которая в тебе – недостаточно этого, необходима та среда, в которой будут люди, собратья, которые живут более духовно, чем ты сам. И вот, следуя за ними, а это и есть как раз соревнительство им, и ревностью своею следовать их ревности и быть прилепленным к ним и вместе с ними идти и делать – это и есть собственно говоря, исполнение с преподобным преподобен будеши. И здесь вот в училище у нас вот, когда я помню, были такие периоды, когда принимался сразу поток очень ревностных братьев и сестер, и при этом 2-3 потока подряд были очень ревностными. Здесь такая атмосфера была жизни церковной, такой подъем был, что просто сегодняшняя конечно, наша жизнь – это совсем закат вот как бы, некоторый сумрак этой жизни. А тогда это было просто поразительно. И при этом каждый другому становился искрою, зажигающею искрою, придающею сил, побуждающею, зовущею и ведущею, причем один в одном, другой в другом в духовном смысле, одни в делании, другие в пениях богослужебных, третьи – в непосредственном исполнении потов, четвертые – в следовании за учебными содержаниями, богословскими содержаниями. И вот так как все это были разные, все в одном, и все общающиеся друг с другом при этом еще и душевно ярко и сильно живущие, и плюс еще и одаренные в прикладном уровне – это конечно, была жизнь поразительная. В некотором роде вот отпечаток этой жизни как раз сохранился, слава Богу, в фильмах: «В рождестве рожденные» и «Пасха красная» ‒ это как раз два фильма, которые того периода. И там по ним видно, какая это была удивительная жизнь.

Но вот после этого, значит, закончив училище, эти студенты наши разъехались и оказались какая-то часть из них, к сожалению, большая часть, оказались вдруг в пустыне. Туда, куда они приехали служить – среды такой соревнителей, ‒ не оказалось. И потихонечку они начали хиреть, тоже гаснуть. Удержать самому очень трудно. Конечно тот, имеющий только ресурс, духовный ресурс – он конечно, не только сам удержит, но еще и рядом с ним многие еще и спасутся, ‒ спасись сам, и через тебя спасутся тысячи – это речь идет о том, что в тебе есть тот ресурс, который, по которому ты будешь в этом уровне деятелем, независимо от того, есть у тебя рядом с тобой соревнители или же преподобные, больше, чем ты. Для тебя достаточно того, что у тебя в сердце твоем есть преподобный Сам Дух Святый – Он больше тебя, и Он ведет тебя, и Он содействует тебе. Есть Сам Господь, Который в причастии тебе дается. Поэтому отшельник мог вообще один раз в год причащаться, а этим причастием жить, горе и в постоянно восхождении целый год. Ну вот, значит тогда они в соревнители свои в духовном уровне принимали уже людей святых, т. е. само небо становилось для них теми преподобными, с которыми они сами становились преподобными.

Ну вот, если мы все-таки чуть-чуть в оставшееся время коснемся этой темы перехода от внешнего уровня к внутреннему уровню, то вот опять этот яркий пример конечно, правда в фильме, но тем не менее, когда отец, вернувшись в семью и встретившись с двумя своими сыновьями, которых он бросил когда-то еще в младенчестве, и которые в связи с этим вообще его не знали, не признали, но он, вернувшись в семью, увидев их, больше чем в своем супружестве, пробудился в своем отцовстве. Он не остался с матерью, он не остался с женою, он не ей посвятил всю остальную свою жизнь, которая у него оставалась. Он всю свою жизнь посвятил сыновьям. И как это было? Он их взял и повел за собою в те дела, в которых он сам был мастер, что он умел делать. Ну и поэтому, а так как это, и при этом это возможно было сделать, надо было так, чтобы они были только с ним, ему так хотелось, такая сила отцовской верности, посвященности была, что ему надо было побыть только с ними, для этого надо было быть уединенно. И он тогда выбирает место, куда уйти, он уходит из города, забирает их, увозит их на остров, и там уже, где никого нету и никто не отвлекает их друг от друга, он там уже повел их за собой, причем повел сразу в деятельные дела, т. е. он повел в труд, в подвиг. А мальчишки, совсем развитые в прикладном, во-первых и в деятельное за ним не собирались идти, нечем было идти, во-вторых, они еще в сыновстве своем не пробудились, а один из них вообще его не признал и активно сопротивлялся и второго тянул тоже отлагаться от отца. И надо было их в этом пробудить. И вот разворачиваются такие события его отцовского подвига ради их сыновства, которые в итоге стоили ему жизни, причем он и погиб-то, и спасая сына своего. И только когда он погиб и когда они увидели, что он для них сделал – тогда вдруг пробудилось их сыновство.

Ну вот, выход в нравственный уровень, конечно, для современных людей, ну, очень сложное дело, и тем не менее все-таки это возможно, потому что сейчас как-то воспитание гражданское практически исчезло в жизни наших современных школьников, некое такое приготовление к жизни через прикладной уровень и через содержательный, что их там обучают различным наукам и всем тем профессиям будущим, которые в основном-то исполняются как раз силами прикладными и силами содержательными, интеллектуальными. Да, весь мир сегодня таков, но это в итоге значит нравственно обессиленная интеллигенция получается в итоге будет произрастать. Что такое нравственно обессиленная? Это еще и плюс тут включается еще закон так называемой подлости – чем более человек осуществляется в силах прикладных, содержательных и интеллектуальных, тем меньше у него сил на преодоление своего греховного начала. Более того, тем меньше он вообще этим занят. И тогда в глубинах его души и духа эта греховная падаль, страсти – она начинает активно развиваться. И тогда очень одаренный, очень результативный, очень продуктивный интеллектуально и в прикладном плане даровитый человек, в нравственном плане оказывается вообще совсем ненадежным, подлым, грешным и так далее, т. е. то самое, о чем говорит апостол Павел, что при таком развитии, ‒ а в последние времена пойдет преимущественное развитие внешних уровней, то при таком развитии воцарится среди людей грех, и дальше перечисляет: прелюбодейство, соперничество, ну и там целых, я их никак не могу запомнить, ‒ целых семь по-моему строчек одного только перечисления всяких разных греховных черт характера, где и подлость и пошлость, и все присутствует в человеке. И при этом люди еще как-то пытаются выжить в окружении таковых же, как они сами людей, ну фактически это вот в условиях кто кого опередит и кто кому, кто с кого больше возьмет. Поэтому конечно вот враг рода человеческого сейчас сделал все, чтобы людей вывести во внешний уровень. Человек внешнего уровня уже в деревню соваться не будет. Деятельный уровень и нравственный – это деревенская жизнь, это жизнь природная, в естественном хозяйстве на земле, в том, что Бог дал для исполнения именно в деятельном плане, т. е. поэтому трудовой деятельный уровень для его действования Господь дал человеку землю для обработки, дал животных для домашнего хозяйства и дал жизнь деревенскую – это Божье благословение. Все остальное, что начало потом быть – развитие ремесел, потом скапливание этих ремесел по прикладному уровню в городах, все больше, потом развитие в этих городах после ремесел уже содержательного уровня науки и образования и соответственно тогда появления людей уже интеллектуалов, интеллектуальных людей – это как раз уже даже конец XVII-XVIII век. До этого города ремесленные в основном были. Потом начались ‒ в городах появилась уже интеллигентная прослойка. Потом она стала все более увеличиваться это содержательно-интеллектуальные люди в конечном итоге составили сегодня 90% городов, городского населения. И на сегодняшний момент вообще идет развитие с помощью всех этих вычислительной техники, интернета, компьютеров вообще уже само ремесло оказывается ненужным, все ремесленные действия уже выполняют роботы, т. е. аппараты уже выполняют ремесло, заводы фабрики – они уже практически не нуждаются там в ремесленниках, там все сидят интеллектуалы, которые оперируют заводом и фабрикою с помощью компьютера, вплоть до того, что вот буквально несколько лет назад наше Российское правительство вдруг решило, что ему ремесленники вообще не нужны, и поэтому взяли и закрыли все профтехучилища и все техникумы. А потом вдруг оказалось, что нет, еще производство не такой степени развито, чтобы оно полностью выполнялось бы одними компьютерами и одними инженерами-интеллектуалами. Оказывается, там еще куча разных всяких осталась в производстве элементов, куда нужны человеческие руки – это как раз вот эта промежуточная прослойка кустарей, вернее, этих ремесленников. И вот сейчас заново начали открывать профтехучилища. Техникумы, правда, не открывают по-моему, а вот училища надо заново открывать. Мало того, оказалось, что огромное количество нашего населения, которое неспособно интеллектуально развиваться – они двоечники, троечники в школе, и никакого интеллектуального развития не могут показать, и поэтому придя на производство – они там не находят себя, на развитом производстве им там нечего делать. Тогда куда же девать этих людей? А для них надо какое-нибудь производство, не очень высоко интеллектуализированное. Но оказалось, что и такое производство еще пока надо, хотя вот все устремлены в то время, когда уже и производств таких будет не надо – все будут делать роботы и автоматы, и компьютеры всем будут руководить, т. е. и тогда эту прослойку людей просто надо будет вообще ликвидировать. Каким образом? Ну, очень просто: если работы для тебя нету, а если ты не устроился, значит, у тебя зарплаты нету, ‒ ну в итоге бомж в конечном итоге. Ну вот, какую-то часть уже такой прослойки людей уже ликвидировали – это порядка нескольких сот тысяч в России, до миллиона наверное, ну а дальше программы социальные сейчас развиваются для того, чтобы автоматически этих людей всех в итоге выкинуть на окраину жизни, а потом в конечном итоге ликвидировать их, т. е. избавиться от них через их бомжевание и смерть.

И в итоге значит, кто остается на земле? Остаются на земле люди внешних уровней, даже ремесленный уровень – и тот оказывается, не нужен, т. е. прикладной уровень не во всех своих способностях нужен. Какой же он нужен? Только тот, который обеспечивает развлечения, а это соответственно, музыкальные дарования, изобразительные тоже почти не нужны, потому что все компьютер делает сейчас, все изобразительные программы делает компьютер. А остались только музыкальные дарования, соединенные с пошлостью, с способностью раздеться перед всеми и плясать и танцевать – вот это только из прикладного уровня осталось нужным. А все остальное тогда какой человек нужен? Чисто интеллектуал, который владеет компьютерными делами. Ну вот, это видимо и есть тот самый золотой миллиард, который должен в итоге будет остаться на земле. И внутри этого золотого миллиарда какое-то количество обслуживающих этот золотой миллиард, внутри же него. А остальные 6 миллиардов должны быть ликвидированы, ну, простым способом – тем, что у них не будет работы, не на что будет себя содержать, в конечном итоге бомжевание и смерть.

Таким образом движение от внутренних уровней, от деятельного, нравственного и духовного в сторону внешних уровней вывело сначала людей из деревни в город, из города в город ремесленников, потом из города ремесленников в город интеллектуалов, затем из города интеллектуалов в город интернетных людей, как это называется – виртуальных людей, в город виртуальных людей, и в конечном итоге всю жизнь вообще перевести полностью в компьютер и сделать ее совершенно виртуальною, саму жизнь в принципе сделать виртуальную. Но тогда в такой виртуальной жизни уже нравственного компонента вообще нету, духовный только в ту меру, в какую остаток от предков в роду еще, молитвенный остаток остается в человеке, и он максимум получается, живет религиозным чувством. А уже собственно веры, которая пробуждалась бы Духом Святым – она уже становится явлением очень скудным, еще как-то призывающею благодатью можно позвать человека за тот остаток в нем духовных дарований, но в переходном периоде из числа пробужденных призывающею благодатью много ли их способных за нею последовать и начать трудиться от своего деятельного осуществления к осуществлению нравственному, т. е. к ветхозаветным заповедям – уже очень мало людей, кто заняты сейчас ветхозаветными заповедями. А от ветхозаветных заповедей пойти трудиться дальше к новозаветным заповедям, т. е. к непосредственным освоению, усвоению себя благодати спасающей – это вообще единицы.

И вот понятно, что тогда, сказано, что при умножении беззакония, т. е. жизни и действия по внешним уровням, оскудеет любовь, т. е. самые глубокие уровни: уровень нравственный и тем более уровень духовный, т. е. божественная любовь уже не может приложиться к человеку. И тогда будет осуществление тех самых пророчеств преподобного Лаврентия Черниговского или же преподобного Серафима Вырицкого, в которых они говорят, что и храмы будут благолепно устроены из прикладного уровня, т. е. лучшими дарованиями, а тем более из интеллектуального уровня, с помощью современной всей электронной технологии – благолепным образом будут устроены храмы, великолепным образом будут совершаться все богослужения из прикладного уровня, развитого на уровне консерваторском. А благодати не будет, потому что нужды благодати у этих людей не будет, они и даже не будут подозревать, что они безблагодатную службу совершают, потому что им будет достаточно той радости, которую они переживают чисто на интеллектуальном или же на прикладном уровне от того, что они сами производят – пение, движение всей службы, чин весь красивый, там выход вход, дивные красивые облачения, все в золоте, все ну вот под золото, золота тоже не будет, ведь да, все будет под золото, все очень красиво, ярко при электрическом освещении, многих лампах, прекрасных люстрах. И все это для прикладного уровня достаточно – что еще надо? А о том, что при этом не происходит благодатного богослужения – об этом никто подозревать не будет. О том, что на престоле никакого преложения не происходит – это тоже никому в голову не придет. Потеря в итоге духовного и нравственного уровня и жизнь во внешних уровнях и внешних чертах характера в итоге приведет к жизни только земной, и вопрос о воскресении просто исчезнет, поэтому и самое ужасное пророчество сказано, что в Воскресение Христово никто веровать не будет, потому что нету в этом нужды. Земная жизнь не нуждается в Воскресении Христовом. Земная жизнь – она происходит в пределах земной жизни до смерти – здесь надо успеть все сделать, ярко прожить. А что там за смертью – ну за смертью мрак, конец и все ничто. И воскресение же начинается за смертью, а если событие жизнь за смертью перестало быть, и оно не актуально, уже сегодня православные люди мало кто живут тем, что будет у них за смертью. Конечно, книжек много читается – там разные явления из загробной жизни сейчас тоже происходят, и как-то этим все увлекаются, читают, но это все на интеллектуальном уровне или же в лучшем случае на прикладном или еще в лучшем случае на душевном уровне – все. Но это же не подвигает человека приготавливать себя к той жизни? – не подвигает. Если бы подвигало – он бы занялся бы сейчас заповедями Господними – не занимается. Если бы подвигало после заповедей в духовной жизни еще вообще там, ведь все-таки Царство Небесное – это уже царство не нравственное, а духовное. Если бы это подвигало, то он бы сейчас занимался, уже освоив заповеди Господни, осваивал бы заповеди Блаженств, Христовы заповеди. Нет, он их не осваивает, он их даже не помнит. И понятно, что тогда ему жизнь за гробом просто не нужна, потому что он весь увлеченно живет здесь, до смерти. А воскресение же – оно же за гробом, воскреснуть можно, умерев. А коли нету воскресения за гробом для него, то тогда и не надо сегодня воскрешать, т. е. не надо вылезать из своих грехов, страстей, надо по ним жить максимально – и все. Преодолевать страсти и воскрешать в каждом покаянии – а где оно покаяние? Покаяние как воскресение же, суть покаяния – это воскресение, это начало воскресения. Но для этого надо хотеть быть с Богом в Царстве Небесном, а если жизни за гробом нет, тогда нету необходимости жить в Царстве Небесном, но тогда нету необходимости жить со Христом. Интеллектуально конечно, это хорошо его исповедовать и торжествовать службы и праздники все устраивать, но интеллектуальное исполнение – это не есть же духовное, тем более не есть нравственное, тем более не есть духовное. Ну и тогда нет нужды особенно-то и каяться. А если нету покаяния, то нету в конечном итоге в скором времени нужды и в причастии, как в воскресении. А в причастии как одушевлении – да. Ну вот, ради того, чтобы одушевиться с помощью причастия – причастился – одушевился, ну вот максимум, что будет человек переживать. Но это все в пределах религиозного чувства, где уже веры от Духа Святаго уже нет. Ну вот, туда все это идет.

Поэтому конечно, вот тема: как же все-таки ребенку усваивать с самого рождения уровням внутренним, деятельному, нравственному и духовному – вот задача. Но это же она тогда встает в некоторую необходимость, да, такого строя жизни для детей, который есть деревня, да, деревенская жизнь. В ответ на эти мои слова подымается целая толпа народу и кричит: Вот он пропагандирует деревню и зовет всех бежать в деревню, бросить города, будто бы в городах спастись нельзя. Можно спастись в городах, он для этого надо заниматься и в городе тоже деятельным, нравственным и духовным уровнем, а не увлекать детей в уровни внешние. И если даже сегодняшних детей мы в эти внешние уровни определим, и они с тем, что они все-таки будут еще как-то религиозны и как-то может быть даже и духовны, то это означает, что их собственные внуки, а уж правнуки уж точно так развиваясь, от этих детей еще более погружаясь во внешние уровни, т. е. если дети во внешних воспитаны, то тогда от детей уже наши внуки будут воспитаны тем более во внешнем уровне, а правнуки тем более будут жить только внешним – мы фактически задаем уже сразу вектор на исчезновение рода. Каждая такая семья, каждый такой родитель уже определяет свой род на полную деградацию, на выживание, хотя сегодня он может кричать, что мол вот, куда вы нас зовете? В деревню – ни за что. Но тогда в городе займись правдиво только этими уровнями. Если у тебя получится создать в городе условия для развития в детях и подростках деятельного нравственного уровня, если получится тебе содействовать таинственной благодати Божией, которая приуготавливает твоих детей, предуставляет, ‒ ну пожалуйста, да, делай это в городе. Мне же думается, что в условиях деревни это просто проще, естественнее, там все уже Богом для этого дано.

Вопрос: Сейчас же уже в деревнях тоже у нас искажается то, что и там денег нет, что спиваются там все?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну это опять же те, которые уже отказались от деятельного и от нравственного уровня, и что за ними ходить. Т. е. это те, которые уже повреждены и уже и в деревне, т. е. враг добрался и до деревни и деревню – всю ее испортил и опоганил. Но это же я сейчас не об этом, что деревенская жизнь – это есть та жизнь, которая благословлена Самим Богом, она испокон веков такового и держалась. И кстати, еще в ветхозаветные времена вот этот вот выбор пути, по которому идти – то ли идти по пути ремесел, то ли оставаться по пути призваний – отцовства, сыновства, Божьего человека, Божьего народа – вот этот выбор же стоял. И пошли по пути именно Божьему, только одно колено Израилево. А все остальные же пошли по пути прикладном, ремесленном. Уже тогда это наметилось, как постепенное отхождение от пути Божьего. Ну а уж сегодня это просто торжествует – только и всего. Поэтому что бы там ни кричали эти поборники городской жизни – дело не в городской жизни и собственно даже не в деревенской жизни, а дело в том, какой уровень в человеке его глубины развивается – об этом речь. Если возможно в городе устроить развитие внутренних уровней – пожалуйста, почему нет. Ну вот, с Богом.

Занятие десятое: Условия пробуждения в уровнях. или в характере личности

 

Ну вот, сегодня у нас с вами 6 декабря, практическая педагогика. Условия пробуждения в уровнях, или в характере личности. Ну вот, мы уже с вами говорили, что о природосообразности человека, т. е. собственно человеку принадлежащие семь уровней, а в них два, ну глубоких или две глубокие черты характера, уровня или черты характера. И это нравственное и деятельная природа человека сообразна окружающей природе, и поэтому развитие этих двух уровней требует того, чтобы в нравственном были бы отношения в семье и лад семейный, а значит, полнота родительства и супружества в доме, которое собственно говоря, становится условиями и причиною пробуждения и действования сыновства. А в окружающем пространстве это жизненно природе, т. е. на земле, и в личном хозяйстве и с домашними животными, т. е. то, что Бог дал человеку при его изгнании из рая, благословив тем самым, чтобы в труде до пота он бы зарабатывал хлеб свой насущный, а труд этот как раз и есть деятельная жизнь, вернее, активная жизнь деятельного характера человека.

При этом второй момент – чем раньше, чем по возрасту моложе человек, тем более глубокие черты характера в нем подлежат развитию. И поэтому с самой утробы, в утробе идет развитие и закладка духовных черт характера, затем после рождения до трех лет идет нравственный уровень, нравственные черты характера – это все отношения с родителями и восприятие их родительского строя и характера жизни и самих характеров самих родителей. С 3 до 5 идет освоение деятельного развития ребенка, и при этом это именно труд. Затем с 5 до 7 идет закрепление того всех трех, поэтому как раз современая реальность, делая все противоположно, она пытается вместо деятельно-трудового уровня с 3 до 5 активно в детях начинать развивать их содержательно-интеллектуальный и прикладной характер, поэтому начинаются много всяких разных методик по интеллектуальному опережающему развитию, плюс различные методики по развитию всяких прикладных свойств ребенка, особенно связанных там с музыкою, с рисованием, с различными художествами. В результате идет такое неестественное и несообразное самой природе ребенка выведение его во внешний характер, во внешние уровни и значит, характер его превращается, делается внешним. В действительности же как раз аскеза младенчества заключается в том, что ребенка не допускают к развитию внешних уровней в его характере.

Ну и природа ребенка вот Богом зданная – она как раз вся расположена к тому, чтобы до 7 лет закладываться в трех внутренних уровнях – духовном, нравственном и деятельном, трудовом и с 5 до 6 быть закрепленным в этом. И тогда уже дальше после 7 лет начинается развитие его сначала интеллектуально-содержательного, одновременно с этим где-то ближе уже к 10 годам, а с 10 уже дальше до 12 лет идет активное развитие его прикладных дарований, но все это при этом происходит укорененным в нравственно-деятельный и духовный уровень или духовно-нравственный деятельный характер ребенка. Что значит укорененным? Это значит, что если развиваются музицирование, то оно является прикладным, оно не само для себя и тем более не для выступления, и не для реализации этих индивидных свойств ребенка, оно прикладное к обеспечению простой жизни, для украшения этой жизни, потому что простая, допустим, крестьянская жизнь на земле сама по себе достаточная для того, чтобы человеку выжить. Но где начинается развитие прикладных уровней, там хочется эту жизнь еще и украсить, и соответственно начинаются украшения одежд, украшения мебели, украшения самого дома. Иной раз в дервеню зайдешь – некоторые такие деревни прямо как теремки дома стоят, и наличники на окнах с дивною резьбою по дереву, а в другой деревне с дивным раскрасом ставен, козырьков верхних на окнах и на дверях, раскрас даже ворот и тот такой удивительный бывает. Ну вот, это все в украшении собственно самой жизни, никогда никаких в простоте народной специальных предметов для чисто созерцания не делалось, которые стояли бы там на полочках или же на столах и ради просто такой красивой бирюльки, которую можно было бы созерцать вне зависимости от основных нужд и потребностей жизни. и тем более никакого такого концертного исполнения музыкального дарования никогда не было, более того, это во все времена развитого христианства на Руси изгонялось вплоть до смертного удаления, те же скоморохи, различные театральные ярмарочные действия, как зрелища, которые выводят человека наружу во внешнее существование и отводят его от нравственно-деятельной жизни. В то же время никогда церковь и нравственное чувство народа не противилось собственно прикладному развитию, всегда ценились и певчие и поющие люди, всегда ценились ремесленники, делающие удивительные изделия, но прикладного значения, т. е. в быту необходимое. Допустим красиво украшенная чашка – она не ставилась на полочку и не становилась предметом красования. Как бы она ни была удивительно изящно сделана эта чашка и в нее наливали суп и из нее кушали. То же самое вот на чердаках, когда мы в Москве занимались русскою стариною, в семейном клубе, то мы начали собирать прялки старые. Ну где мы их могли собрать? На чердаках. И мы обнаружили там такой красоты эти прялки, это вот основная такая вот, на что накладывается шерсть, и потом с нее она начинает виться – она такая с некоторыми зубьями, но вот такая плоская, пластинка деревянная. Какие удивительные резьба на них была на некоторых. А другие, где рисованные – какие красивые там вообще рисунки были. Но никому в голову не приходило вынуть эту пряжку и поставить ее на выставку, и там ее оставить, или повесить ее на стенку и любоваться – она была в норме пользования в быту, да, при этом красивая, иногда некоторые вещи, особенно когда если кто бывал в останкинском музее народного твочества – там такой вообще красоты шедевров эти прялки стоят и всякие плошки, ложки – чего там только нету, удивительно вообще произведение. Ну, говорят искусство. Нет, это никогда не было никаким искусством, это было бытовые предметы, но с большой любовью украшенные – вот и все, ничего больше.

Понятно, что при этом конечно те, кто развивались в этом украшении, а значит, развивались в своих прикладных дарованиях. Другие развивались как певчие, и певчие – они всегда, одно дело певчие в храме – особое пение храмовое, певуньи и певцы народные – совсем другой строй пения. Но и тому и другому всегда было свойственно прикладное служение, и поэтому народное пение всегда было содержательно приурочено к определенным событиям жизни, никогда не перемешивались там песни свадеб не перемешивались с песнями троицкого гуляния. Троицкое никогда не перемешивалось с рождественским, рождественское с пасхальным. Пение солдатское никогда не пелось на свадьбе. Или же этими долгими вечерами песенными, там зимними вечерами, там вот собирались – то там никогда не пели песни свадебные или же песни проводов в армию или же песни посевные или песни сбора урожая. Каждому событию жизни были свойственны свои песни, они имели свое содержание, и люди не просто себе в удовольствие эти песни пели, они в них украшали сам праздник или же само событие, в котором, которому это пение было приурочено. И поэтому эти песни, украшая, одновременно и наполняли содержанием это событие.

Самостоятельным зрелищем прикладной уровень, т. е. творцом зрелищ прикладной уровень стал становиться только в XIX веке у нас на Руси. На западе еще раньше – в католической церкви в особенности, а у нас на Руси где-то в XIX веке это начало постепенно внедряться, и то с введением немецких всяких и польских обычаев, и следованию потом в XIX веке за французскими обычаями в дворянстве. А в крестьянстве это так и оставалось – в благочестивых семьях вообще не прикасались ни к какому зрелищу вплоть до революции. И даже после революции до 30-х годов никакие зрелища благочестивые деревни просто к себе не пускали. Потому что человек нравственного и деятельного трудового характера – он внутренне не участник внешних действий, внешних событий жизни. потому что он сам не внешний, он внутренний. Эту внутреннюю жизнь особенно поддерживал весь церковный календарь годовой. Пребывание и присутствие на службах, особенно постовых службах и весь зимний период, где есть Великий пост, а перед ним Рождественский пост, а Великим постом – это вообще многочасовое стояние на богослужениях – оно в конечном итоге человека-то приводило туда, где совершается собственно само Богослужение, если Богослужение – это присутствие неба на земле, где невидимо ангелы и все святые совершают службу и зовут за собою нас – видимо мы их не видим, но духовным, духовною жизненностью своею человек, пробужденный благодатью Святаго Духа, откликается на эту таинственную службу, которую совершают ангелы и святые. И в духовном пространстве он входит в сослужение небу, небо служит службу, мы же входим только в сослужение ему. И тот, кто входит в это сослужение – он-то собственно говоря и живой на службе духовно. Ясное дело, что человек, который весь внешний – он в эти в глубину себя он войти просто не в состоянии, и служба не может и даже весь присутствие на службе всего горнего мира, реальное присутствие не может его втянуть к себе, подтянуть его к себе, потому что он сам живет в прикладных, содержательных там, а в них еще и плюс еще в эмоциональных сферах, рациональных сферах, рассудочных сферах, в прикладном живет в эмоциональном, в содержательном живет в рассудочном, т. е. мало того, что во внешних уровнях живет, да еще и внутри уровня он еще и на периферии своей души эти уровни осуществляет. Понятно, что такой человек на службе ничего не будет слышать, и ни в каком духовном содействии или же в сослужении не будет находиться. Однако на Руси люди как раз и сегодня те, кто живы вот в духовном и любят службы и пребывают в них, и через службы в итоге очищают свое нравственное и становятся уже способными на исполнение заповедей Господних, а потом дальше восходят в исполнение заповедей Блаженств – понятно, что тогда такие люди начинают становиться собственно тем народом, который Бог сотворил, создал, т. е. народом Божиим. Ну, в очах Божьих другого народа нету, он словом народ называет только народ Божий. Все остальные – это не народ, это языки. Ну а в просторечии это язычники, соответственно, которые поклоняются другим богам. Ну и отсюда естественно, что имеют склонение ко всем более внешним порядку жизни и в обычаях этих народов различных действий по внешним уровням очень много, а уж у современного человечества, которое постепенно все выровнялось и сравнялось на один лад, то это люди все внешние.

Каждому уровню соответствует свое качество сил. Духовному уровню – это благодатные силы, это сама благодать Духа Святаго. Нравственному уровню – это силы любви, деятельному уровню – это трудовые силы. Что это силы разные – ну, видно из простых таких примеров – вот человек, натрудившись за день в этом деревенском труде, отец семейства, приходит домой, один, никаких сил общаться с близкими. Мамка, накорми меня, ‒ говорит он жене своей, матери его детей. ‒ Дети, разденьте, разуйте меня, Ванька, иди принеси воды, катька, давай полотенце, ‒ помылся вытер вот та. Люба, там постель готова? ‒ Готова, готова. ‒ Ну ладно, все, я поел, все до утра, до свидания. ‒ Ну ладно, папка пошел спать. ‒ Т. е. вот в трудовом сил у него на целый день хватило, утром встанет, опять будет сил много, он в общем все сделает, что требуется по сезону сделать – посевную, так посевную, сенокос – так сенокос. Но вот придя домой никаких сил общаться со своими близкими нету. Другой – столько же сделал, весь наломался, пришел весь уставший, но увидел детей, увидел жену – как будто бы заново родился, как будто бы все куда-то исчезло: усталость вся эта, тяжесть мышечная – все обновилось, и он такой счастливый, он и радостный, он весь полон сил и им всю радость свою принес и от них получил радость. И вот они весь вечер провели взаимно друг с другом. Т. е. мы видим, что оказывается, нравственные силы совсем другие, чем трудовые, и при этом они оказывается, больше, чем трудовые, т. е. трудовой – он уже весь без сил, нечем подняться, а вдруг оказывается нравственным – он настолько просветляется в своем теле, и все тело становится радостным, мажорным, сердце прямо светлое и чистое, хотя казалось бы – только что он был совсем уставший. Но это до порога дома, как только перешел порог, увидел своих – откуда только что взялось!

Что духовные силы совсем другие – это еще третий момент, допустим, устал человек от трудов, ну вот, домашних увидел ‒ прямо радость такая, побыл с домашними, и в конечном итоге тоже устал. Но вот теперь надо становиться на молитву – и откуда только взялись силы. ‒ Детки, вы молились? ‒ Нет. ‒ Давайте помолимся. ‒ И вот, он встал на молитву и начал молиться, и читает, и читает, и читает, и читает. ‒ Папка, сколько можно читать? ‒ Так это же радость, детки, это же такая радость – пообщаться с Господом, да с Матерью Божьею побыть, неужто вы не слышите?  ‒ Папка, не слышим, мамка тоже тебя не слышит. ‒ Ну так что же тогда, да я уж помолюсь тогда за вас за всех, ладно, вы уж тогда только там трудитесь, делайте все, а то вы идите ложитесь спать, а я уж тут помолюсь за всех за вас. ‒ Откуда в нем это, такая вот какая-то светлость, такая широта, такое радушие, такое великодушие. Нет, он не озлобился, не рассердился, не заставил за шкирку стоять рядом с ним молиться – он любит их, весь исполненный в то же время сам любви к Богу. Т. е. мы видим, что это совсем третьи силы, иные.

Но если теперь мы с вами обратимся к силам прикладным например, да, т. е. вот тогда мы оказывается, кто-то, этот эе папа, любит музицировать, вот да. И вот он весь уставший, пришел домой, а тут пришел домой, а тут ты сидишь. И тут еще куча деток. Ой, дайте, я сначала отдохну немножко, я устал, где там моя эта самая дудочка, где там моя скрипка, где мой рояль? ‒ Сел, поиграл, отдохнула душа его, а тут еще и попел, правда, и детям от этого хорошо и радостно, но он того не соображает, что при этом детям-то как раз надо бы в другом быть, в нравственном сейчас с ним, а он тут никакой, побыл в этом пении, игровое, поиграл, потом детей привлек в эту игру, вот тут, в игре – он пожалуйста, с детишками весь живой в своем прикладном уровне. Ну теперь значит, это дело закрыли, надо теперь просто, мама говорит: надо поговорить с Ваней и с Катей, они чего-то у меня сегодня весь день то-то делали, это-это наделали. ‒ Ой, как это тяжело, ой, как это невозможно, да не знают, откуда заходить, да что говорить, вдруг оказалось, что в нравственном он весь никакой. Но только что же он так весело с ними музицировал, весело они вместе пели. А вот надо поговорить, и уже нету сил.

Или же душевный уровень у кого-то очень яркий, такой сильно выраженный – он весь в нем пребывает и в нем присутствует, и тогда конечно, он тоже побудет с детками, побудет с женою, поговорит о том, о сем, вот да, но только это не будет его отцовское, это будет просто препровождение душевное – то ли они поговорят, то ли они по душам, то ли они попоют вместе, то ли они поиграют от души, то ли они пойдут вместе помоют полы, или же там в коровнике приберутся или еще что-то такое, мало что там вечером надо еще поделать по дому довершить – все от души с душою будет сделано, но ничто не будет отцовско-сыновним. Вместе – да, сообща – да, от души – да, но отцовско-сыновних отношений – никаких, поэтому нету наставления отцовского, которое бы собственно суть отцовского – это сопровождение жизненного пути, отец и мать – это те, которые слышат в детях жизненный путь, это есть нравственное развитие отцовства и сыновства. Предметом отцовского попечения и материнского попечения является жизненный путь их детей – тут многое, что надо сделать: и наставить, и умениям каким-то научить, особенно внутренним умениям, умениям долготерпения, мениям радушия, умением прощения, оправдания, потом дальше сами свойства супружеские и родительские – их надо тоже пробудить, приуготовить, потом взрастить в детях. Свойства гражданские надо будет взрастить в детях, обратить их сыновство от сыновства отцу и матери обратить в сыновство к лучшим людям нашей деревни, общины, потом Отечества, обратить их в сыновство Церкви, значит тогда именно к лучшим людям не любознательность их о Святых Отцах развивать, а личное обращение к Святым Отцам повернуть, т. е. то самое как раз благочестие, быть благочестивыми – это значит делать жизнь с кого. И вот эту потребность уподобления повернуть к святым, не для того, чтобы знать о них и восхищаться ими, как той же самой красивой тарелочкой, поставленной на полочку для созерцания, а пребывать в обращениях с ними через них возрастать в те же умения, каковые им свойственны, их помощи искать, их примера ожидать. И собственно личное возрастание в их качества святых, молиться к ним, обращаться, общаться с ними – это совсем другая область, нежели просто рассказ о святых, какой бы он был там красочный или восхищенный ни был бы, восхитительный не был бы. Ну вот, это отцовское и материнское служение или же любовь к своим детям, надо отличать от этого еще папино и мамино. Мама и папа – как раз это больше душевное присутствие с детьми, это напоение их сегодня на данный момент силами, душевное утешение, душевное развеивание там плохих настроений, душевное подкрепление в немощи сил, в бессилии. Это мама и папа, да. В душевном он и приголубит, и приласкает, и утешит, и вместе поиграет, вместе посмеется и от души поговорят, побеседуют, попоют, и потрудятся – все душевно. Но жизненного пути здесь не будет, не коснется мама и папа жизненного пути, у них даже это в сознании может не быть. Потому что это не предмет мамы и папы, не предмет жизни мамы и папы. Предметом жизни жизненный путь становится у матери и у отца.

Вопрос: Батюшка, надо же, чтобы была мама и папа, и отец, и мать?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Да, в конечном итоге, это восьмиуровневый же да, человек, поэтому есть и мама со всей полнотой душевного, и есть мать, которая вся радеет о жизненном пути, и плюс еще мать верующая, которая радеет о Господнем пути в жизненном пути своего ребенка, мать верующая – она о Господнем пути радеет.

Вопрос: А интуитивно они могут это в ребенке закладывать?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, потому как это и Господь-то сотворил человека мамою и папою, и матерью, и отцом, тем более, что Он детей-то им дает для того, чтобы они привели их в Царство Небесное – Он же для этого дает им детей. Ну и в общем-то по большому счету, собственно семьи ни для чего больше не надо, кроме как для того, чтобы появились новые дети, новые души, родились бы, потому что нету другого способа явления новых душ, новых людей. Новые люди могут образоваться только в семье. Значит, семья нужна только для того, чтобы новая душа родилась – раз, для того, чтобы эта душа возросла и встала на свой жизненный путь. И в этом жизненном пути уже сразу стала бы на поиск пути Господнего, потому что жизненный путь – он его доведет до смерти, а путь Господень, искание поиска, искание пути Господнего приведет его в Царство Небесное. И понятно, что Господь-то радеет о Своем Царстве, чтобы в итоге семья, а значит, внутри семьи родители, а значит, перед этим супруги – они образовались бы для того в семью, чтобы в жизненных путях до смерти обязательно дать всем народившимся новым людям, значит их детям жажды искания Господнего пути. И чтобы родители непременно наставили бы их в конечном итоге на поиск Господнего пути и наставили бы прямо на сам Господень путь, с тем, чтобы потом, когда они уже пойдут в самостоятельные пути – они бы в своих жизненных путях все равно жили бы путями Господними. Это точно так же, как посадишь картошку в землю, и картошка – она отдает все свои соки для того, чтобы появлися стебель, он бы расцвел, дал бы плоды. А плюс – еще внутри внизу под землей еще и новые клубни. В итоге значит получается – первичная картошка – она вся сгинет, все соки свои отдаст. Так и жизненный путь человека – он должен как старая картошка, все свои соки отдать какому пути? ‒ Господнему. И вот в лоне жизненного пути в старой картошке, от старой картошки должно развиться новый побег, новое растение – это Господень путь. Ну вот, для этого только семья на земле, больше ни для чего она не существует. Поэтому-то когда она это свое служение исполнит, то дальше в Царстве Небесном она нужна? ‒ Нет, поэтому про нее сказано: что сказано про нее? ‒ Не женятся, не выходят замуж, значит тогда и не рождают детей. В Царстве Небесном и в раю дети не рождаются.

Но тогда получается, что вообще-то земная жизнь как жизнь, в которой идет искание Господнего пути – она вполне достаточно может быть исполнена только тремя уровнями – духовным, нравственным и деятельным. Все остальное можно даже и не развивать. Примеры этому есть – назовите мне примеры, когда человек прожил на земле только в трех уровнях, а остальные пять даже не тронулись у него.

Вот в Старом Осколе есть старец Алешенька, ему уже сейчас за 70, но с самого детства он родился весь скрюченный, такой вот, в коляске они все сидят, не парализованный, но весь скрюченный, у него все движется, но оно все скрюченно, все свернуто, головка такая вот набок вся, ножки все тоже запутанные между собою. Ну вот, в каждом районе нашего города Волгограда их от 300 до 500 таких людей сейчас в колясках у себя дома находятся. Ясное дело, что у него никакие эти внешние уровни – они не развиты, ну кроме, может быть содержательного. Некоторые правда, пытаются в прикладном там что-то такое сделать, там пытаются зубами рисовать, зубами там кисточку держат, там рисуют, т. е. есть эти моменты некоторые. Но есть и таковые, у которых даже и это отнято, потому что отнято зрение. Слепые, они такие скрюченные, да еще и слепые. Что же тогда делается в их духовно-нравственном уровне? Оказывается, они как те самые спеленутые младенцы, которых младенцев ради духовного их окормления держат запеленутыми, чтобы ручки их не мешали, не отвлекали внимания на себя, а эти такие вот родившиеся – они до 70 лет остаются как бы спеленутыми, т. е. у них не могут сами ручки отвлекать на себя, ни ручки, ни ножки. И в итоге они вынуждены оставаться, как бы вынуждены оставаться либо в нравственном своем расположении, либо тем более в духовном. И почему и мы видим, что среди них как раз духовно одаренных, да еще старчествующих людей в процентном отношении оказывается много больше, чем среди здоровых и особенно среди интеллектуальных или же прикладно развитых.

 В то же время если мы говорим о прикладных гениальных людях там, все выдающиеся художники, музыканты там, поэты, танцоры там да – у них у всех проблемы с кем? ‒ С Богом. И с семьею, практически, они все одинокие люди, семья не состоялась или состоялась, но вообще кое-как их вытерпели, кое-как они терпят свою семью. А в духовном плане они все имели какие-то проблемы, ну особенно период XVIII-XIX столетия наши русские все выдающиеся классики, литературы, музыки и живописи, архитектуры – они имели всякие проблемы с воцерковлением, практически в них победили их таланты, и они отошли от Церкви, так и закончили. Единственно только лишь на конце уже жизни они отчасти еще так как-то возвращались к исповеди, к причастию и к соборованию, но это было так же, как у современных многих людей – в конце жизни там вот они наконец, согласились на радость своим родным причаститься, пособороваться – и все, вот вся их церковная жизнь. Т. е. а уж тем более философы, у философов очень сложные проблемы отношения с Богом.

Ну и соответственно, когда началось сейчас век образования, вот сейчас практически все в мире люди очень образованные, плюс еще люди науки, то мы видим, что да, там Церковь пытается все время приводить примеры, что вот тот ученый – он верующий, тот ученый верующий, но их-то всего лишь по пальцам перечесть. А вся остальная огромная армия миллионов ученых, которые сегодня есть на земле – они все неверующие. А люди высокого образования – они все неверующие. Что же происходит, если все-таки тем не менее Господь приуготавливает такого человека на его жизненных путях к пути Господнему? Он, будучи академиком или преподавателем какого-нибудь института, вдруг оставляет все, все оставляет и уходит в монастырь. В монастыре ведет самую такую простую жизнь, при этом вообще не гнушается тем, что он теперь на коровнике, или же тем, что он теперь профессор на коровнике в Оптиной пустыне. Не чужается тем, что он сейчас патичником занимается, не чурается тем, что он простой келейник у какого-нибудь старенького архимандрита. А он – кандидат наук, там весь из себя был. Т. е. оказывается, пробуждение в духовном просто у многих начисто отметает вообще эти внешние уровни, т. е. потребности в них просто нет. Ну так же, как и у тех, кто калеками родились – они изначально просто и в эти внешние уровни не могут выйти.

А вот у полноценных таких людей, у которых все в общем-то в здоровье – как есть такие римеры, где только одни три уровня в них развиты, а остальные они как-то и не развивались в них? Ну в наше время, когда враг рода человеческого так сделал, чтобы через государство всех заставили учиться, всеобщее образование учредили, да, с палкой и с милицией, с разными детскими комнатами милиции, чтобы все учились, а до этого. И то, даже когда это образование было, все равно деревня осталась деревней                , там восемь классов, ну а кто-то и вообще в эти восемь классов так ходил спустя рукава и свесив уши. А так вообще – смотрите, восьмилетнее образование в тысячелетней истории русской православной жизни, да тысячу лет мы уже с вами православная Русь, да. Сколько из этого времени Русь пребывает образованной с восьмилетним образованием? Закон о восьмилетнем образовании был введен в 50- каком-то году, до этого было семилетнее образование. А в 30-х годах было всеобщее обязательное четырехлетнее образование. Ну вот, в 30-х годах люди заканчивали 4 года школьного обучения. Что от этого? Очень сильно потсрадала Русь от этого, что 4 года учились? Нисколько не пострадали. Были, это же эти бабушки и дедушки с 4-хлетним образованием устроили Русь такою, что она была вторая в мире держава после Америки, а Америка – это вообще все силы князя мира сего были туда вложены. И наравне, а в чем-то и вообще больше и превышали. Т. е. это же какими силами это все было сделано? Да, при этом конечно, не без интеллектуального, не без прикладного, но зато это все было укорененное на нравственном ради защиты. Ну, не все, но вот там, где нужно было именно выстоять – оно оказалось, что выстаивало именно то, что было укоренено на нравственном и на духовном корне.

Ну вот, это все нас еще и еще раз убеждает, мы в области прикладной педагогики, то стратегия вообще вот воспитания детей как должна быть построена, какие уровни и какие черты характера должны развиваться в детях, младенцах, детях, подростках прежде всего, какие черты характера на самом деле не столь важны и существенны для выхода наших детей в жизненных путях на путь Господень, более того, мы обнаружим, что чем более внешних уровней развивается в ребенке, тем меньше вообще способность услышать путь Господень в своем жизненном пути. Яркий пример тому – это вот образвоанные люди, большинство которых вообще считают, что Бога нету, кроме них самих кто еще может быть: человек – это звучит гордо, человек – это самое талантливое вообще существо на земле, человек – это венец природы – это же все образование говорит. Дальше развитый в прикладном – это кто такие? Это все артисты, музыканты, художники, это все ремесленники, техники, это все животноводы, овощеводы, агрономы – если они полностью отданы и посвящены своему прикладному, прикладной деятельности, то как их привести в храм? У них дел полно, какой храм – у них концерт, как раз концерт именно в субботу и воскресенье. Какой храм – у меня коровы, какой храм – у меня огород. Видите как. И совсем иное, когда и храм, и огород, вернее и коровы, и огород – они оказывается, для, они как прикладное служение для нравственного исполнения, т. е. это для того, чтобы пропитать семью, пропитать нашу общину, пропитать наше Отечество, нашу Церковь, но тогда это только в рамках того, что надо для пропитания это будет делаться. Но тогда это чтобы было так вот для близких и ближних, тогда это надо сделать, чтобы это было продуктивно сделано, т. е. значит тогда лучшим образом с меньшими затратами. Ну, одно дело – свои собственные силы, нравственные силы или же силы деятельные, совсем другое дело – нравственные силы ради близких и совсем третье – это силы еще подключаются Божьи ради Господа, чтобы по Божьи устроить жизнь моей семьи, это третьи вообще силы, это благословленное хозяйство, оно и как-то удивительным образом само живет. И хватает времени конечно, чтобы не просто хватает времени, а просто невозможно не быть на службе, невозможно не быть на празднике. Праздник – это и есть жизнь, которая потом дальше умножается в жизни моей семьи, т. е. из духовного умножается в жизнь моих близких людей, а уже из этого из нравственного уже умножается жизнь деятельная, т. е. трудовая – пожалуйста, коровы, огороды, сады. Вот и вся простота жизни.

Вопрос: Ищите прежде всего Царства Небесного?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, все остальное приложится вам.

Какие вопросы?

Вопрос: Как, батюшка, тема, можете поворить зачало: Условия пробуждения?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Уровней.

Вопрос: А как все сказанное связано с характером?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну вот, мы же сейчас как раз о характере-то и говорили, уровень – это и есть характер ведь, да, есть характер трудовой, есть характер нравственный, т. е. кто-то по характерум мы говорим семьянин, кто-то по характеру весь гражданин. А кто-то и семьянин, и гражданин. А кто-то по характеру человек духовный – это же как раз об уровнях говорится.

Вопрос: А что же тогда вкладывать в слова дурно такая характерна?

Протоиерей Анатолий Гармаев: А есть еще, ну тут мы уже, мы с вами практически не говорили о поврежденных характерах. К сожалению, в чистоте эти характеры сейчас не представлены у всех нас, у нас у всех характеры повреждены самолюбием, самоугодием и всякою обращенностью как раз во внешние уровни, т. е. мы вместо того, чтобы быть нормальными гражданами, а значит христианином в гражданстве своем, значит членом Церкви, мы оказывается, какая-нибудь содержательная бестия, которая все знает, все объяснит и всем-всем в глаза ейную харю в морду тычет, так вот, или ейною мордою ей в харю тычет – вот так прямо сказано, т. е. это содержательное извращение. А прикладное – это все время занят своими увлечениями, и тут надо дела делать, она музицирует, тут надо там поучаствовать, откликнуться на нужду одного, другого, третьего – а он весь ремеслом своим занят или техникой, особенно сейчас всякими этими компьютерами, в интернете сидит. А кто-то в прикладном, но в эмоциональном весь в телевизоре – попробуй оторви его. ‒ Папа, у тебя там это самое, полная ванна воды налилось, кран течет, и поэтому воды полно. ‒ Ну, пускай течет, сейчас закончится передача – тогда пойду. Ну, обычная картина сегодня.

Еще какие вопросы? Что там у нас со временем?

Вопрос: Батюшка, а вот блаженная Матрона – она же тоже наверное таким была человеком?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Конечно, вот да, очень яркий пример блаженной Матроны. И вот когда в Церкви существует этот спор – значит, какой религиозный путь все-таки ученый или простецов, богословов или простецов, собственно путь. Ну и видно, что по своему составу церковный или народ или народ Божий – это преимущественно простецы, т. е. не имевшие, не имеющие никакого образования. И более того, те, которые имели какие-нибудь прикладные дарования или же образование – они, становясь церковным человеком, вообще все это отставляли, вплоть до того, что даже просто забывали. Потому что чем глубже по характеру человек, тем более он сильнее, это же сила каждого уровня – чем глубже мы идем по уровню, сила каждого уровня более глубокого, сильнее, чем предыдущая.

Вопрос: А откуда эти силы, как их увидеть?

Протоиерей Анатолий Гармаев: Ну Господь так сотворил. Ну а видно же это по деятельности. Трудового человека видно – он хоть и худенький, а работает и работает – откуда у него столько, вроде бы и мышцы так не развиты особо. Другой много в 3 раза рыхлее мышцы вполне, а весь устал. А этот говорит – жилистый. Но и жилы посмотреть – особо тоже нету жил, не в жилах дело, значит да, а в силе. А в чего силе? В силе характера, т. е. нравственный характер и нарвственный уровень имеет свою силу, или деятелный характер тем более, вот нравственный – тем более, а как минимум деятельный характер, поэтому он и трудится. Он может быть и при этом вот в советский период обман произошел – вот враг рода человеческого в советский период обманул народ, т. е. сыграли на деятельной силе, и поэтому подняли на высоту труженика, советский человек – это труженик. Но зато ради этого низвели нравственный уровень, т. е. низвели семью, семья была уничижена в советский период и в конечном итоге сделалась, прямо так объявлялось, что семья – это время биологического восстановления сил для производства, для общественного служения, для производства вот да, и поэтому, да, семью надо иметь, семью надо держать, но она только для того, чтобы ты биологически восстановился, а дальше твое вообще человеческое достоинство – это труженика, это поэтому герой соц. труда, поэтому вот эти нормы, которые трудовые, которые там забирают человека полностью, в итоге 7-8 часовой при 6-дневной неделе, трудовой неделе, и мало того, люди не только в это вовлекались, обман-то в чем? Они вовлекались в эту трудовую деятельность, деятельный характер, да плюс еще и перевыполняли эти поставленные перед ними задачи. Вместо 7 часов он 9 часов на работе каждый день да 6 дней в неделю, это очень приветствовалось, высоко его поднимали. А что при этом с семьей происходит – а для врага рода человеческого надо было, чтобы семья постепенно нивелировалась бы, т. е. все, а это что такое? Нравственный уровень постепенно бы был обесценен и ушел из жизни людей. Но это что такое значит? Это ушло бы супружество, это ушло бы родительство, супружество заменилось бы в итоге всякими разными современными вариантами биологического удовлетворения друг другом, родительство в итоге превратилось бы просто-напросто в материальное обеспечение рождения нового следующего поколения, в биологическое материальное обеспечение. А все остальное его там – образование, развитие – это все брало на себя государство, поэтому и родители сдавали детей в школу, и дальше особо-то и не пеклись о детях своих, зачем им об этом печься, если все их гражданское воспитание этим занималось – радио, телевидение и пресса, плюс множество театров и журналов и газет, которые буквально насыщали человека разными примерами гражданского трудового служения и ратного служения. В школах тоже все дальше все подхватывала и доделывала школа в плане выращивания такого общественного человека. Т. е. максимально была задействована деятельная природа человека, поставлена на службу фактически безбожному обществу ради того, чтобы, а люди этому поверили, они же, ну деятельный уровень – это все-таки деятельный характер – это действительно чтимый характер. Но поверили в каком смысле? Люди нравственного характера – они все равно остались в силе своей нравственной силе, остались все равно при детях, остались все равно при супругах, остались все равно при семье, и там семье уделяли много внимания. Да, они не вышли в героя соц, труда, в передовики производства, не вышли, но зато в их семьях сохранилась глубина нравственной силы.

Духовные люди тем более в это не пошли, они не разменяли службу на труды, хотя ведь это же буквально с пистолетом в руках заставляли в праздничные дни выходить на поля. В субботние дни при шестидневной неделе – в субботу рабочий день был, никаких служб, и до 7 вечера на фабрике, на заводе или же на поле или же в животноводстве – вот 4 сферы, где должны были бы находиться все люди. Льгота давалась только лишь интеллигенции – вы можете атм в субботу не работать. Почему можно было интеллигенции это позволить? Да потому что это содержательный уровень, это настолько уже оторванный и удаленный от нравственного, что образованная мама никогда никакой матерью не будет, она жизненным путем своих детей ради пути Господнего заниматься не будет, у нее вообще нету в сознании пути Господнего. А жизненный путь у нее простирается только до конца, до начала пенсионного возраста ее детей. Дальше она знает, что пенсионный возраст наступит – государство обеспечит ее пенсией, что ей печься за своих родителей, тем более за своих детей. Т. е. вот такие серьезнейшие изменения вообще в сознании произошли, и поэтому особенно беспокоиться князю мира сего за образованный, интеллигентных людей не было нужды, тем более людей еще малообразованных, да еще и развитых в прикладном плане. А прикладники – это вообще, где более всего было разврата? Где более всего было вообще пьянства? Артисты, писатели, музыканты, художники – эта же среда самая такая развращенная среда была. Еще где была активные такой разврат и пьянство? Это все организующая и дисциплинарная верхушка, которая имела власть и в советский период, да, в тайне, да в очень сокрыто, мало кто знал, но это же сплошные пиры, пирушки, это курорты, это различные всякие развратные дела – это все правительство наше такое было. В конечном итоге это стало совершенно таким уже откровенно открытым при Ельцине, Ельцин просто открыто начал этим всем жить, перед ним Хрущев это отчасти начал показывать так, настолько он уже был уверен сам в себе, что уже начал так жить себе в удовольствие, не скрывая, не делая из этого тайну. А уж Ельцин – так вообще в открытую, это вообще ужас какой-то. Ну, это не вдруг это выросло, а это реальность всей безбожной части общества, которая жила периферийными силами, удаленными от нравственного и духовного. Ну вот, как-то ответил на вопрос. Ну вот, да, так что из этого надо делать очень серьезные выводы, конечно, да, и поэтому правда, в нынешних условиях мы-то все уже сформированные как люди данного времени, а значит, соответственно внешние люди, держащиеся за ценности внешней жизни, а это есть ценности мира сего. И как от них отороваться? Ну, очень просто – оживи в силах глубины своей, они сами тебя оторвут, тебе не захочется ввергать себя в пустое телевидение, телепередачи. Но как это сделать, когда у тебя силы, ввергающие тебя в зрелище, в телевизор, настолько большие, в музыку там во всякую разную – настолько большие, а деятельная сила у тебя совсем маленькая. Ну, хорошо Ире, она такая как-то от природы устроенная, что ей до того как до лампочки, а здесь она вся в силе, а как быть Наде, если она вся в душевно-эмоциональном живет. Душевные игрушечки всякое поведение отношение – это же твоя область, как из нее выйти в настоящее супружество и материнство? Очень трудно же, да. Но постепенно все-таки по мере пробуждения настоящего нравственного оказывается, что в общем-то просто от этих всяких душечковых отношений отойти, они просто становятся не твоими, не твоею жизнью. А как Сереже уйти от своей телесной устроенности – это вот не знаю. Т. е. настолько я весь в ней, что ну вот, сейчас хоть взялся за уроки, вот сейчас, какой-то прорыв произошел первый, отрыв от такой удобно телесной жизни. хотя мог бы из тебя быть очень такой крепкий фермер на нашем коровнике, который один бы только держал бы 50 коров, ну а его видите эта телесность говорит: Нет, что вы, ни за что туда не пойду.

Ну ладно, с Богом.

 Занятие одиннадцатое:

Основы предваряющего воспитания, призвания супружества, родительства и гражданства

14.12.11 

 Сегодня у нас 14 декабря, практическая педагогика, 11 занятие. Основы предваряющего воспитания, призвания супружества, родительства и гражданства. Вот, так достаточно много посвятив сейчас вниманию сыновству, затем характерным свойствам или же чертам характера или уровням глубины человека, сегодня попробуем на основании, зная все это содержание, поставить себе вопрос: А как же тогда возможно формирование супружества в детях, когда и каким образом оно начинается, и что в этом плане может могут сделать родители, и второе – воспитатели?

Призвание супружества – это сугубо земное призвание. В Царстве Небесном ни женятся, ни выходят замуж, соответственно, оно появилось в жизни человека после грехопадения. Одни святые отцы говорят, что оно дано людям в замыслах Божьих как естественное призвание, и даже если бы грехопадения не было, то оно ради умножения человечества, было бы все равно присуще Адаму и Еве. Другие же святые отцы говорят, что супружество и способ нарождения детей появился как вынужденная мера Господня, которая сотворена Богом после грехопадения Адама и Евы, и в некотором роде призвана ослабить грех, который первородный грех, который может иметь очень тяжелые последствия, но в силу супружеских отношений и сугубого лада в семье между супругами, может быть в детях, последствия греха этого первородного могут быть значительно ослаблены. Так или иначе присутствующее призвание влечения к иному полу – оно дано человеку, и с достижением возраста оно с силою и властью пробуждается. При этом мы знаем 2 традиции вообще в народах. С одной стороны, одна вернее традиция – это благословение или же решение родителей, которые даже вот например, в Кавказских народностях некоторых, Дагестане например, по достижении ребенком 7 лет родители ищут среди окружающих семей близкого по возрасту дитя, если это для сына, то ищется будущая жена и нарекается уже невеста между родителями. Хотя сами при этом дети, самим детям об этом не сообщается, они просто знают о том, что родители кого-то нашли, и что уже невеста или же жених, вернее, даже не невеста и жених – там даже таких понятий нету, а будущий муж и будущая жена уже есть у ребенка. Родители же сговариваются с родителями другой семьи, где находят соответствующую пару для своих детей. При этом для мальчика обычно ищется девочка младше на года два-три, в крайнем случае ровня, а для девочки соответственно ищется мальчик старше на 2-3 года или в крайнем случае ровня.

На Руси была очень долго держалась эта традиция, практически до XVII века, когда молодые не знали, с кем они будут и не от своего выбора они находили себе супружескую чету, а именно благословением родительским и благословением духовников. В равной мере могли либо духовник благословить – родители соглашались, либо находили родителей, и духовник соглашался. Но в любом случае на Руси было обязательным два благословения и согласие этих благословений – родительского и духовнического. Получается, что собственное влечение в этом случае молодых людей друг ко другу – оно изначально не принималось в расчет, и таким действием оно фактически пресекалось. На чем же тогда могло быть основано их в дальнейшем супружество? Тогда оно оказывается, основано сугубо на нравственном отношении друг ко другу, где нет собственно самого влечения, ибо нравственное супружество – это призвание любви, которое изначально не для себя выбирает кого-либо, а само служит другому. Поэтому как в любом призвании оно имеет вектор от себя к другому, отсюда и жертвенность, отсюда и служение для ближнему, отсюда и несение своих обязанностей каждым в доме, и точное согласие и следование этим обязанностям, отсюда и подкрепленное со стороны самой природы человеческой – это свойство призвания и соответственно, следование этим свойствам, которые полностью служат семье, как единому организму, имеющему своим назначением рождение и воспитание детей. И только в связи с грехопадением, в связи с поврежденною природою и с появлением собственно блудного влечения – здесь уже слово влечение точно соответствует, апостол Павел еще говорит – ради угашения плоти супружество, ибо иначе тогда будет тот и другой согрешать, разжигаемый плотью или же страстью блудной. Таким образом, апостол Павел благословляет супружество ради рождения детей, ради единения супругов между собою во Христе и во Святом Духе, и третье – ради угашения плоти. При этом первые два имеют первостепенное значение, и если возможно только в них идти по духовному призванию супругов, то конечно же третье им и не нужно. Которое же из этих двух тогда является первенствующим? Здесь вот тоже Отцы Церкви разделяются на две стороны – одни говорят, что рождение детей является первенствующим, а другие говорят, что супружество и единение являются более высоким свойством семьи, супружеского соединения. Но в силу того, что супружество без рождения детей – это фактически брато-сестринские духовные отношения с видимым супружеством, то поэтому реально, если смотреть на собственно семью, которая имеет не только брато-сестринские отношения, т. е. вернее вообще смотреть на факт самой семьи, то это конечно же еще и душевные, и плотские отношения супругов, и конечно же тогда ради нарождения детей, а вовсе не для единения друг с другом. Ибо в этом случае тогда жить плотяно ради единения друг с другом – это есть собственно говоря ради угашения плоти как минимум, которое является вынужденною мерою супружества.

Поэтому мы все-таки сейчас в нашем разговоре остановимся на варианте семьи, которая образована ради нарождения детей. В чистоте, чем более чистые будут отношения супругов в плотяном соединении, тем более чистым зачинается ребенок, т. е. целомудрие супругов, тем более целомудренными будут дети. И поэтому вот вопрос подготовки к супружеству точно приходит к целомудренной чистоте детства и потом отрочества, юности. И когда мы обращаемся к традиции вот воспитания детей в русской православной семье, то мы видим, что именно чистоту девственности хранили прежде всего и целомудрия в плане вот свободы от плотского влечения, как раз над этим трудились семьи благочестивые, и об этом была первая забота родителей в благочестивых семьях. Тогда естественно, что первой – это была забота родителей о благочестивом соитии, почему и категорически было невозможно вообще зачинание детей в дни поста – это уже сразу дитя греха воспринималось, и оно таковым реально было, потому что два греха происходило – это само блудное разжигание родительское, а второе – это то, что совершается в дни, когда благодать Божья на земле присутствует ради духовного восстановления человека, ради подается человеку ради преодоления как раз страстей, и если человек вместо расположения навстречу этой благодати богослужебно-постовой, которая незримо присутствует в дни многодневных постов, то человек конечно же тогда, сугубо предаваясь страсти, согрешает дважды. Отсюда и рождение детей греха.

В то же время в промежутках между постами, когда дитя зачиналось, то старались родители как-то иметь благословение на рождение дитя, даже и молебны заказывались, чтобы Господь благословил благочестивого ребенка, целомудренного, и Господь не постыжал такие старания родителей. В самой церковной истории мы видим, что такое сугубое приготовление зачатия ребенка Сам Господь произвел по отношению к Иоанну Предтече и к Матери Божией, где покаяние, подобное Великому посту, великопостному покаянию, обоим родителям было поставлено не в какой-то отдельный период в году, а на практически на всю ее жизнь. И при этом степень, которая этого покаяния и степень чистоты, которую должны были обрести родители – она была превосходящая всякие возможности человеческие, и более того, даже еще и была подтверждена и вспомоществована со стороны самой природы человека, когда к старости человек просто естественно приходит к немощи и к отсутствию самого влечения, т. е. даже и в самой природе был достигнут  тот возраст, в котором уже влечение угашено. Ясно, что в этом случае зачатие обоих детей совершалось не по влечению родителей друг ко другу, а по благословению Божьему, потому что обоим было видимое благословение, которое ангел принес, и они зачинали.

Ну вот, следуя таким примерам и образцам, конечно же, поэтому благочестивые родители стараются само зачатие сделать исполнением благословения Божьего на рождение дитя. В наше время сейчас очень много семей, которые не могут зачать ребенка, супружество уже 2-4-6-8-12 лет даже происходит, а дитя не зачинается. При этом медицинские показания ничего не могут дать, вроде бы супруги вполне физически здоровы, и врачи удивляются, почему нет ребенка. И при этом мы знаем случаи, когда родители вот в скорби об отсутствии ребенка в конечном итоге после врачей начинают обращаться уже к Церкви, в Церкви начинают обращаться к Богу, и в конечном итоге после некоторых сугубых вот таких приношений своей просьбы к Богу, и трудов, которые они совершают, и молитвенных, и постовых, и богослужебных, действительно они зачинают ребенка, т. е. значит, Господь ждал от них только лишь их церковного приготовления, а значит, приготовления их целомудрия.

Если столько трудов требует целомудренное зачатие дитя, то естественно, что после нарождения такого ребенка в этой семье родители прежде всего пекутся о том, чтобы это целомудренное состояние ребенка сохранилось бы и дальше, и ни в коем случае не возбудился бы в дитя грех влечения, который к сожалению, после грехопадения человека присутствует в каждом нарождающемся ребенке, и который в конечном итоге будет не миновать в самом супружестве и потом придется еще его в супружестве преодолевать. Поэтому соответственно, чем дольше дитя сохраняется от пробуждающегося греховного влечения к другому полу, и приготавливается к тому моменту, когда благословением Божьим в нем пробудится иное расположение, которое нельзя назвать влечением, хотя часто в литературе и церковной тоже его называют влечением к другому полу, но в действительности все-таки это не столько влечение, сколько то расположение любви, которое, в котором человек вдруг открывает для себя единственного человека для своего супружества из множества людей, и к этому человеку пробуждающаяся любовь зовет быть едино с ним и вместе в итоге Богу народить детей, каковых опять же Бог и благословит.

Вот такое настроение, такое сознание и такое личностное отношение к семье и к супружеству должны сформировать родители в своих детях. Ну вот, дальше конечно же, они именно этим и заняты, во что это выльется тогда. Ну прежде всего, отлучение ребенка от всяких пробуждающих плоть переживаний. На сегодняшний день такими побудителями плоти является прежде всего зрелища, два вида – статичные и активные. Статичные зрелища – это различные рисунки, картинки в книгах и различные картины художников, а активные зрелища – это фильмы. Второе, вторым побудителем является слово. Таких слово побудителей можно выделить три вида. Первое – это различные фразы, словечки, обиходное слово, так называемое, пошлые словечки, пошлые шутки, словесные разные образы, которыми перекидываются между собою люди, плюс различные рассказы и пересказы друг о друге, в которых звучат плотские темы. Второй вид слова – это художественное слово, рассказы, сказки, повести, романы, в которых описывается любовь влечения. Интересно, что вот в русских народных сказках вот благочестивого ряда, вот именно в народных – там практически нет отношения влечения между женихами и невестами, т. е. обычно это сказки про царей и принцев – они и царевичей, вернее царевен и царевичей, или же различных простых девушек по отношению к царевичам. И во всех этих сказках нет никаких элементов влечения.

А вот когда мы переходим уже к различным советским сказкам, плюс различным повестям, романам прошлых веков, то там мы видим уже всякие разные, недаром говорят романы, имея в виду как художественный жанр, и в то же время имея в виду как описывающие отношения между женщинами и мужчинами и девушками и юношами. Между ними происходит роман, ‒ говорят. Ну вот, художественное слово, которое является сильным побудителем. Ну и наконец, самые различные полемики, полемическое слово, которое выписано в разных статьях, газетах, журналах, в диспутах телевизионных, или радиодиспутах, или же различные диспуты по поводу вообще супружества, которые возникают в школах, в том числе и вот так называемые уроки по супружеству или же по культуре семьи, которую сегодня устраивают по программе этого предмета, которое в основном собственно говорят на этих диспутах обсуждается преимущественно различные стороны влечений.

И третий фактор побуждения является прямое общение с сверстниками противоположного пола. Соблазнительное общение со сверстниками противоположного пола исключается из жизни благочестивых детей. Ну и тогда ясное дело, что вот ради сохранения например, своих дочерей в чистоте их девичества от этих трех видов соблазна: зрелищ, слов и соблазнительных отношений с иным полом родители предпочитали своих дочерей до замужества вообще не выпускать из дома, и была традиция в семьях, когда крестьянская девушка или же девушка дворянская, боярская жила в пределах своего хозяйства, в пределах своей семьи, и единственное место, куда она могла выходить – это в церковь, и то охраняемая своими братьями, охраняемая своими родителями, так, что никто к ней ни подойти, ни познакомиться не мог.

Поразительно, что в некоторых кавказских семьях, т. е. кавказских народностях тоже существовала такая традиция обережения своей сестры со стороны братьев, братья очень строго и даже до поединков, порой даже смертельных, стояли за честь своей сестры и никого не подпускали к ней до достижения ею какого-либо возраста, ну т. е. нужного возраста.

Соответственно, в русских семьях мальчики тоже воспитывались, как неприкасающиеся к девочкам и к девушкам, т. е. они благородство парней и мальчиков заключалось в том, чтобы они никогда бы не прикасались к девочкам и к девушкам. И даже эта неприкосновенность в некоторых семьях сохранялась даже между родными братьями и сестрами. Нельзя было коснуться ни тела сестры или тем более девушки, ни одежд ее, ни предметов ее убранства. Никакой тайны собственно в этом никогда не создавалось, но просто простое правило благочестия – не прикасаться. Тем более не касались постели девической, братья не касались девической постели, приходя к кому-либо в гости, не касались вообще никакой постели, потому что постель вообще была целомудренно убрана и обережена, поэтому даже вид постели, в который ее убирали в крестьянских семьях – он был таким, что до него невозможно было дотронуться, это была постель-недотрога. Взбитое и аккуратно положенное одно на другое одеяло, затем очень ровно постеленное покрывало разглаженное с поздорами вышивками и сверху еще гора подушек, которая сугубо взбита одна на другую положена, в конечном итоге венчается самой маленькой подушкой, и все еще закрыта тончайшей пеленою. Понятно, что к такой постели было невозможно подойти и не то, чтобы сесть, но и дотронуться было боязно – вдруг все это посыпется. Т. е. казалось бы ну что это заставляло крестьян так постель убирать? Эстетическое чувство? Нет, оно было сопутствующим. Да, конечно, старались убрать ее красиво, но все-таки первейшим побудителем такого устроения постели было целомудренное чувство и сохранения постели от касания иным полом. Это бытовая, бытовые условия воспитания целомудрия в девушках и в юношах.

Кстати, вот эта обязанность братьев защищать свою сестру от всяких посягательств кого бы то ни было, побуждало конечно же в них то самое мужество, которое потом оказывало немалое значение, оказывалось немалым в значении своем в ратных разных проявлениях, и защищая уже Родину от врага, парень, потом мужчина, будучи солдатом, нес в мужестве своем то же охранное значение, каковое было воспитано у него по отношению ко всяким мальчишкам, когда он берег свою сестру от их каких-либо посягательств на нее. А так как эта необходимость беречь свою сестру начиналась у него уже с 5-6-летнего возраста, то конечно же вот в мужестве были воспитаны мальчики уже вот с такого раннего возраста. Одновременно такое мужество, как сыновнее качество, защита дочери того же отца и матери, а значит защита сестры своей от них, отца и матери, она становилась основой его супружеского потом дальше отношения к женщине, к жене своей. И такой парень естественно мог быть и защитником своей жены от каких-либо посягательств на его жену. Яркий пример такого мужества уже мужа описан в удивительной поэме Лермонтова, где там дворянин защищает свою жену от посягательств другого дворянина, и в итогу вызывает его на поединок и в кулачном бою убивает его насмерть. И совершается это при этом на суде княжеском, князь вызывает вот этого дворянина с обвинением, что мол вот он имеет какие-то счеты с другим дворянином, близким, кстати к князю и другом княжеским, а тот в своей близости к князю распоясался и начал посягать на жену другого дворянина, вот тот в итоге заступается, а первый доносит князю, что вот он имеет там какие-то ко мне претензии. И князь в некотором гневе вызывает на суд, а потом оказывается, что вот да, здесь чистота супружеских отношений, супружества и мужественное заступничество за честь своей жены. Поразительно, что тот, который посягал на честь жены, ведет себя на этом суде очень нечестиво, неблагородно, т. е. в нем оказывается, в нем не только вот эта пошлость живет в душе его, но она и повреждает вообще все остальные стороны его души, в нем нет мужества, вместо этого заискивание и трусливость. В нем нет силы физической, вместо этого он оказывается в итоге побежден и поражен насмерть. В нем нет благородства, вместо этого лукавство и обман, он наговаривает на без всякой совести наговаривает на того, кто защищает свою жену. И здесь пошлость и подлость вообще жизненных намерений вместо благородного вообще стремления иметь свою семью и быть нормальным мужем и соответственно защитником своей жены. Т. е. мы видим, что потеря целомудрия и повреждение блудное настолько расслабляет волю и опоганивает ее, что в итоге человек теряет множество других качеств воли: мужество, благородство, силу, ясность целей жизненных, смыслы жизни.

Поэтому конечно, вот обережение детей своих, особенно вот мальчиков в их благочестивых отношениях со своими сестрами сначала, а потом вообще с девочками и девушками, с девицами сохраняет в юноше и в дальнейшем мужчине все лучшие качества и свойства его мужского достояния.

Второй план вот воспитания целомудрия – это посты и конечно же, тут вроде бы дети, казалось бы что им надо расти, особенно дети до 7 лет, растет ребенок вот, ну и соответственно дальше после 7 лет тоже растет, а в возрасте 12-15 лет вообще мужское тело особенно должно обрести свою силу, полноту, набрать необходимые мышечные массы. Но важнее и много богаче и яснее правдивость воспитания, если дети с самого младенчества воспитываются постом. При этом вот как можно преодолеть потребность плотскую в пище? Ну, современные люди это могут сделать из содержательного уровня, т. е. ради идеи вегетарианства там, т. е. особого оздоровления тела своего ради идеи долгожительства они могут взять себя в руки, и тогда за такой идейностью человека стоит гордость и самолюбие. Как можно преодолеть тело естественно, не от греха, не от самолюбия, не от самости? Ну тогда это только естественными призваниями, т. е. это значит сыновнее призвание следовать за родителями своими, идти их заветами, делать жизнь с них, т. е. преемственность духовная от родителей и желание уподобления родителям и лучшим или старшим в своей семье или лучшим людям своей общине, в своем роду – оно тогда как нравственная сила, дает возможность преодолеть влечение плоти к пище. Есть ли еще большая сила? Есть, если в ребенке пробуждается религиозное чувство, и то естественное религиозное чувство, которое свойственно всем народам. И это религиозное чувство опирается тогда на религиозность родителей и усиливается почитанием родителей. Тогда конечно в этом религиозном чувстве ребенок будет точно соответствовать уже, вернее точно следовать посту и преодолевать свою плоть. Если еще иная сила, которая помогла бы ребенку преодолеть? Есть – вера. Но она не у всех детей оказывается пробужденной, потому что призывающая вера – это уже действия призывающей благодати Божией, значит период предуставления уже завершился, и Господь открывает благодатью Своею веру в ребенке, т. е. Духом Святым открывается ребенку Господь, и тогда его уже живые личные отношения, но пока по благодати совершаемые по отношению к Богу – они уже становятся тою силою, опираясь на нее, ребенок может преодолеть влечение плоти к пище.

Вот такие три силы естества или выше естества оказываются правдивыми или подлинными силами, которые пост делают подлинным постом, а не обманчивым постом, т. е. не ради каких-то иных других идей или иных каких-то мотивов. Соответственно когда родители идут в пост и ведут ребенка самого в пост, таким образом они оказывается, обращены к его самым глубинным уровням жизни, т. е. к нравственному и к духовному. И соответственно оказывается, что пост, естественно воспринимаемые ребенком – это оказывается некоторым средством пробуждения и поддержания нравственного и духовного уровня в ребенке. Согласие ребенка на пост, ревность следовать родителям в посту оказывается признаком пробужденности или же силы этого пробуждения в нравственном уровне и в уровне духовном. Получается, что пост с одной стороны в воспитании дитя в нравственном и духовном призвании является и средством действования этих уровней, т. е. действием самого, каждого из этих уровней, и поэтому через то средством воспитания самого уровня. А с другой стороны является надежным признаком и критерием жизненности или живости этих уровней. Если ребенок идет за родителями и постится, значит уровень нравственный в почитании родителей жив, в преемственности родителей жив. А если ребенок еще и сам начинает держать этот пост, значит тогда живы еще и заветы родительские, наставления родительские, т. е. он оказывается в сыновнем своем свойстве еще и в этом в сыновстве своем еще и в этом свойстве живой.

Пост не может быть без молитвы, потому что он высвобождает совесть в ее сокровенной глубине. Сокровенная глубина совести – это вера, сначала это религиозное чувство, а потом дальше уже побужденная Духом Святым по благодати вера. И если человек постится, то соответственно, он приходит к некоторой чистоте и свободе совести, а значит, к ее глубине. Но тогда открывается религиозное чувство, тем более, если еще и откроется вера, которая естественно поворачивает ребенка уже к молитве. Тогда появляется та естественная молитва дитя, в которой он с одной стороны следует родителям, с другой стороны, превышая это свое следование, может еще и от себя сам молиться святым, Матери Божией и Богу и ангелам. Значит, поэтому пост и молитва – они всегда вместе. Пост, который не открывает потребность молитвы – значит либо не имеет своего, своей цели, он значит неправильно ориентированный пост, либо он недостаточен. И тогда приходится пост и молитву держать, да, т. е. молитву с некоторыми самостоятельными силами, равно как и держится пост из почитания родителей и следования и наставления, так приходится держать и молитву, как некое еще одно действие, которое введено в обычай семьи, в обычай общины. И два действия вынужден ребенок держать. Но в какой-то момент эти два действия оказываются одно из другого исходящие, ибо постом открывается глубина совести и потребность уже личного обращения к Богу, значит молитвы. Соответственно, тогда в это второе входит еще и богослужение. Таким образом, пост, молитва домашняя и молитва богослужения оказываются важнейшими условиями и действованиями воспитания целомудрия.

Возникает вопрос: с какого времени это желательно вообще начинать? Ну вот, Матерь Божья то и другое начала с рождения. Иоанн Предтеча тоже с самого рождения в дни поста не вкушал молока, т. е. груди матери, не припадал к груди. Преподобный Сергий Радонежский с самого рождения удивительно знал среду и пятницу, и в эти дни отворачивался от груди и приходилось его поить только водичкою, пока мама наконец не догадалась, не соединила вот эти его отказы с днями и не догадалась, что он оказывается постится. Ну и соответственно тогда, если следовать таковым детям, то другие дети не распознают, не различают вот постовых дней, но чтобы они научились их различать и следовали бы за родителями, то тогда получается, должна быть проявлена родительская воля, которую почитая и в преемственности за которой следуя, и должны проявить, получив которую в наставлениях и заветах, ребенок бы выполнял уже пост, выполнял бы уже молитву и пребывал бы уже на богослужении. Поэтому с какого возраста тогда ребенок должен быть вводим в эти три действия. До рождения еще с самого утробного развития. Он вообще-то до рождения именно так и воспитывается, потому что большинство сегодняшних матерей-христианок – они очень стараются, чтобы дитя, пока они его носят, было бы благочестиво заквашено благодатью Божиею, молитвенною, богослужебною, их собственно постовою и особенно конечно же таинствами.

Но поразительно, что происходит с матерью, когда она вдруг родила ребенка. Она вдруг вся оплотянивается и начинает активно ухаживать за ним, как за пончиком, вообще ничего не чувствуя в нем, кроме как одной телесной массы. Ну вот, ясно, что при таком вот телесном развитии ребенка вместе с вкушением пищи и вообще сладость пищи развивается собственно сластолюбие, потому что в основе плотских движений лежит сластолюбие, и начало сластолюбия полагается к сожалению, с пищей, поэтому разнообразный рацион, разные вкуснятины, разные добавки, которые сегодня подаются детям – это сугубые возбудители сластолюбия. Мало того, что это начинает быть привычка к разнообразной всякой яркой по вкусу пище. Сегодня это дело дошло до того, что даже дети, воспитанные на магазинных творожках и сметанах, природную сметану в рот не могут взять, не берут, выплевывают ее, природное молоко от коровы – тоже выплевывают, оно для них пресное, невкусное, творог тоже не хотят есть, пока не приправишь этот творог каким-нибудь сахарком, ванилью или еще чем-то. Т. е. это уже извращенная вкусовая природа ребенка. Ну тем более тогда при таком развращении дитя идет активное пробуждение сластолюбия. Но там, где пробуждено сластолюбие – оно имеет несколько разветвлений в плоти дитя. Одно идет по отношению к пище, и там пробуждаясь, оно другою ветвью своею или головой гидры, – иногда так говорят, ‒ обращается в сторону плотских влечений к другому полу и к различному плотскому интересу к себе самому.

А дальше начинается всякое разное влечение к украшениям, соответственно, это к одежде и сластолюбие в одежде, бегание за модой и потом такое красование собою перед людьми в модной, одевшись в модное что-либо. И как в пище начинается извращение вкусов, так и в одежде тоже идет извращение вкуса вплоть до одевания вычурных одежд, которые вообще и не модные, они относятся не к моде уже, а относятся к вычурным одеждам. И чем более не модная, но вычурная одежда, тем человеку как бы слаще и приятнее появиться на глазах у людей.

Ну а дальше за одеждой пошли всякие разные уже оперирования со своим телом. Это и татуировки, это и волосы, покрашенные самым разным образом и взбитые в разные прически, торчащие вверх и вбок и в стороны, сережки разные в ушах, губах и ноздрях. Я тут обнаружил эти сережки, впаянные в плечи, кончики плеч входят, кольца в плечах, прямо в ткань вставлены. Ну вот, это все сластолюбие, начало сластолюбия – это вот нарушение постов в младенчестве. Ну и поэтому конечно же, вот сегодняшняя настойчивость бабушек – кормите и кормите – это просто преступная настойчивость. И конечно, дай Бог сил тем родителям, которые вопреки бабушкиным скандалам, тем не менее все-таки удерживают своих детей от такого интенсивного развития сластолюбия через питание.

И наконец, третья область воспитания целомудрия – это таинства, это непосредственное отношение со Святым Духом и с Господом в таинствах. Отношения со Святым Духом – это слово, значит, звучащее слово, произносимое слово, вслух ли, либо мысленно произносимое, ну прежде всего конечно же, это звучащее слово. Тогда это слово Святаго Духа, это Псалтирь, звучащая в доме, это богослужебное слово, звучащее в храме и это молитвенное слово, звучащее в доме со стороны родителей. И чем более раньше ребенок заквашен  церковнославянским молитвенным словом, тем лучше. Поэтому это и чтение вслух, и про себя Псалтири и пребывание на службе слушая и слыша содержание богослужений матери, когда она носит ребенка в утробе. И особенно первые два года, когда идет активное словообразование в ребенке, важно, чтобы дитя слышало звучащее слово молитвенное в доме от матери, ну и от отца в том числе. Вообще хороша та традиция, которая в старообрядчестве была сохранена до нынешних дней, когда длинными особенно осенними, зимними и ранневесенними вечерами в доме каждый вечер звучала вслух Псалтирь, читаемая кем-либо из домашних по очереди – один сегодня, другой завтра, читали Псалтирь по нескольку кафизм за вечер, на особый речитатив, так чтобы не было там выразительного чтения художественного, а было бы речитативное чтение Псалтири.

Очень важно конечно тогда чтение Евангелия, причем не протестантский вид, где приспособленный к современному языку переводное Евангелие, а богослужебное на церковнославянском языке Евангелие, читаемое детям, кстати, это Евангелие если родители в него вчитываются и в конечном итоге начинают слышать и чувствовать, то за читающим родителем начинает слышать это слово церковнославянское сам ребенок. И часто бывает, что дети даже опережают своих родителей в ясности слышания церковнославянского языка в Евангелии. Ну вот, и тогда конечно же с самого младенчества причастие ребенка.

Ну и наконец, последнее, ради чего вообще все эти три действия воспитания целомудрия совершаются – это исполнение заповедей Божиих. Сначала ребенок воспринимает эти заповеди Божии от родителей и воспринимает именно потому что чтит родителей, это заветы родительские, в которых присутствует, вернее, которых родители обращают ребенка к заветам Божиим. Именно потому, что есть у дитя отношение с родителем почитание, он приемлет от родителей эти заветы Божии. Но по мере его собственной церковной жизни, по мере очищения и собственной души и высвобождения жизненности религиозного чувства, потом и веры или же таинственно действующего предуставления, т. е. действования благодати, предуставляющего ребенка, приуготавливающего к призыванию, ребенок уже сам вот внимает заповедям Божиим и заветы Бога начинает уже следовать им в жизни своей. И конечно, здесь очень важна помощь родительская, прежде своего родительского завета благочестивый родитель преподает ребенку своему завет Божий, влагая его как свой родительский завет.

 

Ну вот, это основные моменты приготовления к супружеству, чистому супружеству. Какие вопросы? Ну тогда Бог в помощь в усвоении.